Хм, возможно, это мой лучший шанс… Я слегка потрепал ручку, прикрыв её собой, чтобы показать другу пример. И не только…
Сглотнув, Грег поднёс даму червей к набалдашнику. Тоненький луч света просветил её, проявив сделанную невидимой краской пометку, похожую на штрихкод. Замок сработал беззвучно, дверь, будто по волшебству, со скрипом отворилась, выпуская затхлый вонючий смрад.
Первая комната была сплошь укрыта пеленой мрака: окно заколочено и забито монтажной пеной. Только свет наших фонариков скромно попадал в помещение, рассеиваясь во мгле, блуждая по голым стенам, запачканным кровью.
— Да уж, артистичность на высоте, — сделал колкое замечание мой друг.
На этот раз, набравшись опыта, Грег не спешил внутрь. Он осмотрелся по сторонам и, заметив лежащий в коридоре разбитый пополам кирпич, потянулся за ним, чтобы запустить во тьму.
*БАХ*
Его снаряд рассыпался на плотные щепки, когда столкнулся с чем-то тупым, похожим на дерево. Можно сделать вывод, что он без помех долетел до стены напротив.
— Нужно искать ключ, — уверенно сказал владелец дамы червей.
— Нужно проявлять осторожность.
Мы вместе вошли в вонючее помещение, где пахло гнилью и дерьмом. Неожиданно для нас дверь гулко захлопнулась, подняв толстый слой пыли в воздух.
*КХА КХЕ КХЕ*
Кашель не прекращался очень долго. Даже когда мы прикрыли носы воротниками, частицы пыли всё равно проникали в воздухоносные пути, раздражая рецепторы и горло.
— Ключник хочет, чтобы мы здесь от удушья умерли?
— Не думаю. Кхе-кхе. Давай осмотримся.
Встав спина к спине, мы начали блуждать фонариками по стенам, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Тусклый свет пропадал о мраке, рассеиваясь, но одно было очевидно — комната не пуста. У заколоченного окна стояла детская колыбелька, тихо покачивающаяся из стороны в сторону.
— Прошу, скажи, что это сквозняк, — взмолился Грег.
— Это точно не сквозняк.
Такое странное необъяснимое самопроизвольное покачивание слегка пугало моего друга, но мы оба приободрились, когда лучи фонарей скрестились на погремушке, подвешенной над колыбелькой. К ней была приклеена карта — десятка червей.
— Да, мы выиграли первый раунд! Значит не умрём здесь.
— Похоже на то… Но тогда почему же дверь закрылась?
— Эм… Повторюсь, пожалуйста, скажи, что это сквозняк.
— Окно забито пеной. Разве что…
*ШУРХШУРХШУРХШУРХ*
Внезапно под лучами света прошмыгнуло что-то маленькое, очень быстрое, и, как мне показалось, с хвостом. Для крысы существо было слишком большим, размером с кошку. Жирную кошку. Вот только кое-что не выходило у меня из головы.
— Джейкоб, ты же тоже видел?
— У него человеческая голова.
*КАП КАП КАП*
— Обычно в таких случаях следует посмотреть на потолок и обнаружить, что на нём висит монстр, — горько улыбнулся мой приятель, осторожно поднимая голову. По его лбу стекли несколько капель тёмно-бурой крови, от которых воняло калом.
— Спокойно. Я поднимаю фонарь вверх. Если там что-то есть, тогда…
*ВШУРХ БАХ ТРЕСЬ*
— Чёрт тебя! — вскрикнул Грег. Один из фонарей погас.
Краем глаза мне удалось заметить, как таинственное нечто практически мгновенно оцарапало руку Грега и, выхватив из неё фонарь, разбило его об стену. Сила удара была настолько велика, что сломался даже металлический корпус, из которого вылетели батарейки.
— Отходим к стене, будь внимателен.
— Говорить сейчас о внимательности не стоит! Джейкоб, твою мать, почему мы вечно нарываемся на каких-то потусторонних тварей?
«Потому что без этого никак», — подумалось мне. В голове тут же всплыли неприятные воспоминания того, как в лесу монстров я преобразился в ка’и. От этого у меня задрожали руки, но они быстро успокоились, ведь им приходилось опираться на яблоневый костыль, чтобы поддерживать всё тело.
Аккуратно продвигаясь к стене, мы переживали из-за наступившей тишины. Затишье перед бурей ещё никогда не приводило к хорошей концовке. Даже когда наши спины соприкоснулись с холодным покрытием стены, сердца не переставали стучать в такт усиливающемуся чувству тревоги.
— Почему Мастер ключей нарушает собственные правила? Он должен был выпустить нас.
— Хм… Возможно, Алан извратил понятие «победить карту». Карта — одушевлённый предмет, но что, если под «победить» он имел в виду не сравнить их по масти и величине, а уничтожить представителя карты. Десятка червей? Наверняка монстр связан с этой картой.
— Сомнительная теория. Получше не придумаешь?
— К чёрту теории! Нужно выбраться отсюда как можно скорее, а для этого, уверен, необходимо уничтожить тварь, — уклончиво ответил я.
