Презрение, насмешки и взгляды, переполненные негативными эмоциями, вот что чувствовалось в их окружении. Люди, находясь под такими взглядами, обычно отступают, но этот человек, выглядел вызывающим, не в самом хорошем смысле этого слова. Он не дрогнул, несмотря на хмурые взгляды адъютантов.
— А как вы сами считаете, Джошуа?
Спросил генерал у своего третьего сына, который занимал самое низкое положение.
— Фух! Совершенно очевидно, если мы перейдем к преследованию… И в наши намерения входит получить голову Сардины, тогда мы должны быть готовы к тому, что нас уничтожат.
После чего он затянулся и небрежным движением руки отбросил в сторону сигару.
— Эх?
В ответ на его слова, выражение на лицах адъютантов невольно сменилось на удивление. Его высказывание было настолько неожиданным для них. Однако в отличие от своих пораженных адъютантов, генерал Белхаррес просто удовлетворительно кивнул и улыбнулся. Затем Джошуа зажег новую сигару и спокойно прикурил, хотя подобные действия и были запрещены во время военного совета. Фактически это было то же самое спокойствие, которое сделало его высказывание еще более зловещим.
— Хм… Итак, будь вы на моем месте, как бы вы воспользовались ситуацией? Вы бы отступили?
В ответ на вопросы отца, генерала Белхарреса, Джошуа пожал плечами.
— Если ты хочешь уцелеть, нам лучше отступить…
Произнесся эти слова, он холодным взглядом обвел свое окружение. Присущее ему до настоящего момента безразличное спокойствие резко сменилось смертоносной решимостью и боевым пылом.
— Если вы, ребята, хотите сохранить Королевство Залда… Тогда у нас не остается другого выбора, кроме как, победить в этой битве.
*Звук сглатывания*
Кто-то громко сглотнул, так что это было слышно в палатке. Это служило доказательством того, что старший офицерский состав был запуган юношей, сидящим перед ними.
— Джошуа-доно… Извиняюсь за грубость, но что вы хотите этим сказать?
Робко поинтересовался самый старший из офицеров. Вплоть до настоящего момента, ему казалось, что Джошуа просто путается под ногами. Он являлся человеком, который не испытывал уважения к старшим, был жадным к деньгам, алкоголиком, и пользовался дурной славой в столице Королевства. Ходили слухи, что он был завсегдатаем баров в грязных закоулках, играл там в азартные игры и устраивал потасовки. Можно так выразиться, он был человеком, от которого несло преступностью и низким уровнем жизни.
В связи с этим всем присутствующим было известно, что присоединиться к армии ему приказал его отец, генерал Белхаррес. Однако адъютанты полагали, что желание заработать для третьего сына, человека с плохой репутацией, немного престижа, не что иное, как дань отцовской любви. Поэтому даже после того, как Джошуа присоединился к армии, у них никогда не возникало и мысли о том, что он будет выражать свое мнение. Они считали его всего лишь отбросом общества.
— Разве вы все не понимаете? Это ловушка… Затянуть нашу армию подальше вглубь и зажать нас в клещи. Да, они кажутся измотанными, но это только свидетельствует о том, что они еще не разыграли свой козырь… А с другой стороны, хочется спросить у вас всех, вы в самом деле планируете преследовать их на таких условиях?
В глазах Джошуа читалось презрение.
— Этого не может быть… Что подтолкнуло вас к такому выводу?
— Ты слишком много думаешь!
— Генерал! Он всего лишь дилетант, который не смыслит в военном деле. Почему мы должны упускать возможность, которая, возможно, никогда больше не представится? Вы собираетесь упустить этот шанс?
Адъютанты переключили свое внимание на генерала Белхарреса. Среди них были и те, которые считали, что точка зрения Джошуа имеет право на существование. Адъютанты, прошедшие через многие войны, были не так глупы. Хотя неожиданная удача и лишила их самообладания, и они рекомендовали преследовать врага, сейчас от их азарта не осталось ни следа. Однако признаться в этом здесь они не могли. Никто внезапно не пойдет на поводу у человека, имеющего плохую репутацию и всю жизнь презираемого своими сверстниками. Они настаивали на преследовании Ортомеи не ради победы, они хотели сохранить лицо.
— А ну-ка помолчите немного… Джошуа. Ранее вы упомянули два варианта, что под этим подразумевали? Почему вы хотели, чтобы мы определились между победой или поражением, несмотря на то что знали о ловушке?
Услышав слова генерала Белхарреса, его адъютанты замолкли. Если Джошуа полагал, что это ловушка, ему следовало настоять на отступлении. В таком случае здравым смыслом было бы лишь возвращение на базу. Но, несмотря на это, Джошуа допускал возможность преследования. Кроме того, он вставил содержательные слова «Если вы хотите сохранить Королевство Залда…». Не удивительно, что его высказывание вызвало интерес.
— Отец… Это… Мне не нужно рассказывать тебе об этом, правда? Ты должно быть уже догадался.
— Говорите. Объясните всем.
В ответ Джошуа лишь покачал головой, словно уступая, генерал Белхаррес все так же пристально смотрел на него, побуждая к действиям.
— Фу-ух… Хорошо… Причина проста. Со стратегической точки зрения, эта битва против Ортомеи уже проиграна.
После этого, все кто уже успокоились, не могли поверить своим ушам.
— Т-ты убдюдок! Ты понимаешь, о чем говоришь?!
Нарушил тишину один из разозлившихся адъютантов. Он подбежал к Джошуа и схватил его за шею, совершенно игнорируя то учтивое отношение, которое полагалось сыну генерала. Кровавая битва все еще продолжалась. Каждый отчаянно сражался за свою землю, защищая ее от лап захватчиков, пытаясь ценной своей жизни отстоять мир для своей Родины. От него заявление о том, что они заведомо проиграли, было не чем иным, как оскорблением по отношению к рыцарям павшим на поле боя. В некотором смысле, потянуться к рукояти меча со стороны адъютанта, было нормальным поведением.
— Стойте! Что вы собираетесь делать?! Это военный совет, знаете ли?!
Другой адъютант, заметивший, как его рука потянулась за мечом, тотчас схватил его. Каждому в палатке был понятен гнев адъютанта, но в то же время, они не могли позволить убить союзника во время военного совета.
Все замолчали. Так как знали, что их речь может вызвать насмешки у других. Единственный, кто оставался невозмутимым после слов Джошуа, был генерал Белхаррес.
— Хм… Хотя вашим словам и недостает учтивости… Не считаю их ошибочными…
Это был всего лишь тихий шепот. Однако слова генерала, нарушая тишину, раскатились по палатке, как будто в них было извещение о смерти.
