Ли Цинхоу сразу же пожалел, что задал этот вопрос. Если уж он не понимал Бай Сяочуня, то тогда его не понимал никто, но в этот волнительный момент он совсем забыл, с кем имеет дело. Как только он увидел, как оживился Бай Сяочунь при упоминании имён, у него сразу появилось нехорошее предчувствие. И не только он ощутил это. Небесный Грандмастер тоже втянул воздух ртом, а патриарх Духовный Поток от удивления распахнул глаза. Что уж говорить о Большом Толстяке Чжане, Сюй Баоцае и мастере Божественных Предсказаний.
На лицах всех присутствующих появились странные выражения. Даже простачки понимали, что Бай Сяочунь… сейчас предложит какие-то необычные имена. Больше всего переживал король гиганта-призрака; очевидно, что его внук на всю жизнь мог оказаться обладателем очень неблагозвучного имени, поэтому он тут же перебил:
— Я тоже придумал имена. Я предложу первым…
— Подожди-ка, тесть! — Бай Сяочунь не дал ему продолжить, сурово глянув: как он мог позволить кому-либо отвлечь внимание от его замечательных имён?
Король гиганта-призрака поморщился и вздохнул, про себя он ругал Ли Цинхоу за то, что тот спровоцировал происходящее. Что касается Ли Цинхоу, то он действительно начал переживать. Он уже хотел что-то сказать, когда Бай Сяочунь громко прочистил горло и начал говорить:
— Я выбрал очень впечатляющее имя для моего сына. Даже величественное. Его будут звать… Бай Дада! (1)
В этот миг глаза Бай Сяочуня ярко заблестели. За последние несколько дней он успел подумать о большом количестве различных имён, но ни одно из них не было в достаточной мере пафосным. Однако когда ему в голову пришло это имя, то он ощутил, словно его поразила молния, он даже задрожал от энтузиазма. Он был убеждён, что это одно из лучших имён, которые он когда-либо слышал. На самом деле во всём мире было только два имени, которые могли сравниться с подобным. Одно из них его собственное, а второе — его дочери.
Как только он произнёс имя, то отовсюду послышались поражённые вздохи. Большой Толстяк Чжан чуть не рассмеялся, но закончилось тем, что он просто закашлялся. Бай Сяочунь посмотрел на него.
— Что такое, самый старший брат?
Большой Толстяк Чжан прочистил горло.
— Эм… да ничего… — сказал он. — Отличное имя. Правда. В нём даже есть тот же иероглиф, что и в моём имени. Думаю, что мы связаны судьбой! (2)
Крайне довольный собой Бай Сяочунь посмотрел на мастера Божественных Предсказаний, который растерянно глядел на него. Прошло немного времени, и выражение лица мастера Божественных Предсказаний стало торжественным, он стал использовать пальцы, чтобы сделать некоторые вычисления для предсказания. Довольный тем, как серьёзно мастер Божественных Предсказаний воспринял ситуацию, Бай Сяочунь повернулся к Сюй Баоцаю. Оживившись, Сюй Баоцай сказал:
— Это такое имя, которое звучит словно небесный гром, словно небеса поют в моих ушах! Оно особенно подходящее, учитывая, что рождение великого принца сопровождалось знаками на небесах и земле! Только нашему любимому принцу пристало носить такое имя, лично дарованное вами, Ваше Величество!
Сюй Баоцаю, похоже, не было дела до того, что все остальные с презрением отнесутся к таким его словам. Бай Сяочунь был очень доволен. Однако Ли Цинхоу, Небесный Грандмастер, патриарх Духовный Поток и другие представители старшего поколения были полностью ошарашены.
— Ваше Величество, это имя…
— Сяочунь, почему бы тебе не выбрать другое имя?
Все они старались осторожно намекнуть на смену имени, но король гиганта-призрака сказал напрямик:
— Только через мой труп! — воскликнул он. — Я ни за что не позволю назвать моего внука Бай Дада! Ты что, шутишь? Что это вообще за имя такое?! Если ты собираешься назвать его так, то как ты хочешь назвать свою дочь? Бай Сяосяо?! (3)
У Бай Сяочуня заблестели глаза, и он рассмеялся. Гордо расправив плечи, он обрадованно закивал.
— Ты действительно понимаешь меня, тесть. Ты попал в самую точку. Мою дочь будут звать Бай Сяосяо. Что думаешь? Вместе Бай Дада и Бай Сяосяо будут непревзойдёнными под небесами!
Тут все начали возражать. Однако несмотря на то что Бай Сяочунь не был особо упрямым человеком, он всё равно отказывался уступать даже немного, когда речь шла про имена. Что бы ему ни говорили, он всё равно отказывался менять их.
Наконец люди стали вздыхая сдаваться. А король гиганта-призрака был близок к слезам, ему казалось, что он может в любой момент взорваться. Это на самом деле заставило Бай Сяочуня немного почувствовать себя виноватым. Какое-то время поразмыслив, он наконец пошёл на компромисс:
— Ну ладно, послушайте. Бай мы изменить не можем. Да тоже нельзя менять. Но раз вы все возражаете, то мы можем поменять третий иероглиф имени. Давай, тесть, не стоит так сильно переживать!