— Только не злись. Лучше давай спровоцируем её нападение.
Предложение Грега меня удивило: не столько то, что он бесстрашно готов подвергнуться атаке монстра, сколько его разумность. Чудовище использует элемент неожиданности, значит лишить его преимущества — лучший из вариантов. Однако назревает вопрос:
— Как нам его спровоцировать?
— Он нападает, когда это необходимо или когда можно нанести наибольший урон. Выключи фонарик!
— Если мы его не увидим, то не сможем убить.
— Только на мгновение. Включи и выключи. Тварь придёт на тьму, тогда мы добавим свету.
— Как поэтично. Что ж, если ты уверен, то давай попробуем. Надеюсь, это существо не понимает человеческую речь.
— Ох ёёёё… — прикусил язык Грег. — Если понимает, то он не купится.
— Давай на счёт три.
— Чувствую себя ребёнком, играющим в прятки.
— Да, только ставка уже будет побольше бутылки апельсинового сока.
«Надеюсь из нас самих не выжмут сок», — ухмыльнулся я про себя, поставив большой палец на выключатель и выставив трость вперёд, чтобы отмахнуться от гуманоидного нечто. Отсчёт начался:
— Раз. Два…
— Чёрт с тобой, не делай такую долгую паузу, Джейкоб!
— Три!
*ЩЁЛК*
Когда комната погрузилась во мрак и наши нервные голоса стихли, наступила гробовая тишина. Мне не хотелось даже дышать, чтобы не нарушать этот вселенский покой, но сердцебиения гулко отзывались эхом, мешая идиллии неприкосновенности.
Шли мгновения, они перетекали в секунды, а секунды вылились уже в третью минуту. За всё это время ни шороха, ни звука упавшей капли крови, ни шажочка. Мне даже начало казаться, что тварь слишком ленивая, чтобы атаковать нас.
— Грег, похоже твой план не сработал. Я включу фонарь.
Луч света снова пронзил чёрную пелену, но на этот раз чувство беспокойства было иным, будто бы исчезло что-то важное, чего раньше было слишком много. Что-то, что…
*ТУ-ДУМ ТУ-ДУМ ту-дум…*
Сердцебиения! Осталось только одно. Взглянув через плечо на своего друга, я в ужасе сделал шаг вдоль стены, прижимаясь к ней. Такой уродины мне ещё не попадалось. Существо, обвившее свой хвост вокруг рта и шеи Грега, вызывало не страх, не ужас — оно было мерзким для человеческого естества. Младенец со всеми возможными уродствами скалился ртом, полным червей, из которых сочился кроваво-бурый гной. Его хрупкое тело покрывал лес струпьев, волдырей, морщин, между которыми спокойно прыгали вши. Огромная, с кулак, бородавка, обросшая волосами, выпирала из спины в области лопатки. Руки и ноги были удлинены настолько, что становились похожи на ветви ивы. Пальцы разного размера, покрыты бородавками и измазаны человеческими фекалиями, впивались в плечи моего друга. Из брюшка выпадали органы, висящие на сухожилиях, кишки обвивались вокруг бёдер. В них отчётливо прослеживались пульсирующие сокращения, продвигавшие комки гнилой плоти и извалянной шерсти обратно в брюшину. Из копчика выходил длинный мускулистый вырост, напоминавший хвост змеи. Он был покрыт гнойниками, источал смрад и пускал едкую слизь, похожую на желчь.
Больше всего меня приковало не то, что монстр-младенец задушил моего друга, а его глаза. В них было столько боли, слёз, печали и… голода… Тварь голодна настолько, что готова разрывать могилы, чтобы питаться останками давно истлевших тел.
— Хм, значит ты убил Грега так тихо, что я не заметил…
— Шшшшшшшшшшшшшш! — свирепо засвистело маленькое нечто.
— Сдохни, сучий потрох.
Чудовище распустило свой хвост, скалясь на меня зубами-червями. Оно приготовилось наброситься и на мою шею, но почему-то промедлило. В это время тело моего друга, больше ничем не поддерживаемое, рухнуло на пол. В свете фонаря я увидел синюшность его губ.
Нужно как можно быстрее разобраться с монстром из родильного отделения, а затем попробовать запустить сердце Грега и надеяться, что из-за гипоксии головного мозга умерло не слишком много нейронов.
Отведя трость на максимальное расстояние, я собрал всю свою скорость реакции и внимание в кулак, готовясь предугадать траекторию прыжка гнилостного младенца.
Тот резво вскочил, оттолкнувшись от стены хвостом, как пружиной, и, раскрыв пошире пасть, попытался впиться мне в лицо, но на полпути столкнулся с яблоневой ветвью — палка, служившая мне тростью, размазала тварь по стене.
Быстро оклемавшись, живая гниль, от которой несло дерьмом за милю, скрылась во тьме, зализывая разрыв своего наружного кишечника. Однако интересно…
Оставив попытки побороть тварь на потом, я присел около Грега и прощупал пульс на виске — он отсутствовал, как, в прочем, и на шее. Если не удастся быстро запустить ему сердце, придётся бросить тут.
