Рэндидли широко зевнул. Ему понравилось сражение в том зале и последующая после того возможность улучшить свой навык Готовка. Навык Призыв Защитников Рощи оказался чрезвычайно эффективным. Хоть призванные существа исчезли спустя час, но за этот час они всё время находились в эпицентре сражения, без особых усилий рвя в клочья котов, что по своей глупости приближались к ним.
С ходом сражения сила его существ увеличивалась. Хоть поначалу они временами ошибались, чем несколько раз поставили под угрозу остальных участников группы, но к концу сражения их мастерство возросло. Приятно удивило и то, что они могут получать навыки и повышать их уровни. Если потратить достаточно времени на их тренировку, то это, вне всяких сомнений, окупится сполна.
Вот только это заклинание отнимало уж очень много Маны, что даже по меркам Рэндидли, с его-то большим запасом Маны, было чересчур много. Рэндидли сомневался, что вообще отыщутся другие люди кроме него, которые потянут стоимость этого заклинания. К тому же это заклинание не могло складываться. Когда он попытался призывать ещё одну группу Защитников Рощи, когда первая ещё не исчезла, заклинание дало сбой.
Рэндидли посмотрел на бутылку в руке и поморщился. Когда он закончит подтягивать в уровнях Готовку… ему стоит больше времени потратить на улучшение своего Создания Зелий, ведь это…
Эффективное Зелье Маны Ур 39. Восстанавливает 214 единиц Маны за 30 секунд.
В Доннитауне появился некто более опытный в создании зелий, чем Рэндидли. Конечно, городу это на пользу, но даже так это немного задело гордость Рэндидли. С его желанием быть самодостаточным полагаться в зельях на кого-то другого…
ОСОБЕННО в зельях. Ведь именно это занятие было наиболее важным занятием Рэндидли на первых порах, когда он был в начальном Подземелье. Тогда он выращивал растения и создавал с их плодов различные зелья. Этим он заслужил доверие Шала…
К сожалению Рэндидли, за всё долгое время в мире Шала значительно подросли ВСЁ навыки, кроме Создания Зелий. В то время он больше внимания уделял Гравировке Маной, нежели Созданию Зелий. Гравировка была его излюбленным ремеслом.
Он не говорил, что поступил бы вто время по-другому. Однако всё же было неприятно признавать, что кто-то изготавливал зелья лучше его собственных. Рэндидли пытался утешить себя тем, что, возможно, в Доннитауне был известен какой-то лучший метод изготовления зелий или в них были более качественные ингредиенты. Но всё это казалось жалкими оправданиями, от чего Рэндидли становилось горько на душе. Но уже за минуту он громко засмеялся. По правде, ему стоило ощущать себя особенным, ведь помимо его превосходства в ближнем и дальнем бою у него были и прекрасные навыки создания зелий. Он был универсальным бойцом. Хоть в последнее время ситуация несколько начала меняться, но ему не нужно горевать, что он не лучший в каком-то занятии, на которое он тратил меньше времени, чем другие.
Глубоко вздохнув, Рэндидли поднялся с земли, потянулся и начал наслаждаться ощущением утренних солнечных лучей на своей коже. Если не брать во внимание пугающе громадный собор позади них, то это был самый обычный холм посреди леса. Перекрикивались птицы. Шелестели листья.
Позади него послышались чьи-то мягкие шаги.
— И как тебе окрестности? — обыденно спросил Рэндидли, продолжая разминать руки и шею.
— Как ты ощутил меня с такого расстояния? — спросила Энни и надулась. Рэндидли повернулся в её сторону и посмотрел на приближающуюся девушку. После недолгого молчания она засмеялась и продолжила:
— Неплохо. Монстров мало, и они далеко друг от друга. Хоть их уровни ниже уровней котов, но рискну предположить, что они сильнее их. Полагаю, каждого монстра можно сравнить по силе с Рейд Боссом Г Ступени. А ведь у некоторых есть и стаи, каждое существо из которой имеет ТУ же силу. Их нельзя сравнить с Рейд Боссом и его слабыми миньонами.
— Ну… — заговорил Рэндидли и цокнул. — С таким мы можем справиться. Ты, в самом деле, думала, что и дальше все будут такими слабыми, как те коты?
— Наверное, я просто надеялась, что Рейд Подземелье будет несколько проще, ответила Энни, покачав головой. — Но есть ещё кое-что. В нескольких километрах на Юге располагается деревня. С жителями. Что-то вроде людей. И как они живут там…?
— Что? — удивился Рэндидли. — Там живут люди…?
— Я бы сказала, что деревню населяют кто-то вроде фэнтезийных эльфов, — небрежно сказала она и махнула рукой. — Длинные и тонкие конечности, напыщенные лица. Ну, ты понял, о ком я. Полагаю, они хорошо знакомы с этим лесом.
Рэндидли пришлось сдержаться себя, чтобы не высказать все свои чувства. Пусть ему было интересно наблюдать такую уверенную Энни, но он не мог сердиться на неё, если только она не выдумала все свои россказни на пустом месте. Долгие несколько месяцев она была беременной. За это время в ней накопилось много лишней энергии, и чтобы её выпустить, она решила размять ноги, осмотрев окрестности.
Рэндидли надеялся, что за время её прогулки она не перестаралась. Не хотелось бы, чтобы в критичный момент Энни не могла сдвинуться с места от боли в ногах.
