— Ладно, сейчас мы собираемся поесть. Все, наденьте что-нибудь. Также умойтесь.
Мисудзу говорит всем.
— Хорошо, десуно! Луна! Папа! Пойдем!
Агнес зовет Луну, но…
— Извини, Агнес-чан, я думаю, что сейчас мне нужно пойти к Цукико-онээсама.
Мы стараемся держать сестер Такакура подальше от Тории-сан, если это возможно.
Поэтому Цукико и Йоми не могут прийти.
— Цукико и Йоми… А, они с Мао-чан?
Спросил я Мисузу.
— Мао-чан сейчас с Йошико-онээсама и Мичи, они сейчас завтракают с дедушкой.
Верно, Джии-чан тоже держится на расстоянии от сестер Такакура.
Он не ненавидит их, но не хочет вступать в контакт со жрицами по возможности.
Всегда есть вероятность, что они используют на нем свою силу Мико.
— О, я тоже пойду туда. Я разберусь с Шиге-чан.
Кацуко-нээ надевает халат на голое тело.
— Если мы идем к Шиге-чан, то Койоми-чан тоже не может пойти, верно? Я не думаю, что Йошико-сан и Мичи-чан смогут справиться с этим местом в одиночку.
Койоми-чан также обладает силой Мико.
Мичи молчаливая девушка.
Кацуко-нээ не хочет оставлять Йошико-сан одну.
Но…
— Кацуко-нээ, ты собираешься надеть это?
Мы только что занимались сексом, и ее тело пахнет потом и спермой, а на ней всего лишь кусок ткани.
На взгляд, это соблазнительно.
— Это понравится Шиге-чан. То, что он слишком стар, не означает, что у него нет вожделения.
В этом году Джии-чан уже 82 года. Он больше не может заниматься сексом.
Дело не в том, что он не может достичь даже половины эрекции, а в том, что его сердце не выдержит этого.
Однако это не означает, что его похоть исчезла.
Его мозг все еще жив.
Ему нравится смотреть на ноги моих девочек.
Мирские желания человека никогда не исчезают до самой смерти.
— А Мао-чан разве не хотела прийти сюда?
Агнес и Луна, младшие девочки, пришли в эту комнату.
— Эта девочка знает, что ей не следует появляться в местах для взрослых, так что все в порядке.
Сказала Кацуко-нээ.
Секс предназначен для мира взрослых, и Мао-чан знает правило, согласно которому ей нельзя входить.
Она терпеливая девочка.
— Ничего не поделаешь. Я пойду с Кацуко.
Эди надевает халат.
Она также ладит с Мао-чан.
— Хайджи, пообщайся с другими девушками, хорошо?
Эди обращается к Хайджи, которая чистит зубы в ванной вместе с Агнес.
— Хорошо. Эди-онээсама.
— Давай соберемся во дворе после завтрака и потренируемся. Ванну примем позже, мы все равно вспотеем. Дорогой тоже. Я приведу Мичи и девочек.
Она не могла участвовать в утренней тренировке, потому что у нас был секс.
Ничего не поделаешь.
— Да, понял.
— Луна, приведи и Йоми. Вы две все еще новички, когда дело доходит до искусства Кудо.
— Да, я скажу Йоми-онээсама.
Ответила Луна.
Йоми и Луна пойдут в школу Мисудзу под предлогом того, что они слуги и телохранители Агнес.
Она дебютировала на вчерашней вечеринке.
Поэтому им нужно тренироваться.
— Тогда я тоже пойду, Нии-сан.
— Ты знаешь, где остановилась Цукико?
— Я уже увидела это в памяти Мисудзу-онээсама, со мной все будет в порядке.
Жрицы умеют это делать.
— Мы приготовили такой же завтрак для Цукико-сан и остальных.
Мисудзу говорит мне.
Да, они не остаются в стороне.
Мы не должны делать странную дистанцию между нами.
— Тогда увидимся позже, Дорогой.
Кацуко-нээ, Эди и Луна выходят из комнаты.
— Вообще-то, я тоже хочу пойти к дедушке, но…
Сказала Рюрико.
— У нас еще есть гость, которого нужно развлечь.
Тории-сан.
Будет лучше, если две дамы из дома Кудзуки будут вместе, чтобы сдерживать Тории-сан.
Мисудзу будет сдерживать ее, а Рюрико поддержит.
Барышня с неприятным статусом полудворянки меня не послушает.
О, Мао-чан не придет для того, чтобы помешать ей слишком часто контактировать с Тории-сан.
— Вот, Данна-сама.
