— Онии-сама не волнует благородство.
Сказала Рюрико.
— У нас нет идеологии дедушки: «Дворянство должно быть сохранено».
Что ты имеешь в виду?
— Конечно, я унаследовала кровь клана Кудзуки, и поэтому я чувствую долг передать следующему поколению то, что предки защищали на протяжении поколений.
Рюрико продолжает говорить, в то время как она стоит на четвереньках на кафельном полу в ванной, покачивая своей милой попкой и показывая мне свою горячую и влажную вагину.
— Тем не менее, я не согласна с идеей, что те, кто родился в знати, отличаются от всех остальных, что мы драгоценны.
Тории-сан серьезно слушает Рюрико.
— Мичи, которая рядом со мной, телохранитель, который нас защищает, но, в конце концов, это ее долг, ее работа, и тем не менее, она равна мне как человек.
Мичи тоже стоит на четвереньках и покачивает попой передо мной.
— А когда мы все голые — мы одинаковые, мы все женщины, которые счастливы служить Онии-сама.
— Я телохранитель, и моя миссия состоит в том, чтобы защитить Мисудзу-онээсама, Мастера и всю семью, которая меня приняла.
Сказала Мичи.
— Но цель моей жизни как женщины состоит в том, чтобы использовать все свое тело для служения Мастеру и ни для чего другого.
— Йоми тоже! Мы, сестры, и Койоми-чан благодарны Сенсею и семье, принявшей нас. Поэтому мы сделаем все для этой семьи. Но Йоми хочет, чтобы Сэнсэй мог почувствовать удовольствие от моего тела в любое время.
Йоми также очаровательно покачивала своей пухлой попкой.
Гладкое тело Мичи.
И тело Йоми, которое слишком сладострастно для ее возраста, называть их одинаковыми — это немного, хммм.
— Когда Онии-сама показывает свою любовь, наше прошлое и все наши связи отбрасываются, и мы становимся равными. Сейчас я всего лишь голаяРюрико, я не дочь дома Кудзуки. Я всего лишь Рюрико, одна из секс-рабынь Онии-сама.
— Я тоже, я просто рабыня по имени Йоми.
— А я верная секс-рабыня Мастера!
Три девушки стоящие в собачьей позе говорят это по порядку.
— Я думаю так же, как и они. Мы служим Данна-сама на равных. Мы семья, мы сестры.
Мисудзу сказала Тории-сан.
— Наше прошлое не имеет значения. Дорогой примет все это без проблем. Тебе нужно всего лишь прыгнуть на него, используя только свое тело.
Эди сказала Адельхейд-сан.
— Т-ты просишь меня присоединиться к вам?
Адельхейд-сан удивлена.
— Но я телохранитель Марико-оджосама.
Она посылает Тории-сан взгляд.
— Никто тебе ничего подобного не говорил.
Эди рассмеялась.
— Мы никогда не принуждаем людей. Так было и со мной. Я хотела присоединиться к этой семье и поэтому попросила об этом Дорогого. И Дорогой тоже ждал, когда я это скажу.
Она радостно рассказывает о своем прошлом.
— Поэтому ты не станешь нашим союзником, если сама не попросишь Дорогого, или пока он не подумает, что принимает тебя.
— Ты имеешь в виду, что я должна встать на колени и склонить голову, умоляя?
Адельхейд-сан посмотрела на Эди.
— Я этого не говорила. Почему ты всегда бросаешься в крайности?
Мы просим Адельхейд-сан: «Пожалуйста, присоединяйся к нашей семье», или.
Адельхейд-сан склоняется и просит подружиться с ней.
У неё были только такие мысли.
— Мир устроен не так просто. Он намного шире, чем ты думаешь.
— Это…
— Я могу понять, что до сих пор ты встречала только ужасных людей и испытывала трудности. Поэтому ты не слишком доверяешь другим людям. Но ведь не все люди на этой земле плохие, понимаешь? Я имею в виду, ты встретила Марико — добрую девушку, не так ли?
Эди улыбнулась Адельхайд-сан.
— Я…
— Хм? Я? Добрая?
