Меч графа зацепил правую щеку Рёмы. В этот момент Рёма почувствовал сильный жар от прикосновения горячего металла. Вначале это не дало никаких видимых изменений. Однако рана стала понемногу открываться. Появившаяся кровь начала капать на грудь Рёмы и окрашивала ее в красный цвет.
Но Рёма не чувствовал боли. Если бы его спросили, то он бы ответил, что ему было неудобно из-за того, что его щека была влажной. Скорее всего, все было так из-за большого количества адреналина, вырабатываемого внутри его тела.
Чувство, кипевшее в сердце Рёмы, было чистым восхищением. Даже когда граф Зальцберг совершил неожиданную атаку, Рёма не чувствовал никакого негодования по отношению к своим действия, хоть он и не смог полностью заблокировать атаку.
Конечно, удар посреди разговора был неожиданным. Без сомнения, такой поступок можно было считать трусливым. Но была ли какая-то причина к такой критике?
Совершение неожиданной атаки, скрытой атаки или вызывание волнения у врага при помощи слов, все это было основами борьбы. Другими словами, для бойца эти действия были естественными. Два человека, столкнувшиеся друг с другом с мечами, не танцевали, они пытались убить друг друга. И когда речь заходила о лишении жизни врага, то никаких правил не существовало. Только результат имел значение. Жив или мертв.
Причиной восхищения Рёмы было другое, это было…
— Это удивило меня… Подумать только, что вы сможете так сократить дистанцию… Я не собирался быть небрежным, но это действительно удивило меня.
Слегка усохшая кровь продолжала капать из щеки Рёмы. Если бы не адреналин, заполнивший его тело, то было бы очевидно, что эта полученная рана была довольно глубокой. Рёма широко улыбнулся, а его щека и грудь стали краснее. Услышав такие обыденные слова Рёмы, граф Зальцберг громко рассмеялся.
— О Боже, хах. Ты действительно хороший воин. На моей памяти, всего лишь горстка людей смогла блокировать мою такую атаку. Кроме того, я совершил ее неожиданно. Я никогда не ожидал услышать слова похвалы вместо обвинений после такого.
— Тот, кто сказал бы такое, был бы простым неудачником…
Сказав это, Рёма пожал плечами. У спорта были свои правила. Но когда дело доходило до убийства, то никаких правил не было. Хотя это не совсем так, в общем, когда речь шла об убийстве друг друга, то правила были бессмысленны. Это было базовое понимание, если только они не сражаются при особых обстоятельствах и местах, например, во время официального поединка.
Кроме того, они не определили никаких правил, до начала попыток убийства друг друга. А поскольку никаких особых правил не нужно было соблюдать, то такое понятие как обман тоже перестало существовать. Кроме того, вокруг не было никого, кто бы смотрел на это, в этой комнате были только они двое, граф Зальцберг и Микошиба Рёма. И если они не записали правила на бумагу, то какой смысл имели устные правила, когда не было свидетелей? Чтобы правила были эффективными, был необходим, как правило, кто-то с абсолютной властью, который мог наложить суровое наказание на того, кто нарушит правило. По этой причине в предыдущем мире Рёмы, даже если люди говорили, что они ненавидят войны, но войны не прекращались.
В условиях текущего сражения, не было никакого смысла в обвинении противника в трусости, ведь большинство людей, сделав это, только потеряют спокойствие и из-за этого выкопают себе могилу. Рёма не критиковал графа Зальцберга, ведь он понимал это. Однако такое отношение Рёмы коснулось сердечной струны графа, ему действительно хотелось немного посмеяться.
— Хорошо, очень хорошо. Такие рыцарские слова мог произнести только рыцарь, которые не был на поле битвы.
— Многие все еще верят и придерживаются рыцарского пути…
— Если подумать, то во время Гражданской войны у тебя, вроде бы, тоже были проблемы с этим, так?
Рёма горько улыбнулся, думая о том, на кого были направлены эти слова.
— Верно, как вы и говорите…
Холодное и рациональное мышление, стремящееся к получению выгоды всеми возможными способами. Если честно, Рёма и граф Зальцберг были похожи. Такой похожий характер мог бы сделать их друзьями.
«Честно говоря, очень прискорбно… Но опять же, сейчас я не могу изменить свой план…»
В голову Рёмы приходили различные мысли, но смерть графа Зальцберга была необходимой. Хоть он и был вдохновлен, но сейчас он был на такой стадии, на которой он не мог отменить план только из-за того, что юноша захотел этого.
«Но все же…Так использовать сокращение расстояния, это…»
Удар, нанесенный ранее графом, можно было отнести к категории особенных.
Сокращение расстояния. В некотором роде это было нечто вроде путешествия с помощью варпов, используемое людьми в космическую эру, но в мире боевых искусств все было иначе. Техника быстрых и чарующих шагов использовалась для заполнения интервалов движения, такая техника использовала неявное первое движение для произведения атаки. Это было то, что мастера боевых искусств достигали после улучшения своих способностей в течение длительного времени. Для юноши враг, стоящий перед ним, вновь поднялся на другой уровень.
— Похоже, у меня нет иного выбора. Мне тоже придется использовать свою секретную технику…
— Хо-хо, у тебя все еще есть тузы в рукаве? Ха-ха-ха, ты действительно интересный человек.
Услышав слова смеющегося графа, Рёма пожал плечами.
