Чжэн Дажэню удалось успокоить Цинь Дажэня и Су Юаня. Однако в этот момент Цюй Чжан Цин посмотрел на такого правильного Су Юаня и презрительно усмехнулся.
— Цюй Чжан Цин, ты признаешь свою вину? — громогласно спросил Су Юань.
Цюй Чжан Цин продолжал смотреть на Су Юаня. Лучи солнца, вкрадчиво проникавшие внутрь зала, создавали еще более мрачную атмосферу, чем в камере. Во главе мирно сидел палач Су Юань, чей грозный вид идеально вписывался в общую атмосферу несправедливости и окружающей грязи. Эта обстановка прибавляла еще большей кровожадности Су Юаню.
— У того, кто собрался ударить собаку, всегда найдется палка.
Глаза Су Юаня вспыхнули яростью, он моментально ответил:
— Цюй Чжан Цин, доказательства на лицо, ты все еще пытаешься отрицать? Император лично послал нас троих, очевидно, он хочет, чтобы ты признал вину и дал себе шанс на новую жизнь! Но ты все равно упорно продолжаешь отрицать правду. Такие лживые люди, как ты, недостойны времени и сил Императора! Тебя ждет гильотина!
Цинь Дажэнь в очередной раз опешил. Как только Су Юань закончил, сразу же взял слово Чжэн Дажэнь:
— Цюй Чжан Цин, ты говоришь: "У того, кто собрался ударить собаку, всегда найдется палка", но разве не в переднем кармане твоего пальто мы нашли письмо от династии Северной Ци? Что ты на это скажешь?
Цюй Чжан Цинь посмотрел на Чжэн Дажэня. Очевидно, тот объединился с Су Юанем и пытается свалить всю вину на него.
— Как мне нужно объяснить Дажэням действия, которых я не совершал? Письма и тому подобное можно подделать, а преступления ошибочно приписать. Но если я чего-то не делал, то даже под угрозой смерти не признаю обратного! — повернув голову в сторону Цинь Дажэня, громко сказал Цюй Чжан Цин.
Цинь Дажэнь ощущал непоколебимость в словах Цюй Чжан Цина. Кроме того, он вспомнил об отношениях между Су Юанем и Сян Фу.
— Тогда я бы хотел попросить Су Дажэня предоставить доказательства.
Су Юань начал злиться, ведь его слов и слов начальника тюрьмы оказалось недостаточно, чтобы заставить Цинь Дажэня поверить им! Посмотрев на Цюй Чжан Цина он обнаружил, что тот смотрит лишь на Цинь Дажэня! Сохраняя самообладание, Су Юань приказал:
— Внести улики!
Один из тюремщиков покинул комнату и по возвращении положил перед судьями несколько вещей.
— Уважаемый Дажэнь, смотрите. Эти вещи доказывают, что Цюй Чжан Цин общался с династией Северной Ци. Это письмо я лично перечитывал, слово за словом, десять раз. Каждая строчка проклинает нашего Императора, но превозносит Императора Северной Ци, а также описывает важные события нашей столицы. Одного этого уже достаточно, чтобы возникли подозрения! Более того, на этом нефритовом амулете выгравировано Ци! Боюсь, Цюй Чжан Цину его выдали, чтобы он мог без проблем входить во дворец Северного Ци!
Как только Цинь Дажэнь и Чжэн Дажэнь подошли, чтобы осмотреть доказательства, Су Юань немедленно дал пояснение уликам, при этом подняв амулет и пальце указав на иероглиф Ци.
После осмотра улик выражения лиц двоих людей изменились. Если письмо еще можно подделать, то медальон и выгравированный символ Северного Ци… Многие пытались, но у них ничего не вышло. Более того, лишь члены королевской семьи получают право обладать подобной вещью. А ее нашли среди вещей Цюй Чжан Цина! Учитывая столь неопровержимые доказательства, тот, кто попытается помочь Цюй Чжан Цину, поставит на кон свою жизнь!
Как только Цюй Чжан Цин увидел нефритовый медальон среди улик, то тоже сильно удивился. Он никак не мог понять, как столь драгоценную вещь могли найти у него в вещах? Однако, несмотря на потрясение, он оставался совершенно спокоен.
— Похоже, гунцзы Цюй не в состоянии опровергнуть доказательства и планирует хранить молчание.
Су Юань намеренно высоко поднял медальон вверх, чтобы Цюй Чжан Цин увидел его и запаниковал, тем самым дав возможность обвинить его. Чего Су Юань не ожидал, так это того, что на лице Цюй Чжан Цина не отобразится никаких эмоций! Он даже начал переживать, что если все так продолжится и дальше, то он может потерять преимущество.
— Внести инструмент!
В данный момент, учитывая доказательства, ни один из двух Дажэнев не мог помешать Су Юаню применить пытки… Несколько тюремщиков практически сразу внесли вещи, которые, очевидно, были подготовлены заранее: кровать, утыканная металлическими шипами и бочку с только закипевшей водой. В это время еще один тюремщик начал грубо срывать одежду с Цюй Чжан Цина.
Цинь Дажэнь был наслышан о жесточайших методах пыток в министерстве правосудия… И сейчас прямо перед его глазами Су Юань действительно собирался начать пытать Цюй Чжан Цина? Цинь Дажэнь немедля воскликнул:
— Стойте! Зачем Су Дажэнь применяет неуместную жестокость? Даже если он и преступник, решение еще не вынесено. Вы хотите, чтобы он признал вину или же хотите попросту убить его? Если Цюй Чжан Цин окажется невиновным, как Су Дажэнь будет объясняться перед Императором?
