— Пожалуйста… вы должны его убить.
Я замер, человек-авантюрист, которого я не знал, говорил со мной дрожащим голосом. Израненными руками он прижимал к себе девушку-зверолюдку.
С первого взгляда было понятно, что она смертельно ранена на ней не было живого места. Её глаза уже никогда не откроются снова.
— Тот монстр, пожалуйста, убейте его…
Двадцатый этаж Подземелья, в сумеречном воздухе царит прохлада.
Целая группа израненных авантюристов уставилась во тьму, откуда к нам неустанно приближались горящие от злобы глаза.
Что случилось очевидно, для Подземелья это слишком обыденная история: огромный монстр напал на авантюристов, охотившихся в Подземелье. Аномалия с этажей ниже их одолела и обратила в бегство.
Именно в этот момент мы их встретили, и, хотя мы помогли большинству уйти из боя, времени лечить авантюристов у нас не было.
Израненная зверолюдка испустила последний вздох прямо на глазах своих товарищей, не сказав даже последнего слова.
— Я знаю, что в этом нет смысла. Я знаю. Мы сами выбрали такой путь. Но… пожалуйста!..
Все авантюристы знают на что идут, какие опасности несёт такая жизнь. Есть очень много разных способов заработать на жизнь, не подвергая себя опасности. Но эти люди, включая девушку, которая умерла, выбрали жизнь авантюристов, в надежде разбогатеть, обрести славу, исполнить какую-то свою мечту или просто ведомые неизвестным.
Что бы не вело их вперёд, каждый авантюрист избрал путь, прекрасно зная о его опасностях.
Естественно, обвинять в чём-то монстров — это большая ошибка. Они могут смертельно тебя ранить, могут убить твоих друзей, но ненавидеть их за это неправильно. Даже глупо.
Авантюрист, который со мной говорил, это понимал, из его глаз лились слёзы, он прижимал к себе остывающее тело своей спутницы. И всё же, зная какой бесполезной и неправильной кажется его просьба, сквозь всхлипы он обратился ко мне:
— Пожалуйста, Белл Кранелл… отомсти!..
Моя левая рука окончательно восстановилась, Паства Гестии возобновила регулярные походы в Подземелье… и вот чем оно нас встретило.
Совершенно обыденная смерть авантюриста. Ни шумихи, ни драмы. Очередной день в Подземелье. Жестокая реальность этого места. Она никогда не исчезает и всегда ждёт нас тут. Единственный вопрос заключается в том, когда ты начинаешь её замечать.
Я погрузился в ступор, от смерти авантюристки, а когда увидел слёзы на глазах её товарищей, в моей голове и теле будто что-то блеснуло.
Все сомнения и беспокойства испарились, моё тело наполнило лишь одно явное желание.
Убить создание, приближавшееся к нам с яростным рёвом.
— Белл…
— Сударь Белл…
— Белл-сан…
— Белл-сама…
За спиной раздались голоса моих товарищей. В их голосах я слышал грусть.
Обхватив рукоять Кинжала Гестии, я с криком бросился на монстра.
С давних времён и до сегодняшнего дня Орарио был городом, который переполняла смерть.
Бывали времена блаженного покоя, а бывали времена невиданной резни. Люди, называемые «героями», зачастую встречают трагический конец в моменты кармической справедливости, потому что мир не знает сострадания. И в одной вещи можно не сомневаться: большая часть смертей была встречена людьми в боях с монстрами.
Этот город неразрывно связан со смертью. Людей здесь умерло не меньше, чем звёзд в ночном небе. Вот что такое Орарио.
Как бы это ни было иронично, это плата за славу, благодаря которой этот город начали называть «центром мира». Пусть сам он со временем меняется, одна вещь остаётся неизменной: люди и монстры продолжают убивать друг друга.
Это место порождает смерть.
В последней цитадели мира смертных природа вещей не менялась никогда. Это древняя крепость, которая стоит на границе между лабиринтом и внешним миром.
Орарио — это место, в котором рождаются новые начала.