Тории-сан ошеломлена.
— Я была строга с Хайджи! Чтобы она знала разницу между хозяином и слугой!
— Это твоя плохая сторона.
Эди криво улыбается.
— Марико, ты не дворянское дитя, и тем не менее, ты стоишь в том же положении что и они. Даже ты не можешь с этим согласиться. Тории — дом с богатством и славой. Ты живешь жизнью, которую можно назвать равной дворянским барышням, нет, у тебя даже лучшая жизнь, чем у тех, чьи дома рушатся.
Рушающаися дома. Это дом Мидзусима, который принял вмешательство Кансай Якудза.
И дом Курама, который загнали в угол, и им пришлось продать своих дочерей.
Дом Кано тоже, они получают только почетное положение от другой знати, вот как они смогли сохранить свой статус.
Дом Тории-сан разбогател за несколько десятилетий. Но они не старый дворянский дом.
Но имя Тории Электроникс хорошо известно во всем мире.
— Девушки, которые думают, что они лучше, потому что унаследовали дворянское происхождение, ошибаются. Они не видят разницы между людьми, того что они просто девушки.
— Да, это оно! Поэтому я была впечатлена, когда Рюрико-сама сказала, что она равна телохранителю!
Обычно девушки из школы высшего класса Мисудзу холодно смотрят на Тории-сан, потому что она полуаристократка, и поэтому…
Она впечатлена тем, что Рюрико, дочь знати среди знати, ставит себя равной телохранителю.
— Но, Марико, ты думаешь, что между тобой и твоим телохранителем должна быть дистанция, не так ли?
Сказала Эди.
— Хм?
— Разве не поэтому ты говоришь, что ты строга, и следишь за тем, чтобы она знала о разделении между хозяином и слугой.
Тории-сан удивилась и посмотрела на Адельхейд-сан, которая лежала в умывальной.
— Люди чувствительны, когда другие дискриминируют их, но они бесчувственны, когда делают это сами.
Сказала Эди.
— Х-Хайджи, хм, это не было моим намерением.
Адельхейд-сан посмотрела на свою хозяйку.
— Нет, я понимаю. Именно такова Марико-оджосама. Я приняла контракт, чтобы стать вашим телохранителем, зная это.
Она вздохнула.
— Марико-оджосама принадлежит к семье Тории-сама, но ваша семья была лучшей среди тех, кто пытался договориться со мной. Другие семьи, особенно из Европы, были холодны ко мне, полуиностранке.
Адельхейд-сан равнодушно говорит.
— Ну, у Тории-сама и Марико-оджосама есть некоторые предубеждения ко мне как к слуге. Иногда это оскорбляет меня, но все еще в пределах терпимости. В Европе люди говорили ужасные слова, которые им нельзя простить.
У нее тоже есть трудности.
— П-прости, Хайджи, я…
— Не нужно извиняться. Я слуга Марико-оджосама.
Адельхейд-сан отводит взгляд от Тории-сан.
— Боже, Вы слишком отчуждены! Если Вы хотите ладить, то вы должны сказать это!
Агнес злится.
— Верно, я вижу, что у тебя в сердце, просто чтобы ты знала.
Луна тоже улыбается.
— Верно. Кажется, ты все-таки любишь Тории-сан.
Мисудзу смеется.
— Ч-что?!
— У меня нет такой таинственной силы, как у Цукико-сан, но, по крайней мере, я понял это, просто наблюдая за вами.
Да, я тоже так подумал.
— Вряд ли найдется кто-нибудь, кто высказал бы свои жалобы и при этом весело общался бы как Тории-сан.
Тории-сан и Адельхейд-сан ладят.
Поэтому, даже когда иногда кто-то бунтует, в конце концов они просто возвращаются друг к другу.
Они бросают оскорбления и ссорятся друг с другом, но их отношения не рвутся.
— Ну вот и всё.
Затем Эди отвела взгляд от Адельхейд-сан, а теперь посмотрела на Тендо Отомэ.
—Я говорила тебе ранее.
Она улыбнулась.
— Мне?
Тендо Отомэ вздрогнула.
