Пожар, случившийся двадцать девятого числа двенадцатого месяца во время празднования в честь дня рождения Дуань Му Ань Го стал воспоминанием, которое и за всю жизнь сложно было б забыть. В особенности членам семьи Дуань Му. Для них он стал катастрофой и унижением, заставив ужас и предчувствие опасности охватить их сердца.
Принц Лянь сменила тему разговора на обсуждение этого крупного пожара, и Дуань Му Цун сразу же переменился в лице. Пальцы, держащие чашу с вином, внезапно сжали ее сильнее, и его рука слегка задрожала. Даже его глаза загорелись внутренним пламенем, когда он сквозь стиснутые зубы сказал:
— Семья Дуань Му непременно за все отомстит!
Принц Лянь тут же громко рассмеялась:
— Отомстит? — она погрозила ему пальцем. — Боюсь, это невозможно! Этот принц слышал, что поджигателем была императорская дочь Да Шунь, Цзи Ан. Она всего лишь девочка подросткового возраста, но никому во всем твоем поместье не удалось ее изловить. Вместо этого она сама позаботилась о половине твоих людей. Ты хочешь отомстить, обладая лишь каплей способностей?
Если так говорить, люди больше всего боялись раскрывать свои слабости. Не было ничего плохого в праздной болтовне, но, как только заходила речь о чьей-либо слабости, этот человек не желал ничего слышать об этом. И все же принц Лянь не ходила по проторенным тропам. Вместо этого она нарочно тыкала в больное место семьи Дуань Му. Снова и снова, как такое можно было простить?!
Дуань Му Цун находился на грани нервного срыва, настолько он был зол на нее. Он все еще оставался в сознании, однако утратил большую часть своей рассудительности. Принц Лянь, которую он не посмел бы обидеть ранее, теперь стала той, с кем он был готов вступить в войну. Раскрыть всем их слабость? Что ж, он тоже был способен на это:
— Хм! Когда-то Цянь Чжоу отправила в Да Шунь свою команду божественных лучников, чтобы похитить младшего брата этой имперской дочери, надеясь использовать его, чтобы угрожать ей. Каков был результат? Разве в итоге вы не потеряли жизни всех этих стражей и божественных лучников, и все, что вам удалось показать, — один-единственный палец с руки того ребенка? Мы все одинаково пострадали, так что здесь не над кем насмехаться.
Принц Лянь прикрыла рот и рассмеялась. Спустя какое-то время она сказала:
— Они изначально были группой идиотов; но все равно захотели выступить против Да Шунь, фундамент которой строился на протяжении многих веков. Если бы они не понесли некоторые потери, разве смогли бы извлечь из случившегося урок? Более того, всегда существует кто-то ответственный за каждую жалобу и должник по каждому долгу. У них не было возможности сразиться с девятым принцем и императорской дочери Цзи Ан, но они все равно посмели покуситься на ребенка. Им совершенно не хватало здравого смысла.
— Ваше высочество принц Лянь поистине беззаботен, — вмешался Дуань Му Ань Го, услышав этот разговор. — Возможно, ваше высочество забыли, как императорская дочь Цзи Ан поступила с принцессой Цянь Чжоу, Жу Цзя?
Принц Лянь приподняла бровь и посмотрела на него, сказав сильно озадаченным тоном:
— Жу Цзя — племянница императорской двоюродной сестры, но не этого принца. Какое дело до нее этому принцу?! Несмотря на характер Жу Цзя, Кан И все равно решила увезти ее с собой в Да Шунь. Это ясно дает понять, что она взяла туда свою дочь умирать. Если ее собственная мать захотела, чтобы она умерла, какое мне до этого дело?
Дуань Му Ань Го какое-то время смотрел на принца Лянь, а затем решил промолчать. Дуань Му Цун, однако, добавил:
— На мой взгляд, Цянь Чжоу, отнявшая лишь один палец у брата императорской дочери Цзи Ань, слишком помелочилась. Этого малыша следовало убить, а затем пустить на начинку для клёцок.
Принц Лянь поморщилась и с отвращением и потрясением в голосе произнесла:
— Выходит, сыну великого главы нравятся клецки с человеческим мясом? Это очень даже неплохо. Людей, погибших позавчера в усадьбе великого главы, можно порезать на кусочки. Они даже уже обжарены, так что на вкус должны были стать еще лучше.
Получив серьезный опыт выслушивания люто многозначительных слов, Дуань Му Цун вернулся на свое место, чувствуя себя побежденным. Про себя он решил, что больше не скажет принцу Лянь ни единого слова.
