Время пробежало быстро. Целых семь дней прошло. За этот период многие культиваторы Средней Вершины нанесли Бай Сяочуню формальный визит. Конечно же, все они приносили с собой подарки, надеясь сгладить прошлые разногласия с Черногробом. С большинством людей Бай Сяочунь поступал так же, как с мастером Божественных Предсказаний. В результате не только улучшилась его репутация в секте Кровавого Потока, но и немало людей оказались настолько благодарны, что намекнули о своём желании стать его последователями. Бай Сяочунь был крайне доволен и невольно полагал, что как нельзя лучше справился с ситуацией. На деле он даже решил, что продолжит пользоваться такими методами и в будущем.
В конце концов настало время проведения официальной церемонии получения Черногробом титула кровавого дитя. В этот день собрались все культиваторы секты Кровавого Потока. Высшие старейшины, кровавые звёзды и даже четыре патриарха пришли посмотреть, как Черногроб вступит в свои права. Главная старейшина Средней Вершины Сун Цзюньвань формально преподнесла Бай Сяочуню шэньи кровавого дитя. Как только он облачился, новая одежда так оттенила черты его лица, что он стал казаться ещё мрачнее и внушительнее. Все культиваторы Средней Вершины, включая Сун Цзюньвань, опустились на колени и поклонились.
— Приветствуем, кровавое дитя!
Их голоса прокатились по округе — их услышали все. В то же время из самой горы произошло сотрясающее небеса и переворачивающее землю извержение кровавой ци, которая столбом поднялась в небо. С этого момента имя Черногроба формально занесли в исторические каноны секты Кровавого Потока. Это стало официальным. Теперь он был кровавым дитя Средней Вершины.
Культиваторы с других вершин не вставали на колени, они просто соединили руки и поклонились. Хотя Черногроб и не был кровавым дитя остальных гор, но он всё равно являлся кровавым дитя, а посему заслуживал уважения. Такого человека никто в секте не посмел бы оскорбить. Бай Сяочунь оглядел стоящих на коленях кланяющихся до земли культиваторов, вздыхая тысячу раз, пока бессчётное количество мыслей проносилось у него в сознании.
Уже много лет никто не жил во дворце кровавого дитя на Средней Вершине, но с этих пор он считался местом обитания Бай Сяочуня. Без специального приглашения никто не смог войти туда. Это касалось даже главной старейшины Сун Цзюньвань.
Церемония продолжалась почти целый день. К её концу кровавые дитя и главные старейшины остальных трёх гор пришли, чтобы формально поприветствовать Черногроба. А потом во дворце кровавого дитя состоялся пир. Там царила весёлая атмосфера, и ни у кого не складывалось впечатления, что Черногроб не подходит для этого поста. Сун Цзюньвань сидела рядом с Бай Сяочунем и ухаживала за ним. Иногда она смотрела на него со смешанными эмоциями, но при этом ярко сияющими глазами. За всё время проведения торжеств Бай Сяочунь ни разу не увидел Сюэмэй или патриарха Беспредельного. В конце концов пир завершился, а гости разошлись. Бай Сяочунь остался один во дворце кровавого дитя и, взирая вдаль, наслаждался чувством… своего могущества.
— Жизни всех обитателей Средней Вершины находятся в моих руках, — промурлыкал он сам себе.
Он наблюдал, как садится солнце, и ощущал колебания, излучаемые Средней Вершиной: они резонировали у него внутри. Формирование резонанса было одним из уникальных особенностей кровавого дитя. Более того, силы Бай Сяочуня не были ограничены одной Средней Вершиной. Если понадобится, то он мог бы заменить любого из кровавых дитя остальных гор, чтобы подавить людей, обитающих на них.
"Ду Линфэй не желает видеть меня, — прошептал он. — Однако у меня уже есть ответ на мой вопрос".
Он покачал головой. То, что он формально занял позицию кровавого дитя, означало, что секта Кровавого Потока не знает о его настоящей личности. Ну, это прояснилось, к большому облегчению Бай Сяочуня.
"У всех есть право делать собственный выбор. Значит, таков твой".
Немного подумав ещё, он наконец решил больше об этом не беспокоиться. Бай Сяочунь не желал оставаться в секте Кровавого Потока дольше, чем это было необходимо. По своим ли личным причинам или же потому, что война должна была вот-вот начаться, он стремился покинуть секту как можно скорее.
"Ещё немного, и настанет время попрощаться…"
Он вздохнул и посмотрел вниз на склон горы, где располагалась пещера бессмертного Сун Цзюньвань. В его распоряжении как у кровавого дитя находилось множество способов попасть в эту пещеру. С защитной формацией и служителями на входе можно было разобраться, как нечего делать. Однако он не мог подойти к делу абы как. В конце концов он использовал свою власть кровавого дитя, чтобы поручить Сун Цзюньвань специальное задание.
Он отправлял её в пространственный карман наследия внутри секты Кровавого Потока. Обычно в это место уходили кровавые дитя, чтобы достичь формирования ядра, когда они находились на великой завершённости возведения основания. Что касается Сун Цзюньвань, она уже добралась до уровня, когда можно прорываться на стадию формирования ядра, поэтому для неё вход в этот пространственный карман мог принести огромную пользу. Обычно в это место попадали только кровавые дитя. Даже патриархам нужно было постараться, чтобы добиться разрешения открыть его для кого-то ещё. Только кровавые дитя могли предоставлять возможность другому человеку попасть туда.