Однако, если зайти, с другой стороны, монстров можно считать жертвами. Независимо от эры, монстры постоянно уничтожаются, чтобы утолить жажду жителей поверхности в магических камнях и добыче, частях тел монстров, которые можно обменять на деньги. Убийство монстров приносит славу. Отрицать этого нельзя.
Жители мира смертных пытаются это отрицать, однако созданий небесного мира подобное заметно веселит.
Впрочем, рассмотрение мира с такой стороны, безусловно, не несёт никакой пользы.
Этот вопрос был решён давным-давно, когда монстры вырвались из великой ямы и пролили реки крови на поверхности. Существуют лишь те, кто имеет право существовать и те, у кого право на существование отобрали. А значит, есть те, кто считает, что поступает правильно, и те, у кого право так считать отобрали. Ненависть жителей поверхности к монстрам в её текущем состоянии невозможно изменить. Жителям поверхности суждено ненавидеть и убивать монстров, а монстрам убивать и ненавидеть жителей поверхности в ответ.
Однако… если проследить события, начатые вторжением монстров на поверхность, жителям поверхности было бы правильнее направить свою ярость на великую яму, Подземелье, а не на монстров, которых она породила.
Айз Валленштайн, например, считала именно так.
…Отомсти.
…Защити детей.
…Исполни мечты поверхности.
В мрачности Подземелья Айз слышала эхо наполненных горечью голосов, некоторые она узнавала, а некоторые звучали для неё незнакомо. Бесчисленное количество рук тянулось из тьмы, с жалобными стонами.
Голоса тех, кто умер, и мольбы тех, кто ещё жив.
Молодая Айз посмотрела на ладонь маленькой руки и кивнула. Как и многие люди до неё, она потянулась к рукояти меча и обнажила оружие. Она показала свою готовность.
На этом её сон оборвался.
Айз медленно открыла глаза. Перед нечётким, после сна, взглядом предстал знакомый потолок. Она увидела знакомое спартанское убранство комнаты. Она была у себя.
Должно быть, она уснула, когда сидела на своей кровати и ухаживала за клинком. Она села, убедившись, что её меч и кусочек ткани лежит рядом. А потом погрузилась в размытое воспоминание.
В комнате было темно.
Проверив время, Айз убедилась, что уже вечер.
Окно было открыто, солнце зашло, позволив темноте охватить небо на востоке.
Сон, от которого она только что проснулась, ещё не сбежал из её памяти.
В том сне молодая версия её приняла вещи такими, какие они есть.
Она будто не знала ничего другого, ничто её не озадачивало, ничто на неё не давило, её не вела какая-нибудь цель.
Айз безмолвно вернула меч в ножны, поднялась и подошла к окну, чтобы его закрыть, потому что шторы раздувал ветер.
— ?..
Оказавшись рядом с окном, она заметила нечто странное с городом. Несмотря на наступление ночи, обычного освещения магическими лампами не было.
Город был погружён во тьму.
Вдобавок, было необычно тихо.
Айз задумчиво окинула голос взглядом и пробормотала:
— Сегодня Элегия.
Возможно, именно поэтому ей приснился этот сон, думала она, рассматривая дрожащие огни свечей, которые несли в руках люди на улицах.
Раздирающий уши гром пронёсся по воздуху, будто произведённый чревом земли.
Порой, когда в великую яму проникает мощный порыв ветра, он проносится в глубины лабиринта, ударяя по ушам авантюристов внутри. Этот звук напоминает рёв невероятно огромного зверя.
Огромного зверя, называемого Подземельем.
Я скользнул взглядом по коридору лабиринта, ветер растрепал мне волосы. Мы поднимались по длинной лестнице, освещаемой лампами с магическими камнями. Великая спиральная лестница соединяла Подземелье с белоснежной башней, Вавилом.
Мы возвращались на поверхность, уничтожив зловещего монстра, обратившего против нас клыки и когти.
Я не чувствовал, что свершил возмездие. У меня не было чувства, что было бы хуже, если бы монстр продолжил существовать в этом мире, или ощущения, что больше не будет жертв. Я не видел смысла в том, что сделал.
Я видел слёзы мужчины, лишившегося подруги… и хотел предотвратить его грусть и страдания. Только и всего.
