Иногда мне казалось, что я сошел с ума.
Я размышлял об этом, так как меня поразили три световых копья за раз, и боль пронзила меня, как адское пламя. Как ни старайся, я все еще чувствовал, как каждая клеточка моего тела пылает в агонии. Если бы я был действительно вменяемым, то, вероятно, не стал бы заниматься этим добровольно. Не могу себе представить никого, кто бы пошел на такое. Любой человек, имеющий хоть капельку здравомыслия, сразу же прыгнул бы в Паладина и выяснил, как он контролируется, вместо того, чтобы терпеть по восемь часов буквальных пыток в день. Но я не хотел так поступать, даже интересно, почему...
За прошедшие четыре дня я не смог ни разу избавиться от этой боли. После третьего дня я решил перейти к новому порядку действий: я просто игнорировал эту боль, будто она маленький раздражающий ребенок, пинающий меня подушкой. Я все так же чувствовал ее, и эта боль опустошала меня, но я не собирался зацикливаться на ней, стараясь сконцентрировать свое внимание на других вещах. Аделаида крайне негативно отреагировала на мое сравнение с насильной отсрочкой оргазма. Стоит просто сосредоточится на чем-то другом, провести математические расчеты, вспомнить "Аламо"; вот такого рода вещи.
Ну, как оказалось, проще сказать, чем сделать.
Действительно, ОЧЕНЬ трудно проводить случайные математические уравнения, когда ты чувствуешь, что собственные внутренности просто вырываются наружу, а в глазах стоит такая боль, что кажется, будто в них медленно вкручиваются раскаленные штопоры. Государственный гимн очень трудно прочесть, если ты чувствуешь, как каждая косточка в твоей руке медленно и мучительно ломается. Я решил не предаваться счастливым воспоминаниям, боясь, что эта боль может негативно повлиять на их восприятие моим мозгом.
Мне всегда говорили, что у меня был исключительный и максимально омерзительный талант игнорировать людей. Вы могли бы бросать в меня теннисные мячики или свистеть мне прямо в ухо, но если бы я увлекся хорошей книгой или читал бы интересную статью, я, вероятно, даже не заметил бы этого. К сожалению, у меня не было ни одной из этих вещей в симуляторе. Зато у меня был мозг, ну или то, что от него осталось, так вот, мой мозг очень любил составлять планы.
Когда в левом бедре копье выжигало мои кости, я начал мысленно составлять концепции оружия, которым мог бы снабдить Паладина. Паладин был вооружен до зубов, но его оружие было далеко не таким продвинутым, как его защита и внутренние механизмы. Было бы экспоненциально дороже снабдить их таким же высокотехнологичным вооружением, как и их броня. В конце концов, их роль была прежде всего оборонительной. У Паладинов также была потрясающая маневренность для пехотного костюма. Все это позволило сэкономить приличную сумму средств, которую можно было пустить на другие разработки.
Что ставило меня в выгодную позицию касательно всех этих разработок и наработок, так это то, что мне не нужно было оснащать 10 000 Паладинов, мне просто нужно было изготовить их на десять, максимум двадцать костюмов, этого было бы достаточно, чтобы заполнить все PAS на базе и иметь парочку дополнительных запчастей на крайний случай. На четырех этажах было более чем достаточно запасных материалов. Я безучастно задумался о том, как быстро изготовители смогут их выпускать, когда копье нанесло визит моему позвоночнику. Это будет зависеть от того, насколько сложными будут мои проекты, а они имели смехотворную тенденцию постоянно склоняться к максимально сложной стороне, так что мне, вероятно, понадобится месяц или около того, чтобы оснастить их все. Сначала я бы сделал пробный прогон, отдав приоритет Паладинам, которые будут расположены на PAS. Я бы начал с тех, которые находятся рядом с наиболее часто используемыми мною комнатами, скорее всего, командным центром, комнатой командира и оружейной. Хотя мне пришлось бы попросить Аделаиду взять на себя все процентные расчеты, но не думаю, что она будет против.
Белая жгучая боль пронзила подошвы моих ног. Я думаю, что спроектировал бы автономный рейлган в первую очередь. Рельсотронные пушки были основным оружием паладинов, и хотя с военным стандартом все было в ПОРЯДКЕ, на самом деле это было вообще не серьезно. Их снаряды имели скорость примерно 2,7 километра в секунду, или примерно 1,7 мили в секунду для непросветленных. Это было чертовски быстро, но я был уверен, что смогу сделать их еще быстрее. Они могли стрелять с максимальной скоростью 70 выстрелов в минуту, что я определенно мог улучшить. Поставить сплав сталь-золото (крайне восхитительная инновация), а также стандартные радиаторы с хорошим набором рельс из мадриум-графена и систему водяного охлаждения, и вы получите гораздо меньший потенциал для деформации рельса и намного большую скорость зарядки. Я должен был еще раз попросить выполнить вычисления Аделаиду, но некая грубая умственная математика давала мне увеличение скорости снаряда на 20-30%. Я не мог выполнить оценку количества циклов в секунду в макушке собственной головы, но, эй, вот почему у нас есть компьютеры, верно?
Я услышал небольшой, но вежливый кашель и проигнорировал его.
То, что действительно интересовало меня в данный момент, было ракетной установкой, которая выскакивала из скрытого места в лопатках костюма. Она содержала традиционные ракеты с тепловым наведением для воздушных целей, что было серьезной проблемой, но мне кажется, что я смог бы найти лучшее применение для этих слотов. Правое плечо будет держать кассетную пусковую установку, содержащую ракеты с антиматерией. Это устроит по-настоящему огромный БУМ! Слева будет находиться зенитный лазер, который сможет служить точечной защитой от снарядов. Не совсем уверен, как это все будет работать, но, в конце концов, я это выясню.
