Под влиянием тепла весеннего солнца все цветы распускались, дрозд, который только учился летать, гнездился в ветвях над беспорядком и, наконец, приземлился на ветку дерева прямо перед маленьким окном. Он начал щебетать, как будто говорил людям за окном выйти и посмотреть на чудесную весеннюю сцену. Солнечный свет лился через маленькое окошко на холодный каменный пол и на слабое тело. Несмотря на то, что солнечный свет был тёплым, тело всё ещё слегка дрожало с закрытыми глазами, поскольку его хозяйка ещё не проснулась.
Бах!
Плотно закрытая дверь камеры издала звук, встревожив птицу в окне, которая испугалась и улетела, а также разбудил спящую Цин Фэн.
Цин Фэн открыла глаза, чтобы увидеть белую простыню, но ничего не смогла разглядеть. Уставившись на лист белого света, пока её глаза не заболели, Цин Фэн закрыла их руками. Сцены прошлой ночи промелькнули у нее в голове. Девушка сейчас во Дворце, в тюрьме! Цин Фэн немедленно села, но, возможно, она встала слишком быстро, отчего её грудь внезапно заболела, и Цин Фэн начала сильно кашлять. С каждым кашлем её грудь вздрагивала, такая боль почти вызывала желание продолжать спать и никогда не просыпаться.
Цин Фэн с трудом перевела дыхание, когда послышался звук.
Дзинь!
Через небольшое отверстие в нижней части двери в камеру бросили миску с кашей. Из-за чрезмерной силы, большая часть пролилась. Она ничего не ела день и ночь, даже глотка воды не пила. Цин Фэн с трудом поднялась и побежала за миской каши. Каша ещё даже не оказалась у нее во рту, как она почувствовала запах гниения, от которого и без того пересохшее горло свело судорогой.
Эта пища — то, что даже собаки не едят. Неужели в этом огромном Дворце они не могут позволить себе даже тарелку простой каши? Или люди, которых здесь держат, хуже собак? Цин Фэн усмехнулась и уже собиралась выбросить гнилую еду, когда снова прозвучал холодный женский голос:
— Если ты не хочешь умирать, то должна набить свой желудок!
Это был голос со вчерашнего вечера! Рука Цин Фэн, державшая чашу, задрожала, и она быстро повернула голову. Первое, что она увидела, была не человеческая фигура, а рука, обнимающая один из стволов деревянных перегородок. Деревянные перегородки были очень близко друг к другу и могли пропустить только руку. Тюремная камера, в которой она сидела, находилась в правом верхнем углу, и там было окно размером с ладонь, через которое мог проникать солнечный свет. Поскольку окно было слишком маленьким, свет, который проникал в камеру, был слабым, а окружающие области камеры не имели дополнительных окон, что делало ее еще темнее. Если бы эта женщина не шумела, Цин Фэн вообще не заметила бы, что там есть человек.
Получается, что между двумя тюремными камерами была перегородка. Цин Фэн всё ещё нервничала, но по сравнению со вчерашним днём она стала намного спокойнее. Поставив миску, Цин Фэн медленно подошла к преграде и прищурилась, пытаясь разглядеть женщину.
После долгих поисков Цин Фэн, наконец, увидел тень в тёмном углу. В таких обстоятельствах трудно было различить, была ли это женщина или мужчина, а ещё гораздо труднее было рассмотреть её внешность и возраст. Цин Фэн могла только догадываться, что это, должно быть, была женщиной средних лет, около сорока лет с её неопределённым ростом и голосом.
Эта женщина в настоящее время держала миску, а её голова словно была похоронена в каше, когда она вылила её себе в рот. В конце концов она вылизала края миски дочиста, как будто это была самая вкусная еда в мире. Цин Фэн нахмурилась, когда посмотрела на прогорклую гнилую кашу, а затем снова на женщину в углу. Её руки, которые держали миску, сжались, и она бросила миску в сторону тюремной двери, пролив кашу по всему полу, а также проделав отверстие в миске.
Женщина в углу вздрогнула и повернулась, чтобы посмотреть на Цин Фэн. Цин Фэн холодно посмотрела на неё и подумала о том, как эта женщина напугала её вчера вечером. Ночь ужаса. Возник неописуемый гнев, и Цин Фэн холодно спросила:
— Чего ты хочешь?
Женщина тоже долго смотрела на неё, и Цин Фэн почувствовала на себе этот холодный взгляд. Как только девушка подумала, что женщина проигнорирует её, та внезапно рассмеялась и ответила ни отчаянным, ни спокойным тоном:
— Как только попадаешь сюда, у тебя нет шанса выбраться живой. Но ты не умрёшь сразу, придется медленно терпеть.
Её теперешний вид был действительно странным, но по сравнению с безумием вчерашней ночи, сейчас она не так уж отличалась от нормальной. Цин Фэн заинтересовалась этим человеком, сделав шаг вперед, она задала вопрос:
— Кто ты?
— Кто я? — женщина холодно рассмеялась, но не стала продолжать.
Несмотря на то, что Цин Фэн не могла видеть выражение её лица, она не упустила из виду тон презрения и нежелания раскрываться. История этого человека не должна быть обычной.
Не уверенная, было ли это голодом, усталостью или какими-то другими причинами, Цин Фэн почувствовала лёгкое головокружение, и волны боли в груди напомнили ей, как безжалостно нанёс удар Янь Хун Тянь. Цин Фэн не забыла, какой сумасшедшей была женщина прошлой ночью, и отступила на несколько шагов. Прислонившись спиной к двери камеры, она небрежно спросила:
— Как долго ты здесь?
— Не долго, — женщина некоторое время молчала. Как только Цин Фэн подумала, что она больше не будет говорить, та тихо ответила. — Лишь семь или восемь лет.
Всего семь или восемь лет? Она сидела на корточках и пряталась в тени. Цин Фэн могла лишь смутно видеть, что пленница действительно худая, а её одежда изорвана и грязна до такой степени, что не виден первоначальный цвет. Её растрёпанные распущенные волосы рассыпались по спине и скрывали черты лица.
Семь или восемь лет…
Пролитая гнилая каша издавала неприятный запах с всегда тёмной холодной тюремной камерой, здесь никогда не будет места теплу или надежде. Семь или восемь лет... возможно, она не протянет и семи или восьми дней. Если Цин Фэн суждено провести здесь остаток жизни, то она скорее умрет!
Металлическая дверь вдруг немного сдвинулась, и маленькое квадратное отверстие внизу снова открылось. Человек снаружи остановился, и, кажется, увидел пролитую миску гнилой каши на полу.
— Если ты не хочешь есть, то не получишь еду несколько дней, — человек сердито крикнул из-за двери. Уголки губ Цин Фэн приподнялись, не заботясь о том, что она только что сказала. Да она скорее умрёт, чем будет есть такую гнилую пищу.
Как только Цин Фэн высокомерно рассмеялась, охранник, стоявший снаружи, грубо пнул дверь. Хотя он и не пнул её лично, но так как она прислонилась к двери камеры, сила от удара прошла через дверь, врезавшись девушке в грудь. Цин Фэн почувствовала, что её окружение потемнело, когда жар вырвался из её горла.
Цин Фэн осторожно подняла руки, чтобы вытереть губы, и темно-красная кровь окрасила кончики ее пальцев. Цин Фэн нахмурилась, похоже, что она умрёт в этой тюрьме даже не через семь или восемь дней.
