В эпоху, когда ценность женщины в значительной степени определяла ее красота и умение вести себя, какая девушка, в особенности такая молодая, не станет дорожить своей внешностью? Однако жестокий и безжалостный хлыст Лун Ци, казалось, собирался окончательно уничтожить это красивое, но лицемерное лицо!
Нин Синь в своем сердце рыдала кровавыми слезами, умоляя и упрашивая, потому что все эти бесчисленные направленные на нее осуждающие взоры, словно говорили о том, насколько мерзко и отвратительно она сейчас выглядела.
«Не смотрите…»
«Не смотрите, пожалуйста!!!» — в глубине души кричала Нин Синь, ее внешность, ее гордость — все обратилось в пыль в этот момент. Ее лишили всего, чем она дорожила.
И в то самое время, когда она пребывала в невероятно жалком состоянии, после всех этих унижений, она была выставлена на всеобщее обозрение перед всеми учениками Академии Западного Ветра, и спрятаться ей было негде. О ее лицемерии стало известно всем, ее прекрасная внешность была уничтожена, и на всем теле почти не осталось живого места. То, как выглядела сейчас Нин Синь, было еще более ужасно и отвратительно, чем грязные струпья, что покрывали нищих, просящих милостыню на улицах!
Тридцать плетей… Лун Ци нанес уже двадцать девять ударов. Хотя Нин Синь явно чувствовала сильную слабость, ни одна из нанесенных ей ран не была смертельной. Нин Жуй крепко сжал кулаки, а ярость и ненависть, которые он таил в своем сердце, заставили его почувствовать, что больше всего на свете он хотел разорвать на части Цзюнь У Се и всех остальных, что здесь находились.
«Еще один удар, только один…»
«Все будет хорошо, все будет хорошо».
Если Нин Синь выживет, у него будет много возможностей вернуть ей утраченное. Даже если они не смогут остаться в Академии Западного Ветра, существует много других, лучших мест, куда он мог бы ее увезти! Если она выдержит этот последний удар, он сможет все изменить!
Нин Жуй так сильно сжал кулаки, что костяшки их побелели. Он уставился на длинный кнут в руках Лун Ци и приготовился. Как только удар будет нанесен, он бросится спасать Нин Синь.
Но только Лун Ци замахнулся для финального удара, как внезапно отдернул свою руку. После мгновенного колебания он вновь замахнулся!
Этот удар был нацелен не на лицо или верхнюю часть тела Нин Синь, а прямо в область ее бедер!
Большая часть плоти в том месте уже превратилась в кровавое месиво после сотни ударов веслами, и когда ее поразил последний удар Лун Ци, тело Нин Синь просто переломилось и разорвалось!
Ее тело разорвало на две части, разделив в том самом месте, куда Лун Ци направил свой последний неестественно мощный удар, нанесенный изо всех сил. Все внутренние органы и кишки вывалились из разрыва прямо на землю!
В тот самый миг Нин Синь сделала свой последний вдох.
До самого конца ее глаза были наполнены отчаянием и обидой. В разуме Нин Жуя как будто что-то взорвалось.
Он пошатнулся и на пару шагов отступил, оказавшись не в силах поверить своим глазам!
Он хотел дождаться лишь последнего удара кнутом, но этот самый удар забрал жизнь Нин Синь. После того как ее тело разорвало надвое, даже если бы боги спустились с небес, они не смогли бы спасти ее!
Когда он погрузился в отчаяние, ему был дарован крошечный проблеск надежды. Но в самый последний момент эту надежду силой вырвали у него, сбросив его самого с края пропасти.
Нин Жуй почувствовал, как его полностью покинули силы, и он смог удержаться на ногах только благодаря поддержке учеников. Он безучастно смотрел на тело Нин Синь, не в силах принять тот факт, что его дочь умерла.
— Наказание приведено в исполнение, и с этим делом покончено, — снисходительно заявила Цзюнь У Се, позволив закрыть это дело. Сначала она увидела, как к Нин Синь медленно приближается и, наконец, забирает ее смерть, а затем вволю насладилась выражением полнейшего отчаяния на лице Нин Жуя. Этого было вполне достаточно.
Фань Ци побледнел как привидение. Пусть он только что осознал лицемерие и испорченность Нин Синь, но увидеть собственными глазами, как она была замучена до смерти, стало для него слишком шокирующим и болезненным зрелищем.
За все время исполнения приговора Цзюнь У Се даже глазом не моргнула. Фань Ци внезапно испугался холодной бесчувственности юной госпожи семьи Цзюнь.
— Да… да… — опираясь поддерживавшего его Фан Цзиня, слабо ответил Фань Ци, и говорил он почти шепотом.
