После того, как он последний раз помог в развитии культивации, Бай Сяочунь перестал обращать внимание на живых существ в множестве миров звёздного мира. Он сел со скрещёнными ногами на месте, откуда исчезли вечные бессмертные земли, где за это время собрался целый континент земли. За все эти годы сидящий с закрытыми глазами Бай Сяочунь не пошевелился ни разу и стал статуей.
Пока в мире рождалась и развивалась жизнь, достигнув уровня процветания, Бай Сяочунь ни разу не ощущал Эссенцию Вечного и загадочную энергию. После того, как Вечный Цветок упал в Реку Времени и Пространства, Эссенция Вечного настолько ослабла, что практически полностью исчезла.
— После создания жизни, — прошептал Бай Сяочунь, — следующий шаг — просветление об Эссенции.
После этого он отправил божественное сознание в звёздное небо, начав искать просветление о естественных законах, образовавшихся вместе с бессчётным количеством живых существ. Много лет назад его Дао состояло в том, чтобы зажечь свет в звёздном небе и стать сувереном. И он успешно справился с этим. На самом деле он пошёл дальше и после возрождения света принёс в звёздное небо жизнь. Но теперь он уже не волновался о своей основе культивации. Ему нужно было понять Эссенцию всего множества миров звёздного неба, а потом использовать своё понимание, чтобы создать Вечное!
«Дождитесь меня, все вы… Уже скоро, очень скоро…» Прошло ещё время, и пока он искал нужное просветление, он стал частью самого звёздного неба.
В этот раз прошло не десять тысяч лет, и не миллион лет, а гораздо больше… Наконец стало уже невозможно сосчитать, сколько же прошло лет. Среди миллиона восьмидесяти миров звёздного неба Бай Сяочунь остался в древней истории, о которой упоминалось только в самых древних летописях. Поколения сменялись поколениями, люди перестали верить в старые легенды о происхождении культивации. Люди стали считать, что их культивация происходит из собственных возможностей!
Семена, которые много-много лет назад Бай Сяочунь рассеял по звёздному небу, были полностью забыты. Люди создали новые техники, божественные способности и школы магии… Мир культивации процветал, продолжались войны.
Годы шли и шли. Множество талантливых культиваторов посвятили свои жизни изучению практики культивации, описывая свои ошибки и передавая информацию следующим поколениям. Наконец, основываясь на накопленном за поколения опыте, в множестве миров звёздного неба появился первый божественный.
Божественный получил одобрение мира, в котором жил, и попытался сделать нечто совершенно неслыханное, что никто до него никогда не делал. Он попытался выбраться за пределы мира, в котором жил, и выйти в звёздное небо! К сожалению, несмотря на то что он потратил всю жизнь и все ресурсы, чтобы преуспеть, у него всё равно не получилось. Но постепенно стало появляться всё больше божественных в разных мирах. Мир культивации звёздного неба перешёл в эру божественных.
Все божественные мечтали о том, чтобы покинуть миры и выйти в звёздное небо. В конце концов, они были уверены, что единственный способ превзойти уровень божественного, это выйти за пределы небес, которые они знали. К сожалению, ни у одного божественного это не вышло. Как бы великолепны они не были, когда они достигали пределов небес, они не могли сделать и половины шага в звёздное небо.
Прошло ещё много лет. В конец концов один из божественных достиг уровня архея. Это был старик, а когда он добился прорыва, то по всему его миру разнёсся его смех. Все с завистью смотрели, как он полетел за пределы небес.
— Я Сыма Нань, наконец-то добился прорыва! Это легендарный уровень археев! — От души рассмеявшись он сделал шаг в звёздное небо. — Звёздное небо! Звёздное небо!
Паря в небе, он огляделся, и в его взгляде читались амбиции. Его целью было увидеть все звёздные небеса своими глазами, посмотреть, есть ли в них другие миры. За последующие годы он действительно появлялся то в одном, то в другом мире. Мир культиваторов вошёл в эру звёздного неба.
