Возможно, из-за возpаcта, Лу Чжоу чувствовал себя ближе к своим ученикам, особенно — в случае Харди и Цинь Юэ, которые, на самом деле, на год старше Лу Чжоу...
Возможно, в глазаx его учеников он также был скорее человеком, заслуживающим уважения, чем строгим "руководителем".
Чтобы убедить Лу Чжоу, Харди вытащил козырь, назвав это "Принстонской традицией". Лу Чжоу уже давно жил в Принстоне, но впервые услышал о традиции устраивать вечеринку в честь вручения премии.
Очевидно, Харди все это выдумал.
Однако видя, что Харди и другие его студенты так воодушевились, Лу Чжоу согласился.
Лу Чжоу проводил вечеринку у себя в доме и изначально рассчитывал лишь на шестерых человек.
Однако он просчитался в итоговом масштабе.
Первоначально он только планировал пригласить своих студентов на праздник. Hо новость о его вечеринке распространилась повсюду, и все больше и больше людей начали приходить в его дом.
Cначала пришел Ло Вэньсюань со своей девушкой, после пришел его руководитель, Эдвард Виттен.
A потом — Делинь. Хотя этот старый бельгиец не любил многолюдных мест, он все же пришел на вечеринку с бутылкой виски.
После этого подтянулись знакомые Лу Чжоу из клуба Плюща, его друзья профессора и ученые...
К счастью, Лу Чжоу заранее приготовил много еды и шампанского.
Площадка перед его маленьким домом была наполнена запахом жареного мяса и пива.
Лу Чжоу стоял рядом с длинным столом и что-то обсуждал со своим прошлым руководителем.
Делинь имел противоположные взгляды, нежели Лу Чжоу, и считал, что тот впустую тратит свое время.
— Математика чиста, это скорее искусство, чем инструмент. Математики должны оставить свои материалы для применения химикам и физикам.
Старик сделал глоток виски и выглядел бодрым, как всегда.
— Дорогой профессор Делинь, — неожиданно вступил в разговор Виттен. — Я вынужден с вами не согласиться. Математика — великий инструмент, но ее величие нельзя показать только в области чистой математики. Она должна быть применена к другим областям, чтобы действительно показать свою ценность… Например, в математической физике.
— Что-то не вижу, чтобы твоя теория М применялась где-либо еще, — безжалостно парировал Делинь, после чего повернулся к Лу Чжоу и поднял бокал. — Как бы то ни было, поздравляю с наградой.
Лу Чжоу поднял тост вместе со своим бывшим руководителем и сказал:
— Спасибо.
— Поздравляю, — сказал Виттен, улыбаясь и поднимая тост за Лу Чжоу. — Может быть, Институту перспективных исследований стоит открыть новое отделение?..
Делинь категорично ответил:
— Невозможно.
Виттен пожал плечами и сказал:
— Ну, я просто шучу.
Институт перспективных исследований изначально создавался как институт, занимающийся чисто теоретическими исследованиями. Помимо одного профессора биофизики, шесть штатных ученых Института естественных наук занимались теоретической физикой и астрофизикой.
Что касается математического факультета, то здесь было много направлений исследований, но, в основном, они касались чистой математики.
В конце концов, людей, изучающих прикладную науку, было предостаточно. Люди должны были заниматься чисто теоретическими исследованиями.
Насколько это полезно?
До появления компьютерных чипов никто не представлял важности квантовой механики и теории относительности.
……………………...
Все отлично провели время на вечеринке, и Лу Чжоу тоже был счастлив.
Премия Роджера Адамса по химии слишком неожиданно свалилась на него.
Он думал, что его первая не математическая награда будет в области теоретической физики и не ожидал, что это будет химия.
Хотя награда в 10 000 долларов США — не что-то большое, большинство ученых не волновались о деньгах.
По сравнению с учеными, занимающимися математикой и теоретической физикой, химики — более богаты. Пока они уделяют внимание проблеме интеллектуальной собственности, они могут легко добиться финансового успеха.
Как обычно, помимо получения самой награды, Лу Чжоу должен выступить с докладом на конференции по органической химии, которая будет проходить в Сан-Франциско в апреле этого года.
Это может быть академическая или не академическая речь, все зависит от лауреата.
И хотя Лу Чжоу не нужно заранее отправлять свою работу, он все еще хотел подготовиться.
Так совпало, что на третий день после его возвращения в Принстон, профессор Саррот позвонил ему по видеосвязи и доложил о ходе исследований.
— По вашему запросу мы провели 200 экспериментов. Все данные отправлены вам на почту. Однако у меня — плохие новости. Мы не наблюдали реакций, которые вы предсказывали. На мой взгляд, использование углеродных нанотрубок для модификации фуллереновых материалов — звучит интересно, но это не очень хорошая идея для исследований.
Саррот выглядел уставшим.
Он занимался этим вопросом в течение месяца — контролировал температуру реакции, время реакции и провел множество экспериментов. К сожалению, они не обнаружили никакого удивительного результата.
Лу Чжоу сидел в своем кресле и вертел ручку, задумался:
— Значит, ничего не вышло?
— Не совсем, — Саррот пожал плечами. — Хотя мы не получили то, что вы хотели, мы все же нашли много побочных продуктов, которые никогда не видели раньше... Но не уверен, полезны ли они.
Лу Чжоу заинтересовался:
— Пришлите их мне.
— Хорошо, тогда я отправлю их вам в Принстонский институт перспективных исследований?
— Отправьте его в химическую лабораторию Фрика. Я не уверен, что сюда можно отправить посылки с химическими веществами.
Лу Чжоу повесил трубку и включил компьютер, после чего открыл письмо Саррота.
В письме содержалась информация о продукте, анализ тестов и другие данные.
Лу Чжоу внимательно прочитал отчет об эксперименте и вздохнул. Он откинулся на спинку кресла и глубоко задумался.
Из этих данных Лу Чжоу мог видеть, что вопреки его предсказаниям, π-связанные углеродные нанотрубки и фуллереновые материалы не соединялись в термической реакции.
Хотя это теоретически возможно, с практической точки зрения, бесчисленные побочные реакции затрудняли этот процесс.
Лу Чжоу не ожидал, что он не получит даже микрограммы образца.
— Похоже, придется изменить эксперимент.
Парень легонько постучал ручкой по столу и задумался.