В пятнадцать минут второго вернулся человек, которого отправили доставить деньги семье Фу, а затем принести картину из павильона Сянь Цзы. Встав на колени перед Дуань Му Ань Го, он доложил:
— Этот подчиненный сходил к семье Фу и обнаружил, что у них действительно есть дочь по имени Фу Я. Несколько дней назад ее выбрали в Иллюзорный зал, — говоря это, он поднял три картины над головой. — А вот картины, которые хранились в павильоне Сиань Цзы. Мой господин, пожалуйста, взгляните на них.
Дуань Му Ань Го кивнул, жестом приказав слугам принести картины ему. Фен Юй Хэн повернулась к нему, старательно демонстрируя свое лицо. Она хотела, чтобы Дуань Му Ань Го как следует ее разглядел.
Три картины взяли в руки по отдельности трое слуг, выстроившихся перед Дуань Му Ань Го. У изображенной на картинах девушки было спокойное и естественное выражение на лице. Она не улыбалась, ей не было грустно, и казалось, что все происходящее не имеет к ней ни малейшего отношения. Она была очень красива; однако это была не та нежная и очаровательная красота. Вместо этого она напоминала ледяной цветок, поскольку холод исходил от всего ее существа.
Затем он перевел взгляд на Фэн Юй Хэн, стоящую позади принца Лянь, и увидел, что у них одно и то же лицо. Просто это выглядело чуть умнее и немного злее, чем изображенное на картине. Но в этом заключалась разница между живым человеком и картиной. Здесь не было ничего необычного.
Дуань Му Ань Го нахмурился. Хотя, судя по картине, эта девушка выглядела в точности как Фу Я, почему его не покидало чувство, будто она похожа на ту, которая в тот день устроила пожар? Он спросил вернувшегося слугу:
— Это те самые картины, что хранились в павильоне Сянь Цзы?
Слуга кивнул:
— Верно. Это картины, написанные с дочери семьи Фу и взятые из павильона Сянь Цзы. Этот подчиненный лично видел, как художники их принесли. На них даже проставлены даты.
Дуань Му Ань Го взглянул на даты и больше не стал задавать вопросы. Он и сам видел, что картины действительно были настоящими. Если бы их нарисовали недавно, краска бы не оказалась такой. Возможно, он слишком много себе напридумывал?
С учетом этих сомнений банкет для сотни семей продолжался до без четверти трех часов дня. Когда Дуань Му Ань Го наконец объявил о завершении банкета, Фэн Юй Хэн ткнула пальцем принца Лянь, которая заснула на столе, и, нахмурившись, сказала:
— Эй, просыпайтесь.
Две служанки, держащие ледяные фонари, на какое-то время уставились на нее, но ничего не сказали. Одна из них просто поднесла фонарь поближе к принцу Лянь. Исходящий от фонаря холод в сочетании с его ароматом тотчас же заставил принца Лянь проснуться.
Женщина пару раз глубоко вдохнула и непринужденно потянулась. Затем она встала и потащила Фэн Юй Хэн прочь с возвышения, не обращая никакого внимания на Дуань Му Ань Го.
С тех пор, как Дуань Му Ань Го выразил желание подчиниться и присягнуть на верность Цянь Чжоу, Цянь Чжоу открыла в Сун Чжоу почтовую станцию. Когда принц Лянь приехала сюда, она остановилась на почтовой станции Цянь Чжоу.
Фэн Юй Хэн проследовала за принцем Лянь на почтовую станцию. Перед тем как покинуть Зимний дворец, ей так и не удалось увидеть Бань Цзоу. Она не знала, стала ли виной тому смены караула или он нашел себе другое занятие. Фэн Юй Хэн подумала, что он должен был видеть все, что происходило в Зимнем дворце, поэтому в этот момент наверняка прятался где-то поблизости, верно? Как и прежде, он стал ее тенью?
— К этому плащу прикасался Дуань Му Ань Го. Заберите и сожгите, — как только принц Лянь вернулась на почтовую станцию, она сняла плащ и бросила его слуге. — От этого никчемного старика, Дуань Му Ань Го, исходит странный запах, и это поистине отвратительно.
Фэн Юй Хэн считала, что она правильно говорит.
Ей выделили комнату в почтовом отделении. Принц Лянь ни словом не обмолвилась о том, что ей от нее нужно, но казалось, что к ней относились чуть иначе, чем к прочим слугам.
Фэн Юй Хэн прошла в свою комнату, улеглась на кровать и закрыла глаза, чтобы немного отдохнуть. Накануне она старательно тренировалась в Иллюзорном зале, и у нее практически не было возможности вздремнуть. К тому же последние несколько дней ей хватало хлопот. Теперь ей правда хотелось спать.
К сожалению, вскоре после того, как она закрыла глаза и еще не успела заснуть, от двери послышался тихий звук. Сразу же после этого кто-то крадучись вошел в ее комнату. Хотя шаги были максимально тихими, Фэн Юй Хэн они все равно показались очень громкими.