— Да, у тебя есть выбор присоединиться к нам.
— Н-не шути со мной! Я-я дочь Кёкаку! Я не брошу свой долг!
Тендо Отомэ закричала, но…
— Тот, кто называет своего отца только местоимениями, не тот, кто выполнит свой долг и отдаст свою жизнь.
Эди?
Да, она права.
Отец Тендо Отомэ — человек, который позволили другому мужчине изнасиловать ее мать ради своего старшего в группе.
А потом мать бросила Тендо Отомэ и сбежала из их дома.
Все, что она делала, это жаловалась на своего отца.
Несмотря на это.
Она проникла в дом Кудзуки, чтобы пожертвовать своей жизнью только ради чести своего отца, это просто странно, если вы спросите меня.
— Э-это, это для моей чести!
Чести самой Тендо Отомэ?
— Твой отец может быть Кёкаку из якудза, но ты — нет. Несмотря на это, ты говоришь о чести?
— З-заткнись! Тебе все равно на меня наплевать, не так ли?
Тендо Отомэ все еще что-то скрывает.
— Странная способность этой женщины может видеть, что у меня в голове, не так ли? Тогда может хватит разговоров и просто проверите это!
Прокричала она.
— Ой? Ты все еще не понимаешь?
Шепчет сзади Цукико.
— Я не буду насильственно использовать «силу» по приказу Коу-сама.
Она показывает изящную улыбку.
— К-какую силу?
Тории-сан попалась.
— Ну ладно, хватит. Данна-сама может пора все объяснить Тории-сан?
Спрашивает меня Мисудзу.
— Ага. Я думаю, все в порядке. Цукико.
— Да.
Цукико кивает.
— У меня есть сила читать мысли людей и приказывать им подчиняться мне.
— Я понял эту часть про чтениу мыслей, но подчинение? Ах, значит, это они использовали на представлении с Кёко Мессер?
Тории-сан смотрит на Мичи и Эди.
— Эди и мои навыки по-прежнему являются техниками Ци.
— Йоми-онээсама, Цукико-онээсама и я обладаем одинаковой силой.
Ответила Луна.
— Тем не менее, мы осторожны при использовании этой силы, иначе она нанесет ущерб чьему-то разуму.
Сказала Цукико.
— Пожалуйста, подумайте о человеческом разуме как о маленьком резервуаре для воды. И наша сила в том, что мы можем размешать воду внутри этого резервуара.
Разум — это сосуд с водой.
— Ежедневное поведение и т. д. только на поверхностном уровне. Однако, если это драгоценное воспоминание или что-то подобное, оно глубоко внутри этого резервуара. Оно бережно храниться на спокойном, нетронутом дне.
— Прямо сейчас я контролирую ее физические способности, но это влияет только на поверхность, это не проникает глубоко в ее сердце.
Да, в любом случае движение тела — это повседневная вещь.
— Однако, если это относится к глубокой части ее разума, тогда, если я использую свою силу, я принудительно заставлю эти воспоминания глубоко внутри подняться на поверхность. Но, если я это сделаю, весь ее разум яростно встряхнется.
— О, это будет означать, что память и намерения перепутаются в голове.
Я сказал.
— Да. В самом сосуде появится трещина и он сломается. Это может вызвать ухудшение, как с Кийоми-сама.
Разум, искаженный силой Мико, невозможно восстановить.
Нет другого выбора кроме самоубийства.
— Поэтому я тщательно держу твой разум.
Цукико сказала Тендо Отомэ.
— Легко погрузить мою руку глубоко в ваши мысли и узнать правду, но Коу-сама возненавидит меня, если я это сделаю.
— Да, Нии-сан не хочет, чтобы ты умирала.
Сказала Луна.
— Ты не хочешь меня убить?
Тендо Отомэ посмотрела на меня.
— Мне это не нравится. Честь другого человека? Глупая причина прийти сюда и умереть, только потому что тебе сказали.
Я говорю, как будто выплевывая.
— Мы не живем ради чего-то столь бесполезного.
— Т-ты называешь это бесполезным?!
—Да, это бесполезно, поэтому я не могу этого допустить.