— Белл Кранелл… спасибо вам, — сказал авантюрист, когда мы убили монстра, его лицо было мокрым от слёз.
Я ничего не ответил.
— Уже ночь…
Окончательно оставив Подземелье позади, я вышел на первый этаж Вавила и посмотрел в распахнутые великие врата.
Сумрак окутал Центральный Парк, окружающий башню.
Лили, Вельф, Микото, Харухиме и я сопровождали встреченных израненных авантюристов, несущих мёртвую девушку из Подземелья на поверхность, и защищали их в пути.
Группа принадлежала Пастве Деллингр. Авантюриста, который меня поблагодарил, звали Эдгар. Мёртвую зверолюдку звали Селия.
Когда Эдгар и ещё один член его группы положили Селию на пол, мы на какое-то время остановились.
Зал был почти пуст, пара авантюристов бросили взгляды на нашу процессию, будто для них это было привычным зрелищем. Кто-то смотрел отстранённо, кто-то с жалостью, а кто-то холодно.
Я молча стоял рядом с Эдгаром. Лили и Вельф потянули меня со спины, словно пытаясь сказать, что больше мы ничего сделать не можем. Харухиме было явно нехорошо, Микото её поддерживала. Обе девушки мне кивнули.
Поддержав желание членов группы, я повернулся и вышел из Вавила.
Пройдя во врата мы заметили, что Центральный Парк выглядит сегодня необычно.
— Центральный Парк, что-то… — пробормотал я.
Весь центральный район города был украшен. Кое-где стояли деревянные столбики, рядом с которыми были разложены цветы. Впрочем, белые и синие столбы, к моему удивлению, выглядели совершенно не празднично.
Самым явным отличием было отсутствие света ламп с магическими камнями, развеивавшими тьму. Освещение создавали сами жители, нёсшие в руках свечи.
Я увидел, что лампы с магическими камнями не горят и за пределами парка.
— А, точно, сегодня же Элегия, — произнёс Вельф.
— Мы останавливались в Ривире, и я совсем забыла, — добавила Лили.
— Элегия?.. — переспросил я. Я помню, как слышал это слово от Вельфа в «Щедрой Хозяйке».
Лили удивлённо посмотрела на меня.
— Вы не знаете?.. А, конечно. Может вы и стали одним из авантюристов второго ранга, но не успели провести в Орарио и года, — она мне улыбнулась, хоть и как-то грустно.
Вельф рассказал:
— Элегия… ну, в общем, фестиваль, который проводится, чтобы почтить мёртвых героев.
— Почтить… героев?
— Правильно, Белл-сан. В этот день мы показываем уважение древним героям Орарио, которые пожертвовали собой в боях с монстрами, вырывающимися из глубин, — сказала Микото.
— Также это способ выразить благодарность за их великие поступки, — добавила Харухиме.
Пока мне объясняли, что происходит, я заметил, что обычные горожане собираются в парке.
Толпа становилась огромной, но не шумной.
Даже наоборот, люди вели себя необычно тихо, молчание окутывало их словно сумеречный плащ.
Харухиме смотрела на мальчиков и девочек, несущих цветы, отстранённым, далёким взглядом.
Независимо от возраста, пола и принадлежности к расе прохожие были одеты в белые робы и шагали с подсвечниками в руках.
— Наверное вы об этом уже знаете, но… по всему городу стоят монументы героям прошлого, главные из которых находятся перед Гильдией и на первом кладбище. В назначенное время люди, начиная путь из Центрального Парка, посещают каждый монумент по очереди, — сказала Лили.
— А потом они возвращаются и начинают петь, чтобы выказать уважение и благодарность, — добавил Вельф.
Они рассказали мне об Элегии, фестивале героев, который длится до рассвета. Во время его проведения в Орарио не зажигается ни одной лампы с магическим камнем, источниками света служат только свечи. Будто для того, чтобы почтить память героев, торговый район, район наслаждений и район ремесленников, а также каждая таверна в городе развеивают ночь только светом свечей.
