Иезекииль Гостхаунд был человеком, которого всю жизнь преследовали последствия непринятых им решений. В университете среднего уровня он решил принять скромную финансовую помощь и окончил обучение с отличием. А ведь при желании он мог стремиться к более высоким целям наподобие места в исполнительном комитете своего университета или написания более амбициозного дипломного проекта. Но он не сделал этого.
Эта фраза давила невероятной тяжестью на его плечи.
Но он не сделал этого.
В то время Иезекииль ещё не осознавал, что он упускает золотые годы своей жизни. Не успел он и глазом моргнуть, как общение с людьми и продвижение по карьерной лестнице стали приносить всё меньше радости и даваться ему с всё большим трудом. Выйдя в большой мир, он получил работу в фирме среднего звена, где хорошо показал себя. Хотя у него были возможности для продвижения по службе, Иезекииль лишь со стороны наблюдал, как этими возможностями пользовались другие. Чаще всего этими другими становились выпускники более престижных учебных заведений или же люди, что были готовы тратить на работу до нелепого много времени.
Иезекииль не смог этого сделать.
Он женился на своей девушке из колледжа, когда выяснилось, что она беременна. Поначалу она была яркой и свободной от забот девушкой, что всегда воодушевляла его. Но со временем на него навалилось всё больше проблем, и поэтому Иезекииль начал разочаровываться в жене, которую совсем не заботили вопросы повседневной жизни. Даже когда на выплаты по ипотеке, телефонные счета и страховые взносы уходили все их деньги, его жена оставалась невозмутимой, счастливой и яркой.
Ей было достаточно того, что они были вместе. Они вместе создадут семью, пускай и будут находиться чуть выше черты бедности. Жена Иезекииля принимала всё это. Она с этим смирилась.
Но он не смирился с этим.
Впервые за всю жизнь Иезекииль столкнулся с тем, что неумолимая необходимость добиться успеха гнала его вперёд. Его горечь превратилась в острые когти, чтобы рвать конкурентов в клочья и медленно подниматься по служебной лестнице. Возможно, начальство знало о его грязной игре, но они видели и его возросшие продажи. Он получил своё первое повышение в день, когда родился его сын.
Жена Иезекииля знала, насколько это повышение важно для них, а потому не возражала, что Иезекииль её не навестил. Она понимала, что он делает это только потому, что ему не всё равно. Также она считала, что назвать ребёнка Рэндидли было хорошей идеей.
Но он не считал так.
Они никогда открыто не ссорились по этому поводу. Но Иезекииль не мог не заметить, как её ранило его выражение лица, когда она сообщила ему имя ребёнка. Иезекииль даже не знал, какие именно эмоции в тот момент отразились на его лице, но это были его истинные чувства. После этого они никогда больше не поднимали этот вопрос.
Когда их ссора всё же состоялась и они развелись, Иезекииль мог бы постараться сохранить хорошие отношения с сыном, которого он называл Рэнд.
Но он не сделал этого.
Когда он видел, как его сын борется с собственной странностью, которую сам Иезекииль мог посчитать проявлением аутизма, он мог вмешаться. Но вместо этого Иезекииль убедил себя, что мир был куда лучшим учителем, чем он когда-либо мог стать. Избитый хулиганами, Рэнд получил возможность найти свою силу или оставить всё как есть. От Иезекииля же требовалось совсем малость, чтобы изменить это и помочь сыну.
Его внутреннее «я» пристыдило Иезекииля за такую жестокость к собственному ребёнку.
Но он ничего не изменил.
Даже став известным в своей компании, Иезекииль оставался недоволен своей жизнью. Должности над ним занимали компетентные люди, что опередили его и не собирались уходить в ближайшее время. И снова тупик. Как бы усердно он ни работал, он не мог вытеснить никого выше себя.
Таким образом он однажды понял, что ничего не изменит, если будет играть по правилам.
После этого он больше никогда не думал дважды о каком-либо трудном решении, что он принимал.
Так уж сложилось, что Система появилась сразу после того, как Иезекииля назначили генеральным директором компании. Все эти семь лет он упорно добивался своей цели, но в конце его ждала… пустота. Наконец его мечта осуществилась — компания была в его руках. Но не этого он хотел. Он жаждал продолжать яростную погоню на пути к вершине.
Эти острые когти, что с виду казались такими хрупкими и уродливыми, превратились в инструмент, которым он мог убить любого человека. В какой-то момент с точки зрения сочувствия к другим Иезекииль стал ниже даже своего сына-аутиста.
Нормальные люди наслаждались от нахождения на вершине.
Но не он. Это навевало чувство лени и гордыни, что никак не подходило Иезекиилю. Нет, он был ненасытным и хотел большего.
Удивил ли его полученный класс от Системы? Конечно же нет. С самого начала он был им полностью доволен. Но со временем Иезекииль осознал, какую астрономическую цену ему приходится платить, чтобы его характеристики не снижались. Одна неделя — одна отобранная жизнь. Конечно, всегда после убийства других он получал их сильнейшие навыки. Но он не получал никаких характеристик, не проходил Пути, что были у тех людей. Он мог лишь оттачивать свои навыки старомодным способом. От своего класса Иезекииль получал одни из самых высоких прибавок характеристик за уровень, что когда-либо видел Призрак, но этого всё ещё недостаточно.
