«Ему понадобилось очень много времени, чтобы прийти к такому решению».
Я уставился на Ю Чонхёка, делающего это заявление.
Первоначальный план не был таким. Он должен был использовать воспоминания девятьсот девяносто девятой регрессии и купить как можно больше времени. Он должен был соответствующим образом стимулировать «Внешних Богов» и суметь убедить их.
— Для меня не будет следующей регрессии.
Несмотря на то, что я смотрел на парня, полностью разрушившего мой план, по какой-то причине я не злился.
— Ю Чонхёк, бывший регрессор.
Только теперь я мог по-настоящему понять то, что он сказал тогда.
Я думал, что причина быстрого роста Ю Чонхёка в этом ходе регрессии была в информации, которую я предоставил, и вмешательстве других переменных. Тем не менее сейчас я не мог этого сказать с прежней уверенностью.
Доказательством были Истории, поднимающиеся со всей фигуры Ю Чонхёка. Истории, в которых было не отчаяние, а воля всей жизни.
«Ю Чонхёк поставил всё на эту регрессию».
Так же, как локомотив, устремившийся вперёд, истощая каждую унцию топлива, Ю Чонхёк делал всё возможное, чтобы прожить эту жизнь.
Этот регрессивный ход не был основным материалом для его следующей жизни.
[… Капитан, ты врёшь, верно? Мн? Ты шутишь, да?]
Лицо Ли Чихе было искажено и омрачено этими словами. Это было не просто выражение кого-то, преданного верой, которой она придерживалась. Нет, это было лицо человека, чей мир рухнул.
Затем она потянулась к той последней капле, которую преследовала после всего этого времени. К сожалению, Ю Чонхёк не схватил эту руку.
— Ли Чихе. Я когда-нибудь лгал тебе раньше?
[… Почему?]
Взрывные ауры вытекли из всего её тела. Я чувствовал, что история девятьсот девяносто девятой регрессии выходит из-под контроля.
[Почему, почему, почему, почему, почему, почему, почему, почему?]
Истории спрашивали, почему это был не девятьсот девяносто девятая регрессия, а мы — почему не мир, в котором они жили, а этот?
Я собирался сделать шаг вперёд, но Ю Чонхёк остановил меня.
— Останься.
Его щёки дрожали от боли. Как бы он ни старался скрыть свои эмоции, Ю Чонхёк всё равно не мог стереть своё уникальное поведение. Я тихо вздохнул и ответил.
— Мы не можем больше отступать.
— Приношу свои извинения.
— Всё хорошо. В конце концов, это твой выбор.
На первый взгляд Ю Чонхёк может показаться реалистом, но на самом деле он был гораздо большим идеалистом, чем кто-либо другой. С самого начала пути не было никакого способа быть иным для человека, который неоднократно регрессировал, если он упорно не удерживал свои идеалы. И чтобы защитить идеалы такого несносного парня, кто-то должен был взять на себя роль реалиста.
Я сделал ещё один шаг вперёд, глядя на волны Внешних Богов, собирающихся броситься в полном негодовании.
[Ю Чонхёк решил не оставлять свою мировую линию.]
Я использовал каждую унцию своей энергии, чтобы использовать этот истинный голос, чтобы Короли Внешних Богов смотрели на меня. Девятьсот девяносто девятая регрессия — это Ли Чихе, Ли Хёнсон, Ким Намун, Уриэль…
[Вы все забыли? Он никогда не был в состоянии выбирать, кто-то всегда делал выбор за него.]
Он неоднократно регрессировал, но Ю Чонхёк никогда не регрессировал, потому что он действительно хотел. Даже когда ему пришлось отказаться от третьей регрессии хода и вернуться к четвёртой, а когда он сдался на четвёртом ходу регрессии и решил пойти на пятый, это было не по его воле, не по его желанию.
Регрессия была не его выбором, а его судьбой; то, кто выбрал «это», был не он, а «история», которая желала его регрессии.
[Нам не нужно воевать друг с другом. Почему одна трагедия должна конкурировать с другой?] — я понятия не имел, сработают ли эти слова или нет, но даже тогда я просто должен был сказать их. — [Мы не оставим Вас. Мы не хотим помнить вас всех как Бедствия. Мы хотим…]
Я посмотрел на небо. На мгновение у меня закружилась голова от всех бескрайних взглядов, которые я не видел прежде, но которые обрушивались на меня сейчас. Тем не менее я не избежал встречи с ними в лоб.
Точно так же, как Ю Чонхёк не был тем же Ю Чонхёком с нулевого хода регрессии, я тоже не был Ким Докчой из первого сценария.
[Мы хотим сражаться против этого неба вместе со всеми вами.]
За небесами звезды начали светиться в полном безумии.
Абсолютное большинство Созвездий не может понять Вашу декларацию!
Великие Токкхэби из Бюро шокированы Вашими намерениями!
Косвенные сообщения сыпались как звёздный свет. Если бы это было раньше, я бы был слишком занят чтением этих сообщений, но теперь я знал правду.
На самом деле все эти звёздные огни в небе были не более чем украшениями, скрывающими тот факт, что тьма существовала там.
«Король историй» теперь смотрит на Вас.
В этот момент я услышал очень слабый смешок.
[Ой, ты вообще знаешь, о чем говоришь? Ты говоришь, что хочешь уничтожить Звёздный Поток?] — подлый голос принадлежал Ким Намуну из девятьсот девяносто девятой регрессии. — [Ты думаешь, мы не пробовали это раньше?]
Глубина эмоций, содержащихся в его голосе, была непостижима.
Этот ублюдок улыбался, но на самом деле он это выражение было далеко от улыбки.
Эта преувеличенная улыбка скрывала в себе чувство смирения.
[Мы уже попробовали это. Мы сбили все Созвездия и даже убили Короля Токкхэби нашей мировой линии. А знаешь ли ты, что случилось, когда мы это сделали?]
Ким Намун вышел на поверхность океана и встал прямо передо мной.
И как будто для передачи сладчайшего отчаяния, известного людям, он прошептал мне в следующий момент:
[Мир просто взял… И исчез.]
Я молча слушал его слова.
[Мы определённо очистили сценарии должным образом. Мы даже выполнили все условия, но… Мы потеряли всё, что любили. В конце строки не было ни чуда, ни награды.]
