Янь Хун Тянь накрыл её своим горячим телом. Странное ощущение от его тела, прижимающего её, заставило Цин Фэн испугаться, настолько испугаться, что она использовала всю свою силу для борьбы. Янь Хун Тянь опустил руки, и оба их лба и носа соприкоснулись. Они дышали друг на друга в беспокойной и заполненной сомнениями атмосфере, которая их окутала.
Дыхание Цин Фэн было хаотичным, но Янь Хун Тянь на удивление холодно заговорил:
— Маленький котёнок, твои когти очень острые, но попытка вцепиться в кого-либо и показать все эмоции на твоём лице может привести только к тому, что ты проиграешь. Как человек, который борется за свою жизнь, ты не имеешь права заботиться о жизни и смерти других, — просто роза с шипами, это только спровоцирует других сорвать её.
*Цццц….
Янь Хун Тянь одной рукой держал обе её руки, а другой разорвал пурпурные завесы. Занавески упали на ее лицо, оставив Цин Фэн в непонятных чувствах.
— Цин Фэн, самое неправильное, что ты сделала в своей жизни — это испортила это лицо!
Вуаль закрывала её лицо, а в её ушах, холодный и бессердечный голос Янь Хун Тяня звучал более ясно. В этот момент сердце Цин Фэн было словно растоптано, но её разум никогда не был яснее. Наконец-то она поняла. Янь Хун Тянь не заботился о том, есть ли ещё одна женщина или несколько, и не заботился о её восхитительном лице или теле. Он пришёл сюда только для того, чтобы унизить, овладеть и покорить её. Это самая жестокая месть, которой он мог ей отомстить. Даже не говоря о гордости Цин Фэн, её основное достоинство было растоптано его ногами. Цин Фэн больше не сопротивлялась, и совершенно не двигалась.
Она больше не могла сказать, затуманилось ли её зрение и что именно туманило её взгляд слёзы или вуаль.
Красная свеча продолжала гореть и потрескивать, но вышитая кровать и горячие тела были изрешечены ранами её холодного сердца.
Эта ночь была самой жаркой летней ночью, и должна была быть тихой ночь из-за едва различимых криков цикад, которые казались необычайно беспокойными. Когда Императора сопровождали Наложницы, люди во Дворце могли только ждать во дворе и не подходить близко к внутренним покоям. Свет свечи раскачивался и иногда раздавался сокрушительный звук, но из-за расстояния, никто не мог ничего слышать ясно. С заходом луны тихий звук цикад заставил задремать всех, кроме стражников, стоявших снаружи с мечами. Нескольких евнухов и дворцовых служанок, которые по ночам дежурили, снова прислонились к дверям и начали дремать.
Фу Лин стояла у клумбы с цветами, положив руки на колени и склонив голову, не зная, то ли глубоко задумалась, то ли задремала. Почувствовав легкое похлопывание по плечу, Фу Лин повернула голову и услышала мягкий женский голос в ушах:
— Фу Лин, ты не привыкла быть на ночном дежурстве и вымоталась за день, иди и отдохни. Я буду ждать снаружи.
Ся Инь стояла позади нее и улыбалась, глядя на нее. Ее глаза были ясными и яркими, без сонного или усталого взгляда. Это было уже третье из пяти ночных дежурств (современное время 11 вечера — 1 ночи), но Ся Инь все еще была такой бодрой, Фу Лин удивилась. Для Императорского двора она была действительно впечатляющей, обучив дворцовых служанок до такого уровня. В женском медицинском дворике и прачечной, хотя и было утомительно, но ночное дежурство редко требовалось. Несмотря на сонливость, сегодняшняя ночь — её долг, так как же она позволит кому-то другому сделать это. Кроме того, в будущем будет еще больше ночных дежурств, не может же она продолжать беспокоить других. Фу Лин встала и тихо ответила:
— Я не устала, ты можешь пойти и отдохнуть.
Глядя на её довольно настойчивую манеру, Ся Инь улыбнулась и больше ничего не сказала, направляясь к боковому двору.
Фу Лин слегка зевнула, боясь, что уснёт, но не стала снова садиться и вместо этого пошла к большому дереву рядом со двором, обходя толстый ствол дерева. Пройдя довольно долго, она поняла, что это ее странное движение в середине ночи привлекло взгляды стражников, стоящих снаружи зала.