Я говорю честно.
— Все так, как говорит Коу-сама, и поэтому, извини, Тендо Отомэ-сама, но как насчет того, чтобы ты добровольно обнажила глубины своего разума?
Сказала Цукико.
— Ты из Кансая, поэтому должна знать о нашей силе.
Да, Тендо Отомэ с самого начала знает о силе Мико.
— И ты можешь в какой-то степени использовать Ци, так что ты можешь скрывать секреты глубоко внутри своего разума. Нет, причина, по которой тебя выбрали для проникновения, заключалась в том, что ты можешь это сделать.
Цукико прочитала её мысли.
Тендо Отомэ использует свою Ци, чтобы отчаянно скрывать какую-то информацию?
— Я не знаю. Я ничего не знаю!
Тендо Отомэ качает головой.
— Если хочешь знать, сломай меня и узнай!
— Я не могу этого сделать. Это означает убить тебя. Сломать чей-то разум равносильно убийству кого-то.
— Я не против! Я пришла сюда, готовая умереть!
— Ага, понятно. Старики из якудза предполагали, что ты можешь обезуметь.
Предположила Йоми.
— Девушка, пришедшая на вечеринку в дом Кудзуки, вернется она мертвой или же сумасшедшей, это не изменит тяжести скандала.
Луна.
— Чем сильнее она охраняет себя с помощью Ци, тем выше шансы, что она сойдет с ума.
Вот почему, Тендо Отомэ…
Если она умрет или сойдет с ума, средства массовой информации сделают это грандиозным, и это станет скандалом против дома Кудзуки.
— Ааа! Черт возьми! Черт возьми! Черт возьми!
Тендо Отомэ кричит.
— Цукико, хватит пока.
— Да, Коу-сама.
Цукико отпустила свою силу.
Затем Рей-чан и Эди подхватили ее с обеих сторон.
Тендо Отомэ уже ослабла, она не может убежать или буйствовать.
— Послушай, если причина, по которой ты отказываешься от своей жизни, не в твоем отце, тогда…
Я сказал.
— Я думаю, есть какая-то другая причина, ты думаешь, мы можем что-то с этим сделать?
— Не шути со мной. В этом мире есть вещи, которых сила или активы дома Кудзуки не могут коснуться.
Тендо Отомэ посмотрела на меня.
— Если ты думаешь, что всё будет так, как ты хочешь, то ты совершаешь большую ошибку.
— Я знаю это. Не надо мне этого говорить.
Я…
— Даже если так, у нас нет возможности спасти тебя? Сейчас ты держишься одна. Кроме того, ты находишься в крайне невыгодном положении, понимаешь? Но если ты присоединишься к нам, мы сможем что-то с этим сделать.
— Это невозможно.
Сказала Тендо Отомэ.
— Мой отец Кёкаку. Он не что иное, как твердый как камень, упрямый и тупой якудза. Он сумасшедший, который любит форсировать невозможное из чувства долга. Деньги? Угрозы? Ничто не изменит его мнение! Он идиот! Если он позволит своей дочери умереть, то он скажет, что это неизбежно, потому что так сказали группа и его боссы.
Слезы переполняют Тендо Отомэ.
— Он говорит, что «я стану демоном или бойней ради нашей торговли и чести», но это не так. Он идиот. Ничто не может исправить его идиотизм, даже смерть!
Затем.
— А как насчет силы Мико?
Сказала Луна.
— Мы можем изменить его каменную голову с помощью нашей силы Мико. Нии-сан, я думаю, все в порядке, не так ли? Мы можем сделать все возможное, чтобы облегчить ее боль?
— Верно! Если проблема в этом, просто изменим «мнение».
Сказала Йоми.
— Есть и такой способ.
Я сказал Тендо Отомэ.
— Возможно, за твоим отцом наблюдают другие группы из Кансай. В любом случае, мы можем использовать тех, кто приехал в Токио прямо сейчас, и манипулировать ими.
— Верно. Ты единственная, кто был на вечеринке. А так, если всех якудза, которые только что случайно слонялись вокруг дома Кудзуки, свернуть, то скандалов не будет.