Мисудзу надевает на меня халат.
— Данна-сама, пожалуйста, тоже умойся.
Она улыбается в униформе горничной.
— Если оставить это в стороне, все в порядке, Мисудзу?
Спросил я.
— Мисудзу-чан! Туалет открыт!
Кричит Агнес из ванной по соседству.
— Делай как обычно!
Она улыбается.
— Верно. Пойдем. Давай закончим с этим до завтрака.
Сказал я.
— Да, Данна-сама.
Она говорит застенчиво.
— О, Мисудзу-сама? Куда ты идешь?
Тории-сан зовет Мисудзу, пока мы держимся за руки и занимаемся своим обычным делом.
— Я пойду собирать цветы с Данна-сама.
Дверь закрылась.
Как и ожидалось, комната для нас двоих узка.
Туалет только для одного человека, так что это естественно.
Но…
— Тебе идёт эта одежда. Красиво.
Мисудзу в униформе горничной выглядит мило.
— Я хотела попробовать это хотя бы раз. Осталось несколько комплектов со вчерашней вечеринки.
Ах да, вчерашние горничные — сплошь женщины-телохранители СБ Кудзуки.
У них были запасные формы.
— Давай, подними юбку, я спущу твои трусики.
— Да, пожалуйста.
Мисудзу задирает юбку, и ее длинные и худые ноги обнажаются.
Я приседаю перед Мисудзу и засовываю голову ей в юбку.
Светло-голубые трусики.
Сегодня же выходной.
Если это школьный день, то она надела бы простые белые трусики.
— Пожалуйста, Данна-сама.
— Ага.
Я кладу руки на трусики Мисудзу и плавно стягиваю их.
Мы занимались сексом так много раз, и все же ее щель все еще выглядит прекрасно.
— Прошу прощения.
Мисудзу садится на унитаз.
Затем она крепко держит мою руку.
— Данна-сама, Мисудзу проведет свой утренний ритуал.
Она смотрит на меня с покрасневшим лицом, когда говорит.
— Мисудзу пи-пи?
В последнее время Мисудзу одержимо говорит, как ребенок, когда дело доходит до мочи.
— Конечно, пи-пи, Мисудзу.
— Д-да, аууу.
Джо… Джороророро.
Пока я смотрю, Мисудзу начинает писать.
— Данна-сама, ты это видишь? Ты смотришь?
Из промежности Мисудзу по дуге выходит струя жидкости.
— Да, я смотрю, Мисудзу.
— Аааааа, так неловко. Это неловко.
Раньше я слушал это телефону, но…
С тех пор как мы живем вместе, мы делаем это каждое утро.
Взамен мы больше не устраиваем вечернее шоу.
Только по утрам.
— Данна-сама.
Мисудзу продолжает мочиться, крепко сжимая мою руку.
Вскоре.
— Хаааааа…
Мисудзу почувствовала облегчение, опорожнив мочевой пузырь.
— Спасибо, что сопроводил Мисудзу и сегодня, когда она писала.
Мисудзу улыбается.
— Также, Данна-сама…
Хм?
Мисудзу расстегивает мой халат.
— Никто не убрался здесь, верно?
Она держит мой член обеими руками.
Она подносит пенис, намазанный любовным нектаром и спермой, ко рту.
Рот и язык Мисудзу очищают его.
— Как и ожидалось, ты смотрела, как мы занимаемся сексом.
Я не виню ее.
Эта юная леди из дома Кудзуки не могла не смотреть.
Джии-чан, наверное, тоже смотрел.
— Да, мы с Марико-сан смотрели.
Я знал это.
— Пока Рурирури готовила завтрак.
— А я думал, что Рюрико и Мисудзу сделали его вместе?
— В основном это Рурирури. Я лишь немного помогла. Хм.
Мисудзу застенчиво говорит, делая чистящий минет.
— Я бы так сказал, но Марико-сан чувствовала себя виноватой из-за того, что смотрела тайком, поэтому отступила.
О, Мисудзу и Тории-сан смотрели, как я занимаюсь утренним сексом с девушками.
Но, Рюрико… Мисудзу использовала ее как алиби, сказав что они вместе приготовили завтрак.
Обозначив, что Мисудзу не наблюдала за нами тайком.
Естественно, поскольку они смотрели вместе, Тории-сан приходится делать вид, что она не смотрела.
А значит, она невиновна.
Такая логика?
— Данна-сама, я думаю, нам нужно разобраться с ней после того, как мы успокоимся.
Мисудзу?