Тихо вздохнув, она беспомощно сказала:
— Ну правда, мне даже нормально выспаться не дают! — сказав это, она резко села.
Человек, который пробрался к ней, чуть ли не до смерти перепугался. Вскрикнув, он похлопал себя по груди и несколько раз повторил:
— Ты до смерти испугала меня.
Фэн Юй Хэн закатила глаза:
— Ваше высочество принц Лянь, что-то случилось?
— Эх, с тобой и правда не весело, — вошедшим человеком оказалась принц Лянь. Похоже, она предпочитала носить красное. Хотя она явно переоделась, на ней по-прежнему была одежда ослепительно-алого цвета. В сочетании с ее бледным лицом смотрелась она очень странно. — Разве тебя убьет, если ты притворишься? — с этими словами она отпила глоток финикового чая и передала его Фэн Юй Хэн. — Попробуй. Он очень приятен на вкус, а еще восполняет кровь и питает кожу.
Фэн Юй Хэн покачала головой:
— Я еще маленькая, и мне не нужны подобные вещи, — она симпатизировала принцу Лянь, причем совсем не немного, но ей приходилось сдерживать это чувство, чтобы оно не стало слишком заметным. Так как этот человек был из Цянь Чжоу и являлся членом императорской семьи, из-за своей вражды по отношению к императорской семье Цянь Чжоу она не собиралась прощать никого из носящих фамилию Фэн. Включая всех слуг, работающих на этих людей.
Фэн Юй Хэн немного отступила, не желая приближаться к принцу Лянь. Хотя они обе были женщинами, исходящая от нее нежность, заставляла ее чувствовать себя слегка неуютно.
Принц Лянь не выглядела недовольной. Она просто сказала ей:
— Я попросила приготовить для тебя еду. Ты целый день простояла в Зимнем дворце. Ты наверняка устала и проголодалась. Дуань Му Ань Го, этот гнусный старик, только и знает, как устраивать эти бесполезные глупости. Если такие представления длятся так долго, они кого угодно могут до смерти утомить.
Фэн Юй Хэн не приняла ее добрых намерений:
— Я не голодна. Совершенно сыта.
— Хм? — растерялась принц Лянь. — Когда ты успела поесть?
— Пока вы спали во время банкета сотни семей, я доела вашу рыбу, — Фэн Юй Хэн сказала чистую правду. А та рыба действительно оказалась очень вкусной. Она даже сейчас чувствовала ее вкус на своем языке.
Принц Лянь широко раскрыла свой рот и с обожанием воззрилась на Фэн Юй Хэн:
— Что ж, черт возьми, ты весьма хороша! Ты действительно осмелилась съесть рыбу своего господина на глазах у стольких людей. Но, ха! Скажи-ка мне, какое выражение было на лице этого вонючего старика, Дуань Му Аньго, когда ты ела эту рыбу?
Фэн Юй Хэн хорошенько припомнила выражение лица Дуань Му Ань Го. Однако некоторое время спустя она покачала головой:
— Не могу вспомнить. Я целиком сосредоточилась на еде и даже не посмотрела на него.
Принц Лянь почувствовала легкое разочарование:
— Ну вот, ты явно упустила самое яркое впечатление этого года. Я точно тебе говорю, Дуань Му Ань Го уделял этой рыбе гораздо больше внимания, чем любому живому человеку. Разве ты не видела выражение, которое появилось у него на лице, когда он узнал, что его двух рыбин выловили из пруда? Тебе в самом деле следовало тогда еще раз на него оглянуться. Или нужно было меня разбудить. Видеть, как унижают этого гадкого старика, действительно зрелище, достойное праздника.
Фэн Юй Хэн это озадачило:
— В чем именно заключается вражда между вами и Дуань Му Ань Го? Кроме того, почему вы забрали меня к себе? Вас не беспокоит, что я могу оказаться плохим человеком?
Принц Лянь махнула рукой:
— Я повидала в этом мире немало плохих людей. Я сразу увидела, что ты не похожа на них, а значит, ты точно не одна из них. Что же касается вражды между мной и Дуань Му Ань Гуо, хм-м! — когда она заговорила, выражение ее лица стало холодным. Это произошло в мгновение ока; радостное и улыбающееся лицо словно тут же покрылось слоем тысячелетней мерзлоты. Как будто она превратилась в упыря или демона. Это походило на трансформацию, произошедшую в самой страшной из историй о чудовищах, рассказанной за пять тысяч лет китайской истории. Для любого это стало бы леденящим душу зрелищем.
Даже если это была Фэн Юй Хэн, она все равно с дрожью застыла на месте и попыталась спросить:
— Что с вами произошло?
