Когда Юань Ци и оправившиеся деятели Улинь добрались до Двора Вишневого Дерева, то перед их глазами предстала такая сцена…
Монстр, который на три части походил на человека и на семь частей на труп, преследовал женщину, сидящую верхом на тигре.
Этот тигр так же был весьма удивительным… Огромный, из его пасти торчали клыки, животных такого размера и окраса эти люди никогда не видели.
Естественно, в сравнении с Огромным Орлом и Аэродактелем, тигр выглядел вполне обыденно… Сегодня эти мастера Улинь уже видели столько всего шокирующего, что теперь уже ничто не могло их удивить…
«Глава Союза! Смотрите!» — очень быстро кто-то заметил две фигуры в другом конце двора.
Этими двумя, естественно… Были Фэн Буцзюэ и Цао Цинь.
«Глава Союза, стоит ли нам…» — этот человек хотел спросить у Юань Ци, следует ли им поспешить на помощь.
Глава Союза Юань не стал дожидаться, пока тот закончит и махнул рукой: «Нет…»
Хоть его ответ и был безжалостным, но все поняли… В конце концов, уровень битвы был слишком высок, если они в нее влезут, то только попусту погибнут или станут обузой для Фэн Буцзюэ.
Никто и подумать не мог, что Юань Ци продолжит: «… Я пойду один, вы оставайтесь здесь».
После этих слова все бросали на него уважительные взгляды.
Среди всеобщего галдежа то и дело слышалось: ‘Глава Союза такой мужественный и решительный’, «Глава Союза — герой нашего времени’, ‘Я за всю жизни никогда никем не восхищался, но теперь это изменилось…
Юань Ци не придавал этому большого значения, он подождал несколько секунд и продолжил: «Господа… Боевое мастерство Цао Циня очень велико, его даже оценить трудно. Хоть мы еще не видели его в бою, но судя по навыкам его ученицы ‘Владыки Ада… Без сомнений, он уже давно вышел за пределы понимания обычных людей». — Мужчина выдержал паузу. — «Что же касается техник мастера Фэна… Хм… Все вы видели, как обращается с мечами его жена… Если сказать, что ее навыки божественны — то это ничего не сказать».
Тут он замолчал, давая всем время обдумать свои слова.
«Уровень боевых навыков этих двоих за пределами нашего понимания, даже я… Не уверен, что смогу как-то повлиять на их сражение». — Сказал Юань Ци. — «Но… Если я сейчас не вмешаюсь… То в случае если мастер Фэн проиграет, следующими Цао Цинь уничтожит нас, тогда… Мы все погибнем». — С каждым словом он становился все серьезнее. — «Эх… В общем, сможем ли мы сегодня покинуть Погребальную Долину живыми, боюсь… Зависит от Воли Небес».
После этих слов он некоторое время молча смотрел вперед.
Потом он словно бы принял какое-то важное решение, выражение его глаз изменилось… И воин ринулся в атаку.
С другой стороны, пятнадцать минут назад…
«Евнух Цао, тебе пришлось долго ждать!» — обратился Фэн Буцзюз к Цао Циню с новым приветствием.
«Ничего страшного, я стал свидетелем отличного представления». — Ответил Цао Цинь, глядя на Кровавого Трупа и Кровавую Розу. — «К слову… Та барышня и ее товарищи, похоже, практикуют то же боевое искусство, что и ваш Павильон Сломанного Меча». — Выражение его глаз чуть изменилось. — «Кто вы… В конце концов такие?»
«А если я скажу, что мы пришли из-за ‘края небес’ или… Являемся ‘проекциями другого мира». — Задал пробный вопрос Фэн Буцзюэ. — «Ты откажешься со мной сражаться?»
«О?» — услышав это, Цао Цинь сощурившись задумался.
Если говорить об этом Мрс, то его уровень, без сомнения, был очень высок, судя по напряженности, его данные относились к уникальным, к тому же, его планета находилась в основной вселенной.