— Я думаю, что Марико-сан нужно время, чтобы она могла встать на колени перед тобой обнаженной и умолять заняться сексом с Данна-сама.
Это…
— Если Марико-сан не отбросит свою гордость и не предложит себя Данна-сама, её нельзя будет спасти.
Сказала Мисудзу.
— Секс со мной — это спасение Тории-сан?
Я не понимаю.
— Да, конечно.
Мисудзу улыбается, когда говорит это.
— Марико-сан — девушка, которая не сможет двигаться вперед без Данна-сама.
◇ ◇ ◇
Мисудзу и я вышли из туалета.
Мы быстро помыли руки, лица и почистили зубы.
— Папа! Поторопись! Быстрее, десуно!
О, все ждут нас.
Они открыли окно в комнате, и впустили свежий утренний возжух.
В комнате больше нет непристойного запаха.
— У нас есть хлеб, салат, омлет и ветчина на завтрак. Если хочешь, можно сделать из этого сэндвич.
Рюрико снимает крышку с тележки, которую она привезла в комнату.
Похоже, она позволяет всем выбирать то, что они хотят.
— Что касается напитков, у нас есть молоко, черный чай и кофе.
Мисудзу привезла тележку с чашками и напитками.
— Гости должны завтракать в своей комнате, так что…
По этой причине у них есть такие тележки?
— Эй, эй, Хайджи-чан, попробуй съесть этот хлеб.
Агнес рекомендует хлеб Хайджи.
— Д-да, я попробую.
Хайджи отрывает кусок от хлеба и запихивает его в рот.
— Вкусно.
— Верно? Верно?! Агнес сделала это! А это Койоми-чан, а это Мао-чан.
— Прошлой ночью, когда мы отправили Данна-сама, мы испекли хлеб на завтрак.
Сказала Мисудзу.
О, пока мы были в старом тренировочном корпусе СБ Кудзуки.
— Всем нашим девочкам нужно уметь печь хлеб! Хайджи-чан, Агнес тебя научит.
— Х-хорошо.
Хайджи удивлена.
— Я тоже делаю его каждый день. Я та, кто испекла их сегодня утром.
Рюрико улыбнулась.
— Дедушка сделал для меня отдельную кухню.
Так же, как у Рюрико есть своя эксклюзивная секс-комната, у нее также есть кухня.
Слуги дома Кудзуки не позволяют Рюрико готовить, потому что боятся.
Если она порежется кухонным ножом или вызовет пожар, а Рюрико пострадает, пока они были там.
Таким образом, они могут навлечь на себя гнев Джии-чан…
В частную зону для нее не будут входить сотрудники, если им не разрешат.
Этим утром здесь Кацуко-нээ…
Поэтому они думают, что завтрак приготовила не Рюрико, а Кацуко-нээ.
Кроме того, они даже не знают, что Рюрико теперь мастер по хозяйству.
— Это французский тост. Онии-сама, хочешь?
— Да, я возьму.
— Марико-сан, а вы?
— Да, спасибо.
Тории-сан берет французский тост у Рюрико.
Она откусывает.
— Это очень вкусно.
— Да, Рюрико хорошо готовит. Ну, не только готовит.
Я посмотрел на Рюрико.
— Да, готовка, стирка, уборка и секс, я всему учусь для Онии-сама.
Э-э-э…
Затем лицо Тории-сан становится серьезным.
— Хм, Мисудзу-сама, могу я кое-что спросить?
Мисудзу улыбается.
— Да, что такое?
— Э-э-э, это… значит…
Она смотрит на меня.
— Куромори-сама делал это со всеми остальными…
Она решила прямо спросить.
— Куромори-сама жених Мисудзу-сама, верно? Кроме того, у него были сексуальные отношения с Рюрико-сама… Нет… не только со знатью, даже с Хайджи…
Ее голос становится громче.
— Хайджи — слуга! Ты не против, что он занимается сексом со служанками?
— Она не служанка! Хайджи-чан — семья!
Агнес выступила против.
— Она член семьи, поэтому естественно, что она будет заниматься сексом с папой!
Агнес цепляется за Хайджи.
Она рада видеть нового члена семьи.
Хайджи-сан тоже впечатлена.
— С-семья?
Тории-сан хмурится.
— Это не общепринятое определение семьи. На самом деле это не «семья», но подумай об этом как о названии, которое мы используем для нашей группы.
Сказала Рюрико.
— И все девушки, которые занимаются сексом с папой, это семья.
Это определение Агнес.
Агнес не знает об Эри и Ри.
А раз уж Агнес такая…
Я пока не могу позволить ей познакомиться с близнецами.