Будучи первым археем в звёздном небе, он провёл более тысячи лет, путешествуя между мирами. Он посетил более десяти из них. Учитывая, насколько мощной была его основа культивации, он завоевал их все. Однако он не мог забрать людей мира с собой и не мог привести из своего родного мира других людей, чтобы колонизировать встретившиеся миры. Поэтому он просто грабил поверженный мир и летел дальше. Радость от завоевания миров скоро развеялась. Однако вместе со спокойствием, которое пришло на смену, он пришёл к убеждению, что он был самым высшим созданием в звёздном небе. Пока не появится ещё один архей, он действительно был самым могущественным.
«Быть неуязвимым на самом деле очень одиноко», — подумал он, вздыхая. Он сидел со скрещёнными ногами на большом мече, сделанном из кости, и летел в звёздном небе в поисках следующего мира для завоевания. Внезапно он посмотрел в другую сторону.
«Там… Что-то взывает ко мне?..» Он нахмурился. За всё время, проведённое в звёздном небе, он впервые ощутил нечто подобное. Будучи уверенным в своём уровне культивации, он холодно усмехнулся, а потом полетел в сторону призыва.
«Давайте-ка поглядим, кто посмел призывать меня!» В его глазах сиял холод, и он летел по звёздному небу ещё шестьдесят лет. Иногда он начинал сомневаться в происходящем, что могло призывать его на таком большом расстоянии?
«Что же там такое?» — думал он, хмурясь. Вскоре он понял, что происходит что-то странное. Призыв на самом деле происходил не из далёкого места, а из его души. Что-то подгоняло его душу путешествовать в определённом направлении. Однако Сыма Нань был уверен в своей основе культивации и поэтому продолжил лететь вперёд на полной скорости. Его призывали не так далеко, как ему казалось. Прошло ещё шестьдесят лет, и он заметил вдали землю.
«Только не говорите мне, что это ужасное место — просто ещё один мир?» Он огляделся и холодно усмехнулся. За последние сто двадцать лет все эти призывы в душе стали его сильно раздражать. Используя божественное сознание, он убедился, что впереди нет ничего опасного, и продолжил полёт к земле.
Когда Сыма Нань приземлился на континент, то, к своему удивлению, не обнаружил там никакой жизни. Но при этом жажда в его душе стала ещё сильнее. Его не покидали сильные сомнения обо всём этом, но он уже потратил сто двадцать лет, чтобы добраться сюда и не мог просто быстро оглядеться и сбежать. Немного подумав, он холодно сверкнул глазами и сорвался с места, следуя призыву в душе и устремившись вглубь континента. Наконец он увидел гору. Это на самом деле была единственная гора на всём континенте, и на её вершине находилась статуя человека, сидящего со скрещёнными ногами в медитации. Как только Сыма Нань увидел эту статую, он задрожал и его голова пошла кругом.
— Эта статуя… эта статуя…
Его душа так дрожала, словно он был ребёнком, увидевшим вдалеке отца. Не в силах себя контролировать, Сыма Нань подлетел к статуе и плюхнулся возле неё на колени, чтобы поклониться. К его удивлению, он узнал статую. Она очень походила на статуи, распространённые среди его собственного народа, а также среди людей в других мирах, где он успел побывать. Это было связано с легендой, о которой знали очень немногие. Те, кто слышал эту легенду, считали, что это просто сказки.
Сыма Нань тоже раньше так думал. Когда в своём путешествии он понял, что в различных мирах изображаемые людьми боги выглядят одинаково, он почувствовал, что тут происходит что-то странное, но потом просто отмахнулся от этих мыслей. Однако сейчас, увидев эту статую, все старые воспоминания сразу же снова появились в голове. Чувства в собственной душе говорили ему, что легенды оказались правдой.
Эту статую поместили сюда не какие-то люди. Сыма Нань ощущал правду душой и основой культивации. Эта статуя… живая! Когда он стоял перед ней, то хорошо понимал, что его собственная основа культивации слишком незначительная. Он чувствовал, что эта статуя может одной мыслью уничтожить не только его самого, но и целые миры. А может быть, даже и всё звёздное небо!
Эта статуя изображала того же человека, про которого говорили легенды во всех посещённых Сыма Нанем мирах. Это был Бог Солнца древних времён, который стал источником всего сущего.
— Я видел… Бога… — прошептал Сыма Нань. Задрожав, он простёрся перед статуей и остался лежать там без движений.