Гильдия отвечает за организацию фестиваля и, конечно же, тут и там я видел работников в униформе, среди которых заметил Эйну и Мишу.
В ночной тьме город заполняло неровное пламя свечей. На улицах царила торжественная тишина, а привычная оживлённость, кажется, всего лишь воспоминанием. Даже вечно дурачащиеся боги соблюдали сегодня тишину.
Сегодня люди Орарио показывают героям древности своё почтение.
— Также этот фестиваль проводится для того, чтобы авантюристы наших дней могли… могли почтить память тех, кого потеряли в Подземелье, — пробормотала Лили, и я ощутил тяжесть в груди.
Авантюристы настоящего.
Герои древних времён.
Каждый год в Орарио проводится праздник, чтобы почтить героев и вспомнить павших авантюристов.
Проходя по площади, я остановился и оглянулся. Наверное, Эдгар и его группа сейчас ещё в башне, рядом с телом Селии.
Можно ли считать свечи, заполнившие сегодня город, подношением и для неё? Развеет ли этот свет горечь тех, кто по ней тоскует?
Сейчас это единственная вещь, о которой я могу думать.
Айз вышла в город.
Увидев свет множества свечей, развеивавших ночную тьму, она не могла оставаться в своей комнате, впрочем, возможно, причиной был необычный сон, который она увидела.
Вместо обычной одежды авантюристки она одела простое белое платье и завязала золотые волосы в хвост.
Ведомая огоньками Айз вышла в город в одиночку, ничего никому не сказав.
В этом году снова так много людей…
Элегия началась.
Начинавшие свой путь из Центрального Парка люди посещали монументы, шагая по широким улицам. Некоторые шли во двор Гильдии, другие отправлялись на Первое Кладбище, были и те, кто двигались к окраинам, каждый из них хотел выразить почтение герою прошлого, которого никогда не встречал, или авантюристу, умершему в Подземелье.
Большинство жителей Орарио подносили цветы авантюристам, которых когда-то знали. Члены семьи, любимые, бывшие коллеги… зачастую отправляющиеся в Подземелье авантюристы знакомы многим людям. На глазах Айз в процессию влилась молодая девушка со слезами, собравшимися в уголках глаз. Чуть дальше в ряды вступила поглощённая горечью эльфийка.
Работники Гильдии следили, чтобы в процессии не возникало беспорядков. Айз смотрела в землю, присоединяясь к людской реке на одной из улиц.
В дрожащем пламени свечей она видела лица людей, с которыми распрощалась, воспоминания о которых были свежи в её памяти. Люди, которые были ей близки, которые относились к ней с добротой, важные ей люди.
Среди них были лица членов Паствы Локи. В жестокости Подземелья Айз теряла старших и младших товарищей.
Воспоминания об их смертях приходили на ум девушки, вместе с их последними словами. Грусть от их потери перерастала в боль, терзающую сердце.
«Если кто-то должен умереть, будет гораздо лучше, если он умрёт не в Подземелье», — подумалось девушке.
Почему просто не перестать быть заложниками неизвестного и не соваться больше в авантюры? Такие слова мог бы сказать ничего не понимающий человек, указывая на авантюриста.
Но у Айз, как и у любого другого авантюриста высокого уровня, была причина, по которой они не могли перестать сражаться. Разумеется, каждый из них преследовал свои цели и питал свои надежды. Однако на плечах Айз и других членов её Паствы лежал долг перед целым миром.
Девушка шла, погрузившись в размышления, её лицо освещал дрожащий свет свечей…
— Эй, это Принцесса Меча! — раздался голос в толпе. — У неё нет меча, но это точно она!
— Ого, она красивее эльфийки! Как богиня!
— Что тут делает Принцесса Меча?!
Стоявшие за пределами процессии дети, заметив Айз тут же к ней подбежали.
Глаза Айз блеснули, и она попыталась отойти от детей.
— Нельзя просто так тыкать в человека пальцами и докучать криками! Она авантюристка высокого уровня и очень важная девушка! — отчитала детей девочка постарше, полуэльфийка.
Держа в руках букет, она повернулась и обратилась к Айз сама — Эм, уважаемая Принцесса Меча, от мамы я слышала, что на краю мира живёт очень большой и страшный дракон!