— Данна-сама сделал выбор. Я принимаю его.
Сказала Мисудзу.
— Нет, у меня не настолько хороший глаз на людей, на самом деле, все делают проверки. Они даже рекомендуют девочек, которых они хотят присоединить к семье.
Как Хайджи. Эди поддержала ее. Эди увидела, что Хайджи на самом деле хорошая девочка и что она одинокая девушка, которая ищет семью.
— Да, не каждый может войти в эту семью.
Сказала Рюрико.
— Мы приняли Хайджи-сан, но не можем принять Марико-сан
— Э-это… не то чтобы я…
Тории-сан разозлилась.
Она потрясена тем, что ее телохранитель Хайджи присоединилась к нашей семье.
— Действительно, Хайджи-сан… Хоть мы и не можем объявить об этом публично, мы позаботимся о ней, как о нашей драгоценной младшей сестре. Нашей драгоценной семье.
Сказала Мисудзу.
— Агнес тоже! Мне нравится Хайджи-чан! Папа, спасибо!
Хм?
— Спасибо, что подарил Агнес еще одну прекрасную сестрёнку.
— Агнес-сан.
Хайджи больше не может сдерживаться и начинает плакать.
— Боже, Хайджи-чан. Не плачь, пока мы едим.
— Х-хорошо
— Мы вместе с папой. Луна и Мао-чан тоже здесь. Поэтому не о чем грустить, не надо плакать.
— Х-хорошо.
Людям нужен кто-то, кто защитит их.
Они не могут всегда продолжать просто защищать других.
Для Агнес Хайджи — девушка, которую она хочет обезопасить.
— Х-Хайджи, ты предательница!
Тории-сан говорит недовольно.
— Я вообще не могу этого понять! Я не согласна! Мисудзу-сама! Почему ты не хочешь монополизировать Куромори-сама?!
— Монополизировать?
— Верно. Если ты действительно любишь его, ты бы хотела оставить Куромори-сама для себя, ты должна хотеть его только для себя.
Она смотрит на меня.
— Несмотря на это, ты позволила Куромори-сама заниматься сексом с другими женщинами. Я не думаю, что Мисудзу-сама действительно любит Куромори-сам.
Мисудзу.
— Ой? Я монополизирую его.
Она улыбается Тории-сан.
— Это не только я, все мы.
— Да, Онии-сама вчера сделал для нас всё, что мог.
Рюрико?
— Марико-сан может и не понять, но мы монополизировали Данна-сама. Я имею в виду жизнь Данна-сама. Поэтому мы посвящаем ему и свою жизнь. Вот почему мы семья.
— Да, Агнес это Агнес, потому что папа здесь, если папа уйдет…
Это плохо.
Я торопливо обнимаю Агнес.
— Не думай об этом. Я здесь, с тобой.
Агнес прижимается ко мне.
— Верно, Агнес это Агнес, десуно.
Для нее мое существование — все.
Агнес, которая была заперта в подвале и контактировала только с Ширасаки Суске, который иногда приходил, и пожилой женщиной, которая приносила еду…
Она выросла до 12 лет, ни с кем не связываясь.
Мысль о том, что я люблю ее, движет Агнес.
И этот акт любви — секс.
— Я не понимаю. Серьезно.
Тории-сан недовольно продолжает есть.
— Но ты принимаешь выгодную идею нашей системы, не так ли?
Сказала Мисудзу.
— Мичи и Эди. Ты должна знать их навыки телохранителей. И они наши слуги только для виду, но они наша семья… Они никогда не предадут нас.
— Наоборот, они выполнят свой долг перед лицом опасности.
Сказала Рюрико.
Затем.
— Я тоже сделаю все для всех членов семьи!
Кричит Хайджи.
— Тогда и Агнес тоже! Агнес сделает все для семьи! Поэтому давай займемся сексом позже.
— Да, я понял. Я знаю.
Когда ей не по себе, она сразу же просит заняться сексом.
Агнес — девушка, которая теперь может сдерживаться.
— Папа, ты должен сделать то же самое с Мана-чан и Неи-чан тоже.
Мана и Неи, она знает, что они не вернулись прошлой ночью по каким-то делам.
— Сегодня мы вернемся домой, так что есть и девушки, которые ждали. Агнес может сдержаться.
Агнес.
— Поэтому обними меня крепче, Папа.
— Ага.
Я обнял маленькое тело Агнес.
Увидев это, Мисудзу:
— Еще, Марико-сан. У нас, дочерей знати, есть похоть…
Мисудзу, что ты пытаешься сказать сейчас?