Я все еще думал о ракетах с антиматерией, когда кто-то ткнул меня в щеку. По-настоящему шокирует то, что это вывело меня из задумчивости, а не то, что я испытал боль.
— О, привет, мерзавец, — сказал я Аллену, который стоял передо мной со слегка нахмуренным взглядом, — давно тебя не видел. Если бы ты мог сразу же пойти нахер и засунуть себе в задницу гибкий огурчик, это действительно бы улучшило мое настроение.
Аллен посмотрел на меня и ледяным тоном заговорил:
— Я просто хотел сообщить вам, что вы завершили эту часть обучения. Это действительно впечатляющее достижение...
— Да нет, я просто сделал, что смог. Ты можешь уйти прямо сейчас? Это место отлично подходит для моей концентрации, — сказал я.
Этот маленький урод мучил меня без сожаления в течение почти 120 часов. Я не собирался доставлять ему удовольствие от поздравлений. Логично, я прекрасно понимал, что он вообще не является человеком, но моя точка зрения останется неизменной. И знаете, раньше я уже ошибался в подобном предположении, так что это абсолютно не повредит.
— К сожалению, я должен попросить вас освободить симулятор, так как следующая часть курса уже подготовлена для вас. В этот момент мы рекомендуем вам взять выходной, чтобы...
— Я вернусь сюда завтра.
— Я действительно не могу рекомендовать...
— Послушай, я собираюсь вернуться сюда завтра, и я также хочу, чтобы мой друг вычистил тебя из памяти симулятора и заменил на резервного инструктора, — сказал я, — так вот, откровенно говоря, срать мне на то, что ты рекомендуешь. Знакомство с тобой было одним из худших событий в моей жизни. Приятной смерти.
Затем симулятор потемнел, а металлическая оболочка открылась. Является ли это мелочностью, что я получил такое удивительное количество удовлетворения от этого унижения программы? Да, однозначно. Разве знание того, что Аллен будет уничтожен без следа, не заставило меня почувствовать, как с моей души упал камень? Тоже верно.
— Итак, ты прибыла очень вовремя, чтобы прихлопнуть этого уродца, Аделаида, — пробормотал я с усмешкой, попутно пытаясь выбраться из экзо-костюма. Я упал на землю и немного покачнулся, опираясь на раму. Черт, этот ад все еще выматывает меня.
— Спасибо, Сэм, — радостно ответила она, — это оказало на меня странно успокаивающий эффект. Теперь, если вы зайдете в свою комнату, я приготовила для вас праздничный чизкейк.
Она была такой чуткой. Мне нужно бы сделать что-нибудь хорошее для нее взамен, но мне неизвестен цифровой эквивалент замороженного чизкейка.
Мы до сих пор не говорили о том, кем она была на самом деле. Но я не думаю, что кто-либо из нас был готов к этому разговору. Были еще и другие дела, о которых нужно было позаботиться, прежде чем мы сможем сделать этот шаг. До тех пор я буду относиться к ней так же, как и раньше: к сотруднику, который превратился в близкого друга. Я старался быть с ней более вежливым, но, честно говоря, моя личность была довольно абразивной. Со своей стороны, она казалась довольной статусом-кво. Я заметил, что Аделаида больше не фальсифицировала свою роботизированную речь и не пыталась скрыть эмоции в своем голосе, но она всегда была восхитительно плоха в этом. Я был очень счастлив подобным изменением. Тот факт, что она никогда не использовала сокращения, действовал мне на нервы.
Но мы не крутились вокруг того, что случилось с последней охотничьей группой. Мы просто не могли. Эти события всегда были со мной. Кошмары никуда не исчезли, и я сомневаюсь, что они вообще когда-либо исчезнут. Группа людей, чьи лица были закрыты белым светом, стояла неподвижно, наблюдая за мной, так как они были разорваны на части невидимыми черными лезвиями. Я просыпался, задыхаясь, весь в поту. Во второй раз я рассказал об этом Аделаиде. Она просто выслушала меня. Не понимаю, какую это вообще пользу может принести... Аделаида также рассказала мне о собственном чувстве вины и о том, что она могла бы мобилизовать дронов и выполнить план самостоятельно, но слишком боялась это сделать. Почему именно боялась, она не сказала.
Бремя, возложенное лишь на ваши плечи, может сломать вас. Нести бремя группой тоже тяжело, но все намного легче переносится.
То, что я сделал или не сделал, останется со мной до конца моей жизни. Я не испытывал никакого спокойствия по этому поводу, и надеюсь, что никогда не буду испытывать. Если я стану тем, кто сможет забыть такое, то, вероятнее всего, возненавижу сам себя. Но я бы не стал уж слишком сильно мучаться из-за этого. Вместо этого я бы позаботился о том, чтобы меня никогда больше не парализовывало, чтобы выбор спасать жизни невинных людей приходил ко мне так же естественно, как я дышу.
Некоторые могут найти это глупым или слишком самоотверженным. Некоторые скажут, что нет никого важнее самого себя. Нахуй таких людей. Я лучше знаю и позабочусь о том, чтобы я мог защитить себя и всех, кто нуждается во мне. Хотя я понимаю, что не смогу спасти всех, но я никогда больше не буду стоять в стороне и смотреть, как кто-то умирает. Никогда, если я смогу помочь этому человеку...