Но если говорить о нем, как о персонаже и учитывать его мир, то он был лишь древним человеком конфуцианского мира.
Из-за того, что естественные науки и знания в этом мире были ограничены, Цао Циню было сложно осознать философские понятия ‘такого объема’.
В мире с развитой наукой и техникой, даже если Мрс малообразован, он может воспринять такую информацию. А в мире легенд и магии, ‘Высокоуровневые мастера’ являются почти всезнающими существами.
Что касается места Цао Циня в этом мире, то ему слегка не повезло… Для того, чтобы по собственным ощущениям местным Мрс определить свое положение, им приходилось опираться на такие понятия, как ‘следование пути истины’ и ‘быть праведным».
Этот мир не был особенно удобным местом, чтобы практиковать боевые искусства… Здесь не было школ, возглавляемых богами боевых искусств, не было дедушек, которые носили бы с собой великие техники, чудесные пилюли и прочие сокровища… Ничего не было.
Здесь можно было развивать внутреннюю энергию, внешние боевые искусства или метательные техники…
Первая позволяла добиться чего-то лишь по достижении сверхъестественных пределов. Последнее было еще сложнее, чем первое… Только что я говорил, что здесь не было волшебных техник или пилюль… Потому, пока практики не освоят самые базисные понятия, они не смогут продлить свою жизнь. А это возможно только если ты наделен божественным талантом или поразительно постигаешь самую суть… Иначе, придется сидеть в медитации, пытаясь пробудить в себе божественную энергию… Но не факт, что это получится и за сто восемьдесят лет.
Таким образом, хоть евнух Цао и был очень силен, но упомянутые Фэн Буцзюэ ‘проекции из другого мира’ для него были совершенно новым понятием, к тому же таким, в которое было очень сложно поверить…
«Ха-ха… Ха-ха-ха-ха-ха…» — примерно минуту Цао Цинь хохотал… — «В такую концепцию… Действительно трудно поверить, но… Если ты сказал правду, то все мучившие меня сомнения имеют разумное объяснение».
«Как и ожидалось от евнуха Цао, ваш кругозор намного шире, чем у подавляющего большинства людей в этом мире». — Фэн Буцзюз и сам раньше не верил в сверхъестественные силы, потому он мог понять чувства Цао Циня — они были примерно такими же, как у него, когда парень впервые встретил Вуди.
«Цанлин и Запретный Город…» — Цао Цинь не ответил на похвалу брата Цзюз, а продолжал говорить. — «… И сейчас… Каждый раз вы появляетесь из ниоткуда, а потом превращаетесь в свет и исчезаете. А спустя многие годы совсем не меняетесь… Плюс ваши приемы, техники, странное оружие… Все это не похоже на местные вещи». — Он говорил все быстрее, это было признаком того, что у него в голове все раскладывалось по полочкам. — «… Пф, хорошо, Мастер Павильона Сломанного Меча, я, наконец, понял в чем твой секрет… Ха-ха-ха-хаХа…»
Цао Цинь в общем то успокоился…
Ранее уже упоминалось, что люди, подобные ему, могли принять, если кто-то сильнее них, но они боялись… Неизвестности.
«Похоже… Мне стоило раньше тебе все объяснить». — Отозвался Фэн Буцзюз, глядя на реакцию противника. — «Тогда…» — он повернулся и поглядел на лежащий в отдалении труп Линь Янь. — «<… Все не зашло бы так далеко».
«Кажется, что тебя мучают угрызения совести из-за убийства Линь Янь?» — Цао Цинь вгляделся в глаза брата Цзюз.
«По правде говоря, я не хотел убивать ее». — Отозвался Фэн Буцзюэ. — «Она была несчастным человеком и не сделала ничего неправильного». — Его взгляд сверкнул. — «Тот, кто был неправ… Это ты».
«Хм…» — Цао Цинь кивнул. — «Ты все верно говоришь. Я не ее спаситель, а враг… Враг, который уничтожал ее жизнь больше сорока лет».