Сказала Эди.
— Раз уж якудза собираются позвать журналистов, почему бы нам не напасть и на них?
Верно.
— Мы можем сделать это, как ты думаешь?
Спрашиваю я ее без колебаний.
— Какая устрашающая сила, значит, это правда…
Тории-сан говорит с потрясенным лицом, но.
— Да, мы можем это сделать. Однако.
Я смотрю на Тендо Отомэ.
— Мы сделаем это только тогда, когда ты доверишься нам и покажешь нам все, что скрываешь.
Тендо Отомэ не отвечает.
— Ну, пока достаточно. Ты можешь не торопиться и подумать.
Я ласкаю задницу Йоми, стоящую передо мной.
— Кьян~
— Что касается меня, я буду сходить с ума от этих девушек.
Она не будет доверять нам только на словах.
Так что…
Я покажу, как сильно я люблю свою семью.
И покажу, насколько я верю в свою семью.
Это единственный способ.
— Извините, я заставил вас ждать.
Я приблизил лицо к ягодицам Йоми.
— Аааа~ Сэнсэй!
Я облизываю щель Йоми.
— Ааа, твой язык превосходен!
Спина Йоми дрожала.
Я хватаю ее за грудь сзади.
Она огромная, но упругая.
Я массирую ее грудь, как будто дою корову.
— Ааа! Это приятно! Сенсей!
Йоми мило стонет.
— Онии-сама, я тоже.
Рюрико качает задницей, приглашая меня.
— Ага.
Я также пробую на вкус киску Рюрико.
— Ууу, аааа~
Эта барышня легко промокает.
Изнутри уже капает.
Я намеренно издаю звуки.
— Онии-сама, это неловко.
— Очень вкусно, Рюрико.
Я также хватаю и массирую ее маленькие груди.
Ее белая кожа и ее чопорная и правильная атмосфера великолепны.
— Кожа Рюрико приятна на ощупь.
— Спасибо. Пожалуйста, прикасайтесь к ним чаще.
Затем.
— Мастер! Я тоже!
Мичи качает задницей.
— Да, иду.
Маленькое тело Мичи.
Но ее задница круглая и гладкая.
Я ползаю пальцами по ее щели.
— Аааа! Мастер, как оно вам?
Тело Мичи дрожит.
— Как это на вкус?
Эмм.
— Кисло.
Я честно ответил.
— М-мне очень жаль!
— Зачем извиняться? Нектар любви должен быть кислым.
— О да! Ааааа~!
Мичи задыхается, как только я вставляю язык.
— Мичи, давай полижем друг друга в следующий раз. Я заставлю тебя выпить мой нектар.
Сказала Мисудзу.
— Естественно, Данна-сама тоже должен присутствовать. Карен, ты тоже.
— Ааааа.
Мисудзу возобновляет ласки Карен-сан.
— Посмотри на это. Карен тоже будет так заниматься любовью.
Да, вопрос с Мидзусима Карен-сан отложен на потом.
Нет необходимости спешить.
Мы просто должны разбираться с делами последовательно.
— Мичи.
Я массирую грудь Мичи.
— И-извините. Моя грудь маленькая.
— Не зацикливайся. Мне она нравится.
Когда Мичи ползает на четвереньках, я чувствую припухлость на ее груди.
Это мягкое чувство под ее кожей.
— Да, спасибо, я тоже люблю, когда Мастер прикасается ко мне.
Мичи.
— Папа!
— Нии-сан.
А, Агнес? Луна?
— Папа, мы говорили ранее, и.
— Да, мы.
Луна смазывает руку слюной, а потом.
Она гладит мой пенис.
Ааа, ее маленькие руки и пальцы хороши.
Агнес.
— Папа!
Она лижет мой анус.
— Ах, Агнес, эта часть грязная!
— Папа сказал, что в теле Агнес нет ничего грязного, так что…
Воу, от этого ощущения ее маленького язычка у меня мурашки по коже.
— В теле папы тоже нет ничего грязного!
О, я чувствую, как моя эрекция достигает своего предела.