Рука Айз дрогнула.
Она посмотрела на полуэльфийку, замявшуюся на полуслове:
— А ещё она говорила, что сегодняшний фестиваль — это мольба великим героям, чтобы нас защитили от этого дракона! И чтобы авантюристы могли победить того дракона, потому что все его боятся!
— …
— Принцесса Меча, пожалуйста, победите того страшного дракона! — закончила девушка, остальные дети смотрели на неё, затаив дыхание.
— …Обязательно, — кивнула девочке Айз. — Клянусь, я его одолею, — а потом она решительно улыбнулась.
Услышав такой ответ, дети обрадовались. Они довольно переглянулись, крикнули «Удачи вам!» и влились в другую процессию, шедшую по улице.
Помахав им на прощание, Айз вернулась к своему пути. Люди стали обращать на неё внимание, и она решила перейти туда, где будет поменьше людей.
Она отошла на пустынную обзорную площадку. Обдумывая разговор с детьми, она подняла взгляд в заполненное звёздами ночное небо.
…сильный и страшный дракон на краю мира.
Последнее напоминание о Трёх Великих заданиях.
Все смертные молят об одном: победе над Чёрным Драконом.
Древний дракон, сбежавший из Орарио. Считается, что он предвестник конца света.
На Айз и её Паству легла обязанность его победить, как на сильнейших авантюристов в городе. Пусть это и означает, что им придётся похоронить далеко не одного товарища.
Они должны одолеть короля драконов, повергнувшего Орарио, Город Лабиринта, в котором собираются сильнейшие авантюристы мира.
Айз придержала волосы от налетевшего порыва ветра и посмотрела на свечи, озаряющие город. Время шло, в небе поднялась луна, а из Центрального Парка начало доноситься пение.
Элегия, обозначающая близость конца торжества, началась.
Жители начали собираться в центральном районе города, и возносили песню, похожую на молитву. Обнажённые эмоции, не сковываемые принадлежностью к расам и фракциям, вознеслись в ночном Орарио. Как и говорила девушка, Элегия несла не только горечь, но и мольбу.
И Айз, авантюристка высокого ранга, прекрасно понимала значение этой молитвы.
Мир жаждет увидеть героя.
Авантюристы города слышали эту песню: воитель полурослик в кабинете поместья, королева высших эльфов, старый дварф-солдат, мужчина вервольф, сидящий на крыше, сёстры амазонки, зверолюд— воитель на самом верхнем этаже белоснежной башни.
Все они слышали зов, призывавший нового героя.
— …
Падёт ещё очень много людей. Герои появляются только ценой множества жизни.
Пока мир продолжает взывать…
Пока тщательно скрываемые богами намерения наконец себя не явят…
Пока не будет покорён последний уголок Подземелья…
…скорбь, которая наполняет её сны никуда не уйдёт.
— Как сложно смотреть тем детям в глаза, — пробормотала Айз. Ей было тяжело слушать песнь людей.
Айз была поглощена одним желанием. Оно отличалось от желаний других людей.
Когда настанет день сражения, для Айз оно будет личным.
Она сражается не ради героизма, наоборот, как и любой авантюрист, чей близкий человек был потерян в сражении, она одержима.
Прекрасная песнь её не трогала.
— Я… — Айз была наедине с собой, её голос дрожал, будто ей хотелось сбежать от пения.
Она взяла в руки меч не по своей воле. Это было единственное, что она могла сделать, потому что меч единственное, что у неё было. Сон, который она видела, и песня, которую слышала, терзали её изнутри.
Когда наконец она смогла произнести слова, она бросила их как будто сказала нечто грязное:
— …Я ни для кого не стану героиней.
— …
— Белл-сан?
Белл остановился, посмотрев в ночное небо и прислушавшись к песне.
— …Боги тоже поют.