«Но ради того, чтобы достигнуть своего ‘идеала… Ты не обращал внимания на эти жертвы». — Мрачно произнес Фэн Буцзюэз.
«Ха!» — Цао Цинь снова усмехнулся, на этот раз… Его усмешка была кислой. — «С чего ты взял, что я не обращал внимания?»
«Неужели обращал?» — в глазах Фэн Буцзюэ появилось сомнение.
«Поначалу действительно не обращал». — Ответил Цао Цинь. — «По крайней мере, решив убить ее мать, я не колебался».
«А потом… Твоя точка зрения изменилась?» — поинтересовался Фэн Буцзюз. «Да». — Подтвердил Цао Цинь. «Почему?» — снова вопросил Фэн Буцзюэз.
«Естественно, из-за чувств». — Заявил Цао Цинь. «Разве есть чувства… У таких людей, как ты?» — Скривился Фэн Буцзюэз.
«Я тоже человек». — Ответил Цао Цинь. — «Сердце — не камень, каким бы ни был человек, он все равно чувствует».
«Ха… Ая думал, что ты давным-давно лишился сердца». — Холодно ухмыльнулся Фэн Буцзюэз.
«Эх…» — Цао Цинь испустил длинный вздох. — «Действительно, я убил очень много людей, среди них были хорошие и плохие, но еще больше… Невинных, как ты сказал, жертв. Я был при императоре более шестидесяти лет, и за это время совершил множество зла и отвратительных поступков… Никто даже представить не может, насколько много. Кто-то другой на моем месте, если бы не выбрасывал такое из головы, давно бы сошел сума».
С такими словами он повернул разговор в другое русло: «Сначала я тоже думал… Что уже давно стал бесчувственным и безжалостным, но Линь Янь изменила мое мнение». — Он выдержал паузу и продолжил. — «Я воспитывал ее в одиночку… Она с детства была очень смышленой и проницательной, от всей души считала меня отцом. Она понятия не имела… Что я ее самый главный враг, лишивший ее семьи… Все ее беды были связаны со мной, я приложил к ним руку».
«Тогда тебя начала грызть совесть». — Фэн Буцзюэ пристально смотрел в глаза собеседника, он чувствовал… Что Цао Цинь не притворяется, да и не было смысла в таком притворстве.
«Да, это меня должна мучить совесть, а не тебя…» — Цао Цинь покачал головой. «Даже когда ты ее убивал, она меня не винила, в сердце Линь Янь я навсегда остался спасителем, который вырастил ее, отцом». — Он сжал кулак. — «Пусть даже у меня не было к ней родственных чувств, по крайней мере, я чувствую угрызения совести».
«Ха-ха…» — услышав это, Фэн Буцзюэ рассмеялся. — «Евнух Цао, похоже… Ты на большее просто не способен».
«Что ты несешь?» — при этих словах на лице Цао Циня появилось недоумение. Он почувствовал беспокойство… Сердце быстро забилось.
«Неужто ты и правда думаешь… Что Линь Янь не знала, что смерть ее матери связана с тобой?» — спросил Фэн Буцзюз.
В этот миг выражение лица Цао Циня резко изменилось. «Понял, да?» — Фэн Буцзюэ знал, что противник — умный человек, сразу все осознал. — «Ты говорил, что она ‘проницательная’, как же в таком случае за сорок лет она могла не узнать правду?»
«Тогда… Почему она…» — заикался Цао Цинь.
«Потому что… У нее тоже были чувства». — Оборвал ее Фэн Буцзю5. — «Она могла лишь выбрать между чувствами ненависти и благодарности, потому… Она предпочла ненавидеть меня, человека, которого она никогда не видела и, очень вероятно, никогда бы не увидела. Всю свою ненависть она обратила на меня, это сделало ее жизнь немного легче, так она могла продолжать считать тебя спасителем и отцом». — Не сказать, чтобы его речь была вдохновленной, но каждое слово попадало прямо в душу Цао Цинь. — «На самом деле, ее жизнь была очень мучительной, намного мучительнее, чем ты можешь представить… Вплоть до сегодняшнего дня…»
«Сегодняшнего…» — Цао Цинь широко распахнул глаза, все его тело начало подрагивать.