Занеся руку над грудью друга, я со всей силы нанёс два прекардиальных удара, а затем поставил руку на полдюйма выше мечевидного отростка грудины и всем весом начал резко надавливать. Где-то на двадцатом ударе синюшность слегка поубавилась. Понимая, что долго так не продержусь, я снова ударил Грега в область сердца, и на этот раз более успешно — он резко поднял голову, будто воскресший, но тут же устало упал. Его грудь начала двигаться, так что не стоит волноваться о жизненных показателях. Теперь лишь нужно исправить мою небольшую оплошность…
Положив фонарь другу на живот, я поднялся с колен и опираясь на трость шагнул навстречу темноте, ища гнилостного младенца. Мало-помалу глаза привыкали к мраку, хотя чёткости зрения не хватало для того, чтобы разглядеть чудовище. Но этого мне и не нужно.
Младенец передвигается очень тихо, почти бесшумно, при этом он недавно получил повреждение наружной кишки, поэтому…
*ЗВУК: УДАР*
Моментально среагировав на опасность, я наступил палкой на тварь, пытавшуюся с пола запрыгнуть мне на спину, и, зажав нос, произнёс:
— Твой порванный кишечник смердит ещё хуже, чем ты. С такой вонью и глаз не нужно.
Выродок жалобно заскулил, когда я ещё сильнее надавил ему на рёбра, но зачем попусту мучить ребёнка? Лучше просто избавиться от него. Подняв трость, но не дав уродцу прийти в себя, я нанёс точечной удар в самое уязвимое место любого младенца — теменной родничок. Палка прошла сквозь гнилой головной мозг и вышла снизу, переломав основание черепа и нижнюю челюсть пополам. Изо рта монстра полилось человеческое дерьмо.
— Тебя даже убивать противно.
Дёргающийся хвост чудовища обессиленно рухнул на пол, а сам труп практически мгновенно «взорвался», когда из всех струпьев на поверхности тела засочился шипящий гной. От засранца осталась только лужа кровавого дерьма и гибкие, почти резиновые кости.
— Ты его убил? — прохрипел Грег. Он поднялся на ноги, держась стены и почёсывая область сердца.
— Пришлось. Он слишком сильно вонял.
— Ты после тенниса пахнешь также, если не примешь душ.
— Мне остановить твоё сердце?
— Нет уж, увольте. Я лучше ещё поживу, ха-ха.
— Раз смеёшься, значит можешь продолжать идти. Небольшой тест на сохранность твоего мозга: корень мину четвёртой степени из восьмидесяти одного?
— Одна третья?
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
— За исключением сильной боли в груди и пульсации в шее, я в порядке. Спасибо, что снова научил дышать.
Опять же, как поэтично… Иногда я забываю о красноречии своего друга, а не стоило бы, ведь его слова могут быть более чем серьёзными. Древнейшее оружие человека против общества — слово.
— Теперь дверь должна открыться? — спросил Грег.
Чтобы проверить его теорию, я дёрнул за ручку, и дверь тихо отворилась, на этот раз без скрипа. Возможно, она никогда и не была заперта. Мастер ключей полагал, что всё закончится быстро. Он не учёл нашей слаженности и моего «опыта работы» с ка’и.
Мы снова очутились там, где начинали. Коридор дома-ловушки, ведущий на лестницу ко второму этажу, слегка освещался единственным оставшимся у нас фонарём. Чтобы хоть как-то увеличить поле зрения, мы с Грегом пытались подсвечивать пространство справа и слева от себе смартфонами, но, как на зло, батарея разряжалась слишком быстро.
— Если мы идём по порядку, то следующая комната, вторая, будет противостоять твоей семёрке треф?
— Нет.
— Но ты же говорил…
— Я передумал, — резко оборвав друга, я прислушался. Похоже на тишину, но всё равно создавалось впечатление, будто очень низких шорох где-то присутствует. Возможно, воображение, а возможно…
— Грег, мне нужна пыль.
— Могу вытрясти из своих лёгких. А-ха-х. Погоди, стой! Ты не шутишь?!
— Нет. Просто собери немного пыли.
— Даже спрашивать не буду, зачем, но ладно, так и быть, повинуюсь.
Мой друг нагнулся, сгребая в ладонь осыпавшуюся от времени побелку и строительный мусор, пока я вглядывался и вслушивался. Наверняка это сработало. Тот шорох… Это он закопошился? Вероятнее всего…
— Готово, — радостно, словно ребёнок, собравший трудный пазл, сказал Грег, протягивая мне кулак.
Забрав у него важный инструмент, я подошёл к следующей двери и взглянул на ручку — пластиковая, то, что нужно. Слегка присыпав её пылью и раздув частицы побелки, я посветил туда фонарём.
— Что ты хочешь увидеть?
— Следы ключника, чьи ключи не подходят к замкам.
Нужно пробовать ещё, с остальными дверьми…