Учитывая то, как Су Юань собирался пытать Цюй Чжан Цина… Содрать одежду и окропить тело кипятком… Мало того, что это высочайшая степень унижения, так данную пытку вообще не принято использовать!
Ранее собранный и спокойный Цюй Чжан Цин с ненавистью в глазах посмотрел на Су Юаня.
— Цинь Дажэнь неправильно понял! Этот Цюй Чжан Цин упрямый и несговорчивый. Если я не применю пытки, боюсь, он никогда не скажет правду. К тому же, Император ждет нашего решения сегодня, боюсь, у нас не так много времени, — Су Юань улыбнулся Цинь Дажэню и повернулся к тюремщикам. — Чего встали?
Когда начальство обратило на тюремщиков внимание, то те, боясь, что их обвинят в медлительности, принялись за работу.
Зал начал наполняться паром. Из-за постоянных жалоб Су Юаня о слишком низкой температуре костер под бочкой усилили. Стало настолько жарко, что окружающие начали потеть. В конце сверху бочки положили металлическую кровать.
Цинь Дажэнь видел, что Су Юань заходит слишком далеко и не собирается останавливаться, то поспешно начал обдумывать, как всё это прекратить и устроить нормальный суд. Однако только он собрался встать и заговорить, как его прервал голос одного из тюремщиков:
— Дажэнь, прибыл Чу Сянь.
— Что он здесь делает? — нахмурившись, спросил Су Юань, ощущая, что прекрасная возможность ускользает у него из рук. Он ни за что не позволит…
— Поспеши и пригласи Чу Сяня, — до того как Су Юань смог открыть рот и приказать оставить дверь закрытой, вмешался Цинь Дажэнь.
Раздался щелчок, и дверь открылась.
— На улице так жарко, а Су Дажэнь даже не ощущает этого! Тут даже решили начать топить?!
В голосе Чу Фэй Яна явно слышался гнев. Трое чиновников моментально встали и уважительно поприветствовали Чу Фэй Яна. Вот только тот ничего не ответил, а его взгляд прошелся на Цюй Чжан Цину, который сейчас выглядел не лучше, чем какой-то нищий. Заметив рану, протянувшуюся вдоль его спины, Чу Фэй Ян нахмурился, его взгляд стал суровей.
— Методам, коими Су Дажэнь управляет министерством правосудия, остается только позавидовать! Раздуть жар и устроить тут такое.
Су Юаня распирало на части от гнева и досады, но что он мог поделать? Чу Фэй Ян не только левый министр Си Чу, за ним также стоит Чу Ван и его военная мощь. Пусть он сейчас и достаточно тесно связан с Чэнь Ваном, но в данный момент открыто идти против Чу Фэй Яна — это то же самое, что пытаться разбить камень яйцом!
— Жалобы Сянь Е ошибочны! Я лишь покорно выполняю свой служебный долг и пытаюсь уменьшить давление на Императора, — раболепно ответил Су Юань.
— Тогда почему мне кажется, что как раз Су Дажэнь создает лишние проблемы? Император приказал трем чиновникам провести законный суд, а это означает, что Император не желает слышать ложных обвинений. Желание Императора обусловлено еще и заботой о Вдовствующей Императрице и Фу Го Гун Фу. Так как он желает, чтобы Дажэни, находящиеся передо мной, очистили репутацию Цюй Чжан Цина. Неожиданно Су Дажэнь захотел получить признание под пытками и пошел против воли Императора…
— Чу Сянь полностью прав. Я разберусь с этим делом по справедливости и не позволю получить сомнительное признание под пытками. Убрать орудия пыток! — Цинь Дажэнь воспользовался удачным моментом, у него не было никакого желания наблюдать за неуместной жестокостью Су Юаня.
— Чу Сянь может не знать, но предательство Цюй Чжан Цина уже доказано. У нас есть весомые доказательства, которые он не смог оспорить.
— В таком случае я прошу трех Дажэнев доложить об этом Императору, а не пытаться втайне применить пытки. Если об этом узнают, то из-за действий Су Дажэня жители Си Чу могут разочароваться в Императоре. Су Дажэнь готов взять на себя такую ответственность?
Каждое слово Чу Фэй Яна заставляло Цинь Дажэня восхищаться им все сильнее и сильнее.
Су Юань не ответил, хоть его и душила злость. Он взял в руки два предмета и показал их Чу Фэй Яну.
— Почему бы Чу Сяню не осмотреть эти вещи, перед тем как мы продолжим?
Чу Фэй Ян не двинулся с места.
— Все эти предметы можно подделать. Да и Император уже позволил мне осмотреть их. Су Дажэнь уже множество лет заведует министерством правосудия, но я никогда бы не подумал, что Су Дажэня могут ввести в заблуждение подобные вещи. Цюй Чжан Цин находился на границе столько дней, и если бы это был на самом деле медальон королевского дворца Северного Ци, гипотетически он мог спокойно попасть внутрь. Так зачем ему писать письмо с докладом о положении дел в Си Чу? Какой в этом смысл? Или же Цюй Чжан Цину происходящее показалось веселой игрой, и он попросту захотел, чтобы его словили с этими вещами и нарекли предателем всей нации? Если Су Дажэнь не в состоянии понять столь очевидной вещи, боюсь, Су Дажэнь недостоин места министра правосудия. Не так ли?
Цинь Дажэнь наградил Чу Фэй Яна восхищенным взглядом, Су Юань побледнел, а Чжэн Дажэнь молча наблюдал за изменяющейся ситуацией.