То, что он слышал, было плачем по умершим, гимном, восхваляющим героев прошлого, и мольбой к нынешним героям. Белл осознал, что среди хора голосов различает голоса богов: голос богини-любительницы вина, наслаждавшейся бокалом перед сном в лунном свете; слышен был и голос своенравной, сереброволосой богини; мужчина в маске слона пел, заливаясь горячими слезами; богиня кузницы пела у окна; кажущийся чувствительным бог пел, стоя на городской стене; юная богиня пела, ожидая возвращения парня домой.
Эти боги и многие другие пели элегию своим детям.
Неожиданно, Беллу вспомнились слова, сказанные его дедушкой: «В Орарио есть всё. Если правильно разыграешь свои карты, богатство и слава могут стать твоими. Но любого, кто туда попадает, затягивает водоворотом истории — такова природа Орарио. И поэтому… ты тоже сможешь стать там героем».
Жизни и смерти героев и авантюристов.
Несмолкающие повести о приключениях. И сложенные о новых героях сказания.
…Город Лабиринта Орарио. Место множества начал, в котором было немало героев. А также место, в котором бесчисленное множество жизней было обменяно, на появление этих героев.
Его история будет продолжаться, независимо от того, на что надеются люди.
В этот момент у Белла появилось ощущение, что он наконец начал понимать значение слов его деда.
— Я… хочу стать героем… — Белл прошептал в ночную темноту секрет, который хранил с детства. А потом он проговорил о чувствах, которые породила в его сердце элегия. — Так… почему это всё так грустно?
Тихий шёпот парня: «Я должен оставить цветок, чтобы не забывать, что здесь происходит».
Тихий шёпот девушки: «Я должна оставить цветок в этом году снова, чтобы не потерять себя».
Слушая одну и ту же песню, смотря в одно и то же небо, каждый из них погрузился в свои мысли.
Небо на востоке залил свет.
Песни звучали до рассвета, потом стихли. Элегия кончилась.
Судя по часам, настало раннее утро.
Омываемый лучами солнца я пришёл на Первое Кладбище, в юго-восточной части города. Я решил оставить цветы в память о павшей авантюристке Селии.
Перед тем как сюда прийти, я наведался в Паству Деллингр и узнал, где Эдгар её похоронил. Они были уставшими, и поблагодарили меня снова.
В уголке кладбища стояла неприметная могила, на надгробном камне которой ещё не было надписи. Паства Деллингр выкупила небольшой участок, чтобы похоронить Селию.
Первое Кладбище, также известное как Кладбище Авантюристов — огромное захоронение, заполненное рядами могил. Обычные надгробные камни, со сделанными на них надписями указывали, где захоронен то или иной авантюрист. Памятники из белого камня ассоциируются у людей с небесами.
— …
Воздух был свежим, почти морозным.
Я принёс цветы, купленные в лавочке старой пары, которую посоветовала мне Лили и, положив их перед надгробием, закрыл глаза.
Не знаю, как молиться за то, чтобы чья-то душа нашла покой, но я горевал из-за смерти авантюристки.
Спустя какое-то время я открыл глаза и осмотрелся.
— Я пришёл сюда уже во второй раз… — пробормотал я.
Ноги сами собой понесли меня к центру кладбища, на котором располагался огромный монумент.
Я посетил его впервые, когда пришёл в Орарио. Сейчас, спустя полгода, снова оказался здесь.
Я остановился перед памятником героям, он был именно таким, каким я его запомнил.
…А изменился ли с того времени я?
Стоя перед чёрным монументом, я сравнивал себя прошлого с настоящим.
Я пережил многое. Я стал достаточно силён, чтобы справляться с монстрами. Много раз сталкивался со смертью. Однако, так и не смог найти чёткого ответа на свои вопросы.
Монумент, на котором были написаны имена героев, не давал ответов.
Перед каменными плитами лежало множество цветов, можно было принять это место за цветочное поле, а значит многие люди посетили его вчера, во время Элегии.
Я продолжал размышлять о том, как мало я знал тогда, и…
— ?..
Я ощутил, что кто-то ещё оказался на пустынном кладбище.
Это?..
Я оглянулся.
К своему удивлению, я увидел девушку с золотыми волосами и глазами, шедшую среди рядов могил авантюристов ко мне.