— Мы люди, мы хотим, чтобы мужчина обнимал нас, занимался с нами сексом. Я могу избавиться от беспокойства, которое у меня было, периодически занимаясь сексом с Данна-сама.
— Я тоже. Я чувствую, как мое настроение становится чистым после секса с Онии-сама. Мои страхи и колебания уходят.
Рюрико улыбается.
— Э-это, я понимаю это!
Крикнула Хайджи, не подумав.
— Я тоже чувствую себя спокойно.
— Это естественно. Ведь это папа.
Агнес держит мое лицо обеими руками и целует.
— Я люблю тебя, папа!
Она улыбается, как ангел.
— Нас, дворянских дочерей, учили подавлять сексуальные желания. Это было сделано для предотвращения любой плохой компании.
— Да, это удушающая жизнь. Все время улыбаться и быть осторожной, чтобы никого не обидеть.
Мисудзу. Рюрико.
— У тебя лучше. Ты можешь говорить о чем угодно с кем угодно.
— В конце концов, Марико-сан не воспитана как дворянка.
Эй, почему вы…
Тыкаете в неуверенность Тории-сан?
— Вот почему ты не понимаешь. И никогда не поймешь.
— Ты никогда не поймёшь, как сильно мы дорожим любовью Онии-сама к нам.
— Как Данна-сама любит каждую из нас как женщину. Дворянство? Дом Кудзуки? Для него это ничто.
— Следовательно, мы можем любить Онии-сама только нашим разумом и телом.
— У меня есть время с Данна-сама, поэтому я могу действовать как дочь дома Кудзуки.
— Я тоже могу вынести что угодно, как бы больно это ни было, потому что у меня есть время с Онии-сама.
Тории-сан напугана двумя.
— Я…
Она совершенно сбита с толку.
— Марико-сан, ты смеешься над нами, дворянскими дочерьми, потому что мы не можем говорить честно, не так ли?
— Ты думаешь: «Почему все не говорят то, что хотят сказать?»
— Это не потому, что мы не хотим. Это потому, что мы не можем.
— Если мы будем говорить небрежно, между семьями возникнут конфликты, и это вызовет проблемы у тех, кто работает на каждую семью. Ты когда-нибудь думала об этом?
— Тории-сан, в конце концов, не дворянка.
Это довольно грубо…
Они игнорируют ее с мыслью «она не дворянка, поэтому не понимает».
Поэтому она может говорить за чьей-то спиной и смеяться над кем-то, но инцидента не будет.
Однако, когда дело доходит до дома Кудзуки и другой знати.
Любой плохой ход становится возмутительным.
— Для тебя падение дома Курама — это просто смех, потому что это чужая проблема, но…
Мисудзу говорит.
— Для нас это безнадежно тяжело. Если дом Курама, семья, признанная дворянством, потерпит неудачу, то дедушка загонит их в угол.
Дом Курама игнорировал предупреждения Джии-чан и другой знати.
Затем они потеряли свои драгоценные активы.
Они растоптали расположение Джии-чан и плюнули в лицо.
— Поэтому в качестве наказания Курама Мисато-сан станет проституткой. Это жестоко, не так ли? Это суровое наказание, не так ли? Не волнуйся, даже если дом Тории совершит те же ошибки, что и дом Курама, дедушка не зайдет так далеко.
Это…
— В конце концов, дом Тории не имеет семейного статуса, чтобы подвергаться такому суровому наказанию.
Дворянство, это титул, передаваемый из поколения в поколение.
Так же, как глава дома Курама унаследовал красивую резиденцию от своих предков.
Уничтожить его по тривиальной причине означает…
Грех против предков дома Курама.
Поэтому Джии-чан не может его простить.
— Нынешний дом Тории может быть сколь угодно упешным, но у твоей семьи пока нет истории.
Тории-сан — дочь семьи, лишь недавно достигшей статуса.
— Н-но моя мать дочь дома Кано!
Дом Кано, семья, которая соперничает с Кудзуки и Каан.
Тории Марико — двоюродная сестра Сакурако-сан, дочери дома Кано.
— Ну и что?
Мисудзу говорит холодно.
— Марико-сан, ты действительно собираешься использовать это со мной, дочерью главного дома клана Кудзуки?
В Тории-сан течет дворянская кровь со стороны матери.
Против Мисудзу и Рюрико, 100% дворянских дочерей.
— Марико-сан, ты не несешь того же бремени, что дочь знати.
Выражение лица Тории Марико-сан замерло.