«Не важно, обнаружил ты это, как наставник, или нет, но я заметил…» — сказал Фэн Буцзюэ. — «Ранее в сражении со мной, хоть Линь Янь и выглядела очень воодушевленной, но… На самом деле она не использовала всю свою силу. Не важно, намерено это было или подсознательно… Но я смог ощутить, что больше, чем убить меня, она хотела, чтобы я убил ее».
«Линь Янь… Она…» — в этот миг Цао Цинь повернулся и посмотрел на тело Линь Янь. — «Она…»
«Эх… Если бы я умер, кого бы она тогда стала ненавидеть?» — вздохнул игрок. Цао Цинь сглотнул, опустил голову и прошептал: «Глупое дитя…» Он более уже не мог сдерживать свои чувства, слезы наполнили глаза старика.
На протяжении нескольких десятков лет на лице Цао Циня отражалось лишь равнодушие или легкая улыбка. Он уже давно забыл, каково это, когда из сердца рвется боль и тоска, когда нет возможности их сдержать.
Пусть даже в момент смерти Линь Янь он испытал шок и ярость, но быстро подавил эти эмоции и вернул себе равнодушное выражение.
Однако сейчас Цао Цинь потерял контроль над собой.
«Мастер Фэн… Прошу прощения, я утратил самообладание…» — после паузы Цао Цинь вытер лицо и снова заговорил. «Ничего страшного, это нормально для людей». — Отмахнулся Фэн Буцзюэ.
«Ты еще помнишь… Те двенадцать техник, о которых я рассказывал?» — внезапно сменил тему Цао Цинь.
«Что?» — произнес Фэн Буцзюэ. — «Евнух Цао хочет продолжить мое просвещение?»
«Нет… Я не это имел в виду…» — тон Цао Циня не мало смягчился, он стал похож на старого дедулю, а в его глазах застыла усталость. — «Я лишь подумал… Что мы могли бы заключить сделку».
В этот момент Юань Ци, наконец, оставил позади рощу и оказался рядом с Цао Цинем и Фэн Буцзюэз.
А эти двое, похоже, пришли к консенсусу… И теперь чего-то ждали.
«Мастер Фэн, я пришел помочь вам!» — приблизившись на расстояние пяти метров, прокричал Юань Ци и выхватил свой тканевый меч.
Кто мог предположить такое…
«Глава Союза Юань, как хорошо, что вы пришли». — Обернулся к нему Фэн Буцзюэ. — «Мы как раз вас ждали».
«Че… Чего?» — услышав это, Юань Ци опешил и замер.
В сердце Главы Союза возникло дурное предчувствие — «Неужели два этих демона заключили союз? Теперь они уничтожат этот мир?»
Затем Фэн Буцзюэ задал вопрос: «Глава Союза Юань, вам было бы интересно… Стать самым уважаемым мастером в Улинь?»
Он задал этот вопрос таким тоном, словно бы говорил — ‘Вы не хотели бы со мной пройтись?»
«Ха?» — реакция Юань Ци была вполне закономерной.
«Давайте все обсудим…» — Фэн Буцзюз не стал дожидаться его ответа и продолжил. — «Если вы будете придерживаться моего плана, то с сегодняшнего дня продолжите оставаться главой союза Улинь, к тому же… Вы сможете изучить несколько техник, которые ни в чем не уступают Технике Контроля над Жизнью. Что касается ваших союзников, я знаю, что им следует сказать… Чтобы удержать
от брожений и дурных последствий». «Это…» — от такого поворота у Юань Ци дрогнуло сердце.
«Естественно… Вы так же можете отказаться от моего плана». — Мгновение спустя ленивое выражение лица Фэн Буцзюэ сменилось на коварную ухмылку. — «Тогда мы севнухом Цао… Жестоко разберемся с вами».