— Айз…
Когда она меня заметила, в её глазах появилось такое же удивление, что и у меня.
Нас разделяли лучи устреннего солнца.
Не знаю почему, но в тот момент мне показалось, что она плакала.
— Белл… — пробормотала она с обычным, не выражавшим эмоций выражением лица. Она подошла ко мне, словно чтобы развеять мои подозрения. — Ты тоже пришёл кого-то навестить?
— Д-да…
— Ммм.
Айз прошла мимо меня и положила цветы к одному из камней монумента. Больше она на меня не смотрела.
Мы молча стояли у чёрных камней, пока она наконец не подняла взгляд.
— Пока… — сдержанно сказала она, проходя мимо меня.
Мне хотелось бы поговорить с ней подольше, но я не смог заставить себя к ней обратиться.
Сейчас, между нами, что-то, что невозможно назвать или описать.
Лишь спустя какое-то время я наконец пришёл в себя и обернулся, чтобы проводить её взглядом.
Я подошёл к плите, у которой Айз оставила цветы.
Могила древних героев была заполнена именами из «Оратории Подземелья» — самой важной книги моего детства.
Под этим камнем лежат величайшие мужчины и женщины, рисковавшие своими жизнями, чтобы защитить Орарио от монстров, высыпавших из великой ямы, и сохранившие бесчисленное количество жизней.
Это тоже из-за Элегии?.. Айз хотела возложить цветы на могилу героев?..
Перед этой частью монумента лежало больше всего цветов и было сожжено больше всего свечей.
Айз оставила цветы перед самым большим из памятников монумента.
Я прочёл имя, высеченное в камне:
— Альберт, Герой?..
Легандарный герой, появлявшийся не только в «Оратории Подземелья», но и многих других историях.
Ветер растрепал лепестки цветов, оставленных Айз в качестве подношения, а потом…
Не случилось ничего.
Ничто не упало с неба.
Просто в моём разуме мелькнуло подобие молнии, когда я ещё раз прочёл имя на камне.
Мне вспомнилась строчка, прочитанная голосом дедушки.
Великий герой Альберт… в книгах его звали Альберт Эйсебиус, Мастер Меча… вообще, имён у него была куча… нет, стоп, что-то не так…
Я пытался ухватить какое-то воспоминание. Что-то в моей памяти не давало мне покоя.
Точно.
Строчка из книги сказок, которую я читал.
Благородный титул был написан в «Оратории Подземелья», которую учил меня читать дедушка.
Этого великого героя звали по-другому…
— Вальдштейн, Король Наёмников.
Сердце на мгновенье замерло, когда я произнёс это имя вслух.
В Оратории Подземелья он назван сильнейшим героем, и его имя записано в последней главе.
В древние времена силы, которые он возглавлял, назывались наёмниками, однако сейчас прижилось название авантюристы.
То есть, сейчас его бы называли «Королём Авантюристов».
Вальдштейн… Вальдштейн… Валленштайн?
Словно проблеск.
Даже сейчас нередко люди называют детей именами героев. Таких примеров множество, но просто ли это совпадение?
Одна из сильнейших авантюристок нашего времени носит имя созвучное с именем сильнейшего героя в истории? Айз Валленштайн, Принцесса Меча, оставила цветы на могиле Короля Наёмников просто так?
— …
Я обернулся.
На самой границе зрения блеснули золотые волосы.
Потеряв дар речи, я увидел, как объект моих стремлений окончательно растворяется из вида.
Всем добра, с вами Kristonel.
Мне бы хотелось чтобы вы не забывали что без вашей поддержки, уважаемые читатели, этот перевод был бы невозможен
Если у вас есть вопросы, задать их можно в дискорде. Выбираете нужный смайлик в #faq и попадаете в наш дружный и не всегда чатик.
Подпишитесь на мой патреон: https://www.patreon.com/Kristonel
Информацию о новых главах можно найти по #Кристычнапереводе в твиттере.
А также отправив денежку на эти адреса:
Qiwi: +79237177586
WMR: R532697894558
ЯД: 410012644267696
Mastercard: 5559 4936 9992 2374
Благодарю за внимание.