После этого он хмыкнул в своих мыслях, привлекая внимание Лукреции. Но можно было не волноваться, ведь она всегда наблюдала за его мыслями. Оторвавшись от изучения класса, Лукреция сказала:
— Что я могу сказать… Не доводилось мне слышать о людях, что жили в Подземелье. Но довольно часто в Подземельях можно встретить… нейтральные или даже дружественные племена монстров. Обычно их группы слабы, что они не могут особо помочь в сражениях. Однако они могут поведать о разной полезной информации вроде слабостей монстров или что-то в этом роде.
— Ктому же, — добавила Лукреция, — если принять во внимание, что сейчас мы в Рейд Подземелье, в котором цель не просто «убить босса», такие племена могут очень помочь своей информацией.
Рэндидли кивнул. А потом он осознал, что он неподвижно и молча стоял около двадцати секунд, а Энни не отводила от него глаз.
— Я понял тебя. Поднимай всех и обговорим это вместе. Скорее всего, потом оправимся посетить тех эльфов.
* * *
Сидни с недовольным видом на лице смотрела на набросок, а потом взяла ластик и начала стирать часть рисунка с листа. Эти линии немного…
Наблюдая за ней, Копперникус щёлкнул челюстью, забавляясь, хоть его лицо и не могло показывать эти эмоции.
— Подумаешь. Сомневаюсь, что когда ты стал скелетом, то смог больше контролировать себя, — в раздражении сказала Сидни.
— Должен признать, но рисование не для меня, — ответил Копперникус, почёсывая кости своей челюсти. От его движения кости заскрежетали. Сидни с интересом спросила себя, действительно ли в том месте у него чесалось, или же это привычка, оставшаяся от времени, когда он был человеком. Она больше склонялась ко второму варианту, ведь даже на ветреную или дождевую погоду Копперникус мало реагировал.
Не сказать бы, что он ничего вообще не ощущал. Ведь в ином случае его бы убили в каком-то сражении, если он не мог ощутить вражеские атаки. Пусть у него и не было привычных органов осязания, но даже сейчас некоторая информация подобного рода доходила до его мозга. Как подозревала Сидни, это было что-то вроде вибраций, что частично передавали ощущения человеческого тела. Хоть вернее будет сказать, что эти чувства он ощущал напрямую душой, ведь его мозг уже давно разложился…
— Почему ты предупредила Дрейка о… грядущей войне? — внезапно спросил Копперникус мягким голосом.
Сидни поправила карандаш в руке, изменив немного его угол, чтобы закончить с таким углом весь рисунок. Копперникус согласился позировать для Сидни лишь для того, чтобы она выговорилась. Он хотел узнать, о чём сейчас она думает и где бродит её сознание.
Она предполагала, что он поступил правильно. Качество эскиза всё ещё не удовлетворяло её, так что она вновь взяла ластик и начала стирать некоторые линии с рисунка. Сидни всегда перегинала палку, когда дело доходило до Рэндидли. Когда они были друзьями, с этим ещё было нормально. Хоть она и замечала, как странно ведёт себя Эйс, когда она общалась с Рэндидли.
Однако сейчас они все стали в неком смысле политическими лидерами, из-за чего их отношения вышли на совсем новый уровень, что не учитывало их былые отношения.
Стиснув зубы, Сидни открыла часть в своей душе, которую она погребла под яростью и разочарованием.
— Представь… — медленно заговорила она. — Представь, что ты только что родился. Ты открыл глаза, и первой вещью, что ты увидел, стал гадкий утёнок. Он был… несчастным существом, что почти не могло заботиться о себе. Пускай тебя не волнует мнение других, но все они говорят, что это… твой утёнок.
Сидни хотелось верить, что если бы у Копперникуса осталась кожа, он бы поднял свои брови и с вопросом посмотрел на неё, ведь его вопрос о Дрейке и войне внезапно перешёл на такую неожиданную историю. Но Копперникус ничего не сделал, лишь наклонил голову набок. Этот его жест по-своему очаровывал Сидни.
Но сейчас она не остановилась на этом и продолжила:
— Этот утенок казался всё более неспособным, чем дольше я за ним наблюдала. Или же чем глубже я в него смотрела, тем более посредственным существом он казался мне. В то же время… меня все хвалили. И на спортивных соревнованиях, ив учёбе все говорили, что я… гений. Я много работала для этого. Вот почему я добилась таких высот.
— Атеперь представь моё замешательство, — говорила она, едва шевеля губами. Она уже не могла остановиться, а лишь продолжала выливать свои чувства на Копперникуса. Пусть даже они и звучали беспорядочно, но Копперникус доверял ей.
— Когда я наблюдала, как тяжело трудится утенок, едва ли не тяжелее меня, но… он ничего не добивается. Казалось, что само его существование перечеркает всё моё мировоззрение. Тяжёлая работа всегда приносила мне свои результаты. Но для него… почему-то это ничего не давало. Он был лишь застенчивым и тихим мальчиком, который… ничего не добивался, если не случалось какого-то чуда. Копперникус не шевелился, полностью сосредоточившись на её рассказе. Сидни перевела дыхание и продолжила:
— Поэтому я ушла от него, чему была рада. Лучше всего держаться как можно дальше от мальчика, которого прокляли небеса. И после этого мой мир успокоился. Всё обрело смысл, и исчезли все несостыковки. Тяжело работаешь — добиваешься успеха. Расслабишься и замечтаешься — останешься позади. Я считаю, что люди больше всего ищут в мире форму… которая будет вкладываться в их понимание мира, что они смогут принять.
— Разве не этим все мы занимаемся…? — спросил Копперникус, подняв перед собой руку и начав осматривать свои костяные пальцы. Сидни улыбнулась с натяжкой, но карандаш в её руке не остановился, продолжая вырисовывать линии челюсти скелета перед ней.