— Хотя есть небольшая проблема… Я не хочу использовать ее слишком долго…
Сила начала наполнять обе его руки. Этот козырь мог позволить Рёме преодолеть человеческие пределы. Этот козырь помог ему самостоятельно убить огромного монстра. Однако если бы ему не удалось управлять этой могущественной силой, то она уничтожила бы его тело.
— Проснись [Кикоку]. Я предлагаю тебе нести эту ненависть при помощи этого тела.
Из уст Рёмы донёсся шепот.
***
Будто в ответ на слова Микошибы Рёмы, из крови, окрасившей ковер в красные и черные цвета, появились бесчисленные узоры. Узоры моргали, будто дышали. А затем, в конце концов, лезвие полностью окрасилось в красный цвет. В этот момент граф Зальцберг почувствовал, как по его позвоночнику пробежал холодок.
«Что это…»
Чувство холода, которое он никогда не испытывал ни на одном поле битвы, охватило его тело. Атмосфера в комнате наполнилась интенсивной жаждой крови. Это создало ощущение, что атмосфера не принадлежала живым. Ситуация приняла такой вид, который люди называют ужасающим. Граф Зальцберг слышал дребезжащий металлический звук, поэтому он посмотрел на свои руки.
«Я дрожу? Я ощущаю страх?»
Граф Зальцберг был сильным человеком. Даже королева Люпис, в некотором смысле, отставала от графа. Он обладал подавляющей силой и как личность, и как воин. Как граф, управляющий северной частью королевства Розерия, граф Зальцберг был действительно могущественным, и у него не было другого выбора, кроме как, приноровиться к здешней обстановке.
С тех дней, когда он был молод, он продолжал убивать людей и монстров, появляющихся на полуострове Вортения. Количество его жертв приближалось к тысяче. Но в результате бесчисленных сражений он смог накопить опыта и боевых способностей, а также прану, которая была больше, чем даже у Елены Штайнер, которую называли Белой Богиней Войны. Если бы знаменитый Михаил Банашу или Крис Морган, известный как Божественный Копейщик, столкнулся с графом Зальцбергом, то он мог бы погибнуть через несколько минут.
Тем не менее граф, гордившийся своими способностями, дрожал в страхе из-за запаха смерти, исходящего от Микошибы Рёмы.
— Подумать только, я так поражен… Этот меч… Это не обычный волшебный меч, так? Обладать такой силой… Это может значит, что этот меч или демонический, или проклятый…
Граф посмотрел волшебный меч в своей руке и цокнул языком.
«Этот меч — действительно семейная реликвия, но сам по себе он просто превосходный меч, не более того. Полагаю, что это ставит меня в невыгодное положение? Но даже если я укреплю свою магическую силу и активирую магию, заложенную в меч, я не уверен, что смогу атаковать его в лоб…»
В этом мире меч, выгравированной магией, называли волшебным мечом. Гравировка на оружии, могла оказывать различные эффекты после того, как пользователь оружия сложит свою прану в оружие. Этот тип оружия никогда не терял своей остроты. Для воина, живущего на поле битвы, лучшего оружия не было. В зависимости от гравировки оружие могло вызывать ветер или даже стрелять. Такое волшебное оружие продвигало компетентность пользователя на одну ступень вперед.
Однако закон, применимый к людям: что всегда найдется кто-то лучше вас, был применим и к волшебным мечам. Таким образом, существовали мечи с особой силой, например, святые мечи, демонические мечи и проклятые мечи. Разрыв в силе между святыми мечами и волшебными, был очень большой. И в тот момент, когда этим оружием овладевали воины с достойными способностями, их сила могла в одиночку уничтожить даже огромного монстра.
— Интересно. Хах, с самой первой нашей встречи я знал, что ты интересный парень!
Громкий смех графа Зальцберга эхом отозвался в комнате. В самом деле, если граф считал эту ситуацию забавной, то уже ничто не могло этому помочь. С того дня, как граф потерял свою гордость как дворянина и рыцаря, он всегда мечтал о чем-то подобном.
Жажда, которую нельзя было утолить даже всей его собственностью, вкусной едой, которую он теперь мог есть, девушками, которых он насиловал просто для удовольствия, все это не могло утолить ее. Словно он жил без цели. Однако прямо сейчас граф Зальцберг был взволнован.
— Ты точно сможешь утолить мою жажду…
Сказав это, граф Зальцберг сунул меч в ножны и опустил талию. Такая стойка была очень знакома Рёме.
— Эта стойка… Откуда ты знаешь ее?
Глядя на выражение Рёмы, который не мог скрыть своего замешательства, граф Зальцберг ухмыльнулся и рассмеялся.
— Все верно, твой мир. Это техника, переданная в этот мир давным-давно…
Это была стойка, изучаемая экспертами. И кажется, что граф не принимал эту стойку только из-за того, что ему так хотелось.
«Позиция, терпеливо выжидающая момента. Думаю, что мне больше нельзя беззаботно атаковать его…»
Меч был вытащен из идеальной стойки, а его скорость была настолько быстрой, что ее можно было считать молниеносной. В глазах Рёмы вокруг графа Зальцберга появился трехметровый радиус. И если он небрежно приблизится к графу, то на него упадет безжалостная атака.
«У меня есть только один выбор…»
Рёма молча вложил меч в ножны и занял ту же позицию, что и граф Зальцберг. Две зоны абсолютного контроля. Сосредоточив свои мысли и чувства, они начали медленно сокращать десятиметровую дистанцию.
Сколько времени это заняло? Но сейчас, два невидимых радиуса слегка соприкоснулись.