Когда Сун Цзюньвань услышала о том, что её отправляют в пространственный карман наследия, то она сияющими глазами посмотрела на Бай Сяочуня. Очевидно, что после этого в её сердце уже не осталось никаких сомнений на его счёт. Что же касается Бай Сяочуня, то он с трудом выдержал её взгляд, проклиная про себя её неистощимые чары чертовки.
Разобравшись с Сун Цзюньвань, он так же выдал задания служителям, охраняющим её пещеру, отсылая их с поста. В результате он добился того, что случалось крайне редко: пещера бессмертного Сун Цзюньвань оказалась совсем без охраны. Конечно, это не было чем-то примечательным в секте. Никто бы и так не осмелился проникнуть в пещеру бессмертного главной старейшины. К тому же никому это особо было не нужно.
После того, как Бай Сяочунь всё устроил, он горделиво вышел из дворца кровавого дитя и, не спеша, отправился по дорожкам Средней Вершины. Небо над его головой золотил закат, а ветерок ласкал щёки. Никто не видел, как Бай Сяочунь медленно подошёл к пещере бессмертного Сун Цзюньвань. Перейдя озеро, он оказался у главного входа. Протянув руку, он положил её на дверь. Теперь он мог управлять любой магической формацией на Средней Вершине, поэтому ему хватило лишь лёгкого усилия, чтобы дверь тихо растворилась.
Когда она открылась, то его сердце забилось чаще, а в глазах засветилось острое предвкушение. Он уже достаточно долго жил в секте Кровавого Потока. С тех пор, когда он был здесь никем и до сего дня всё, что он делал, было направлено на получение реликвии неразрушимости. А теперь до заветной цели было рукой подать.
"Интересно… как же выглядит реликвия вечной неразрушимости?"
Глубоко вздохнув, он зашёл в пещеру бессмертного Сун Цзюньвань. Он был хорошо знаком с этим местом, поэтому быстро вошёл во внутреннюю часть пещеры, где была расположена спальня Сун Цзюньвань. Осмотревшись, он обратил внимание на женские штучки в декоре спальни. От этого он ощутил, что занимается чем-то почти извращённым и прочистил горло.
Успокоившись, он проделал жест заклятия и взмахнул пальцем, заставляя кровавую ци сформировать меч, который вонзился в землю. Он начал копать большую яму, углубляясь всё дальше, пока не достал до чего-то, похожего на металл. Оно было настолько твёрдым, что, когда кровавый меч добрался до этого, кровавая ци распалась. И хотя теперь он мог невооружённым взглядом видеть это на дне ямы, для божественного сознания оно было полностью невидимо.
"Э-э-э?"
Запрыгнув в яму, он оказался на чёрном железном дне.
"Это оно!"
Наклонившись, он потёр железо, отчего его тут же пронзило холодом до мозга костей. Он испробовал несколько способов, чтобы изгнать холод из тела, потом использовал технику Неумирающей Вечной Жизни, и только тогда у него получилось справиться с ним.
Он снова проделал жест заклятия правой рукой, формируя меч кровавой ци, который использовал, чтобы расширить яму. Постепенно всё больше металлической поверхности показывалось на свет. Более того, стал виден магический символ. Он казался очень сложным и был украшен завитушками — Бай Сяочунь не знал, как прочитать его. Однако в центре символа виднелось углубление по форме, точь-в-точь подходящее для лекарственной пилюли. Вместо того, чтобы сразу вынуть лекарственную пилюлю, которую он изготовил в секте Духовного Потока, он ещё какое-то время изучал металлическую поверхность. Вдруг он с удивлением втянул в себя воздух.
"Это же Средняя Вершина, которая на самом деле является средним пальцем Кровавого Предка… Интересно, может ли быть эта железная поверхность частью кольца на пальце гиганта? Кольцо, принадлежащее Кровавому Предку!" — тут он вспомнил момент, когда после получения наследия на мгновение стал единым с Кровавом Предком. Теперь, думая об этом, он точно помнил, что на среднем пальце и правда ощущалось кольцо.
"Существует столько разновидностей магических предметов для хранения вещей. А что, если… это кольцо на самом деле является кольцом хранения?"
Немного подумав, он хлопнул по бездонной сумке и вынул лекарственную пилюлю, которую он аккуратно поместил в углубление в магическом символе. В то же мгновение она встала на место и расплавилась, а магический символ вспыхнул ослепительным светом. Хорошо, что свет остался внутри пещеры бессмертного, а то бы его было видно с довольно большого расстояния. Сердце Бай Сяочуня громко стучало, и он смотрел на магический символ. Постепенно свет начал затухать, и послышался треск. Бай Сяочунь наблюдал, как магический символ меняет форму, словно с него спадает печать. Вскоре он преобразовался в нечто, похожее на дверь. Бай Сяочунь довольно долго стоял и смотрел на дверь, пока наконец не стиснул зубы.
"Я зашёл так далеко, не могу же я остановиться сейчас. Давайте-ка глянем, что же это за реликвия вечной неразрушимости!"
Глубоко вздохнув, он сделал шаг вперёд и исчез за дверью. Когда он снова появился, то оказался где-то в другом месте, окружённый полумраком. Он не мог рассмотреть, насколько большое это место, но зато хорошо видел прямо перед собой черепаший панцирь размером с ладонь. Сверху на нём лежал золотой лист. Кроме этих двух предметов вокруг ничего не было видно.