Фу Лин неловко улыбнулась. Семь-восемь охранников снаружи смотрели на нее, за исключением одного человека, который смотрел прямо перед собой, но настороженно наблюдал за всем вокруг. Этот человек... выглядел очень знакомым. Используя яркий лунный свет, Фу Лин долго смотрела, прежде чем смогла ясно увидеть, что он похож на охранника, которого они встретили днем, по имени Мин Цзе.
Угловатые черты лица, отчуждённый темперамент, кажется, что это человек, с которым нелегко сблизиться. Её разум внезапно вспомнил о яркой и теплой улыбке госпожи, и сердце Фу Лин непроизвольно дрогнуло, а ноги бессознательно обошли вокруг дерева.
Не зная, как долго она шла, пока её ноги не начали болеть, Фу Лин остановилась и посмотрела на небо. Небо стало мраморно-белым с рассветом, с оранжевыми лучами, светящимися через серые облака. Фу Лин была ошеломлена, ночь уже прошла?! Оглядываясь назад, она увидела, что свеча уже погасла и наступила полная тишина.
Осторожно потягиваясь, Фу Лин насмехалась над собой, она действительно ходила всю ночь?
Далеко от Дворцовой дороги появилась целая группа людей. Фу Лин прищурила глаза, чтобы присмотреться, человеком, стоящим прямо перед ними был У Гун Гун, а позади него было несколько евнухов, несущих некоторые, в настоящее время неопознанные, вещи. Они шли очень быстро и вскоре достигли Зала Цин Фэн.
Фу Лин слегка поклонилась и скромно поприветствовала:
— У Гун Гун..
У Чжи Цю взглянул на неё, и рассмотрев внешность, остановился. Это она? Эта Дворцовая служанка низкого ранга, которая служила Цин Фэн в начале, он не думал, что она также окажется в Зале Цин Фэн. Цин Фэн была выпущена из тюрьмы и сразу же была назначена Наложницей, а также имела возможность заставить Императора остаться на ночь, она, по-видимому, грозная женщина. Если она держит Фу Лин рядом с собой, значит она видит в ней своего доверенного помощника. У Чжи Цю все просчитал в своем сердце и изобразил нежную улыбку, отвечая:
— О, это же Фу Лин. В будущем вам не нужно церемоний.
Фу Лин не обменялась с ним обычными приветствиями, а просто улыбнулась.
Видя, что она не знает о способах социальных отношений, У Чжи Цю не стал беспокоиться об этом. Он подошёл к передней части двери и осторожно постучал дважды, прежде чем мягко позвать:
— Император, приближается Чэньсы (современное время — с 7 утра до 9 утра).
С тихим голосом У Чжи Цю, смогут ли люди внутри, которые всё ещё спят, услышать его? Фу Лин думала, что никто не ответит, когда послышался мужской голос:
— Войдите.
— Слушаюсь, — У Чжи Цю помахал рукой нескольким евнухам, и они последовали за ним в комнату. Только один евнух, державший поднос с неизвестным предметом, прикрытым ярко-жёлтым шёлком, остался позади.
Фу Лин втайне вздохнула, этот голос был мягким, но не казалось, что он только что проснулся. Неужели Император всегда должен быть таким бдительным? Фу Лин думала об этом, когда высокая фигура Янь Хун Тяня вышла из двора. Фу Лин быстро поклонилась и только увидела, как ярко-жёлтык сапоги быстро исчезли.
У Чжи Цю последовал за Янь Хун Тянем, поклонившись ему, прежде чем осторожно спросить:
— Император, сберечь или нет?
— Нет, — без колебаний прокомментировал Янь Хун Тянь, прежде чем выйти из Зала Цин Фэн.
— Слушаюсь, — получив ответ от Императора, У Чжи Цю не последовал за ним. Он привёл евнуха, который держал поднос, в комнату.
Сберечь или нет?
Внезапно поняв смысл этих слов, выражение лица Фу Лин слегка изменилось. Она быстро встала и последовала за У Чжи Цю в комнату. Войдя в комнату она была шокирована, и сделала несколько шагов назад.