Иезекииль хотел большего.
И он будет бороться, чтобы получить это.
Последовав за Хэнком к источнику звука, Иезекииль задрожал. Он почувствовал странные движения в собственном классе, что всё ещё жаловался на голод. По правде говоря, Иезекииль боялся Хэнка в прямом столкновении и не надеялся, что Призрак оставит его в покое, если Иезекииль подстроит несчастный случай с этим человеком. Он был чересчур полезным инструментом для Призрака, чтобы так просто отпустить его.
Нет, сейчас Иезекиилю нужно придумать другой способ…
Он застыл с отвисшей челюстью. Перед собой он увидел молодого человека, что от злобы пинал землю и ругался сам с собой. Он был высоким и спортивным, крепким и уверенным в себе. Его чёрные волосы были коротко острижены, всего несколько локонов доходили до лба и спадали за уши. Но наиболее заметными были его пронзительные изумрудные глаза. Казалось, что они светятся даже в полуденном свете.
Это были глаза его матери. И это был его сын.
— Рэнд? — непроизвольно заговорил Иезекииль, нисколько не подумав об этом, ни о том, что может произойти дальше. Его холодный ум был заторможён грубым шоком, что холодком пробежал по его венам. Жив. Он был жив!
— Пап?
Они двинулись навстречу друг другу подобно двум привидениям. Через мгновение они остановились на расстоянии примерно метра друг от друга. Каждый искал в лице и теле другого намёки на то, как они выжили. Чтобы достичь этой точки, они оба прошли невообразимые препятствия. Иезекииль подумал, что ему во многом повезло. И хотя друг не сказал ему прямо о скором появлении Системы, но устроил вечеринку, куда пригласил многих известных людей. Иезекиилю посчастливилось попасть в число избранных.
В течение первых нескольких часов их оберегали люди того человека, а потом им наконец сообщили о Системе, о которой почти ничего не знали. И хотя предупреждение человечеству оказалось довольно расплывчатым, но этого хватило для некоторой подготовки. К сожалению, они недооценили силу появившихся монстров, и через несколько часов Иезекиилю самому пришлось заботиться о себе. Это было непросто.
К удивлению Иезекииля, его сын не выглядел побитым жизнью. Его физическая форма отчётливо показывала, каким бойцом, и к тому же сильным, он стал. А ведь он член этого отряда Зоны 32. Во всяком случае, его сын был в порядке.
Когда Иезекииль понял, что тишина затягивается, он заставил себя поднять руку, желая то ли помахать ею, то ли пожать руку своему сыну. Но никакого жеста не хватит, чтобы передать то невероятное облегчение, что сейчас ощущало всё его тело. Но что ещё он мог сделать?
— Ты… Ты хорошо выглядишь.
Но Рэнд не попытался пожать полупротянутую руку, а сделал то, что буквально повалило на землю Иезекииля. Рэнд раскинул руки и схватил его в объятия, прижимая к земле. В этом движении не было злого умысла, поэтому Иезекииль просто позволил этому случиться. Но как только они соприкоснулись, Иезекииль задумался, а СМОЖЕТ ли он вообще сопротивляться? Хватка парня…
Он едва мог дышать…
Их было всего две, по одной на глаз, но на лице Рэндидли всё же были слёзы.
— Не могу поверить… Никогда не думал, что снова тебя увижу.
Шок Иезекииля сменился теплом. Хотя они не были особо близки, они были кровными родственниками. Иезекииль понял, что этого было бы достаточно, чтобы их связь не ослабла. Протянув руку, Иезекииль хотел погладить своего сына по голове, пускай сыну было уже двадцать два или двадцать три года. Но вместо своей руки Иезекииль увидел руку монстра.
Он увидел руку человека, который подставлял и шантажировал коллег, чтобы подняться на вершину. Руку человека, уносившего одну жизнь в неделю в течение года. Его пальцы были корявыми и грязными, а ногти острыми и окровавленными. Его рука дёрнулась и остановилась в воздухе. Глубоко в груди Иезекииль почувствовал укол страха.
С момента развода Иезекииль подталкивал своего сына к совершенству, скрывая чувство гордости за достижения сына из страха сделать мальчика самодовольным. Так было раньше, но сможет ли он так легко забыть это и просто… воссоединиться со своим сыном? Они были так далеки, так долго…
«Вы — трус», — повторил в мыслях голос Хэнка, и что-то в душе Иезекииля оборвалось.
Он не хотел, чтобы тот напыщенный ковбой оказался прав, ни в этом, ни в его сыне.
Иезекииль нерешительно положил руку на голову Рэндидли.
— Мне жаль.
Рэндидли поднял глаза, моргнул и усмехнулся.
— Ну, не то чтобы и я был отличным сыном. После твоего ухода было тяжело. Но по сравнению со всем тем, с чем мы сейчас боремся… это кажется таким пустяком, правда?
— Да, — ответил Иезекииль, чувствуя себя глубоко ошеломлённым и тронутым внезапной близостью между ними. Вскоре это пройдёт, но этот момент ощущался таким тёплым, что Иезекииль хотел прочувствовать это как можно дольше.
Сейчас исчез даже голос его голода, словно одного присутствия Рэнда с головой хватило, чтобы утолить его. Какое же это… облегчение.