Наконец король гиганта-призрака начал успокаиваться. Какое-то время он задумчиво стоял с красными глазами, пока наконец не стиснул зубы и не предложил новый третий иероглиф в имени.
— Давайте поменяем последнюю часть имени на «бао». (4)
— Бай Дабао? — у Бай Сяочуня немного дёрнулась губа. Остальные люди в толпе выглядели поражённо. У Ли Цинхоу отвисла челюсть, и он посмотрел на до сих пор пылающего негодованием короля гиганта-призрака, а потом снова на Бай Сяочуня. Потом он просто вздохнул. (5)
Небесный Грандмастер не проронил ни слова, а Большой Толстяк Чжан и остальные представители молодого поколения обменялись неловкими взглядами. Для них… всё представлялось сейчас так, словно король гиганта-призрака и Чжоу Цзымо вовсе не родня.
— Верно, — величественно заявил король гиганта-призрака. — Назовём его Бай Дабао. Это намного лучше, чем этот твой Бай Дада!
Бай Сяочунь немного нахмурился, а потом посмотрел на сына в своих руках. В итоге он не хотел слишком злить короля гиганта-призрака, поэтому ему пришлось согласиться.
— Отлично, ладно. Договорились. Его будут звать Бай Дабао, а её — Бай Сяосяо. И помните, это не моё решение, это наше решение.
Бай Сяочунь волновался, что Сун Цзюньвань и Чжоу Цзымо рассердятся на него, но был убеждён, что придуманные им имена действительно стоящие. Именно поэтому он втянул всех остальных в принятие решения. Сложно было сказать, мог ли в таком юном возрасте Бай Дабао понимать происходящее, но, услышав своё имя, он сразу заплакал. В отличие от него Бай Сяосяо обрадованно рассмеялась, словно ей очень понравилось имя. Это заставило её выглядеть ещё очаровательнее.
Через какое-то время Дабао, очевидно, устал и заснул, давая Бай Сяочуню возможность осторожно передать его акушерке. Сяосяо продолжала наслаждаться происходящим и смеяться, Бай Сяочунь с улыбкой продолжил держать её на руках. Казалось, что ей очень любопытны незнакомцы вокруг.
«Девочки определённо лучше!» — подумал Бай Сяочунь, смотря на свою дочь, и его сердце наполнилось любовью.
Следующие несколько дней в династии Архимператора объявили праздниками, особенно это было заметно в городе Архимператора, который был украшен фонариками и цветными флажками и где царило радостное оживление. Из династий Коварного Императора и Святого Императора приходили поздравления, большинство божественных также прислали дорогие подарки. Даже преподобный Шилин и принц Юань Яоцзы прислали дары, несмотря на то что в прошлом Бай Сяочунь держал их в плену. Что уж говорить о тех божественных, которые были должны Бай Сяочуню, таких как Сыма Юньхуа, божественный Пожилой Дух, Гу Тяньцзюнь и Чень Су.
Самые большие подарки пришли от святого и коварного императоров. В конце концов, все они были вовлечены в сложные взаимоотношения, в которых они втроём делили власть над всем под небесами. Поэтому подарки, которые они прислали, были грандиозными. Коварный император прислал большой камень, а святой император прислал два листка лотоса от большого цветка лотоса в небесном пруду! Эти листья были невероятно ценными. В конце концов, такие листья во всех бессмертных областях были только в небесном пруду. И у главного цветка лотоса ранее насчитывалось всего восемнадцать листков. А теперь их и вовсе оставалось четырнадцать, поэтому, после того как Бай Сяочуню прислали два, у цветка осталось только двенадцать.
Бай Сяочунь был очень тронут таким подарком. Что касается камня, который подарил коварный император, то большинство людей считали, что он не менее ценный. В конце концов, этот подарок был сделан из крови и плоти суверена в небесах над их головами! Однако Бай Сяочунь знал, что личность коварного императора вызывает вопросы, поэтому он был очень осторожен с его подарком. По этой причине он не позволил детям приближаться к нему. Намерение убивать, появившееся в его глазах, когда он получил этот подарок, ещё долго не исчезало.
Поздравления и подарки также пришли со всех уголков династии Архимператора. Однако только люди, действительно знающие Бай Сяочуня во времена существования мира Достигающего Небес, могли встретиться с ним лично.
Чень Маньяо и Сю Шань прибыли вместе, чтобы поздравить его. В то время как Чень Маньяо вела себя непринуждённо, Сю Шань явно испытывала трудности. Однако, казалось, она смирилась с реальностью. Уважительно улыбнувшись, она и Чень Маньяо развернулись и удалились. Бай Сяочунь ничего не сказал, лишь глубоко вздохнул, глядя им в спину.
Он не был незначительным культиватором, как много лет назад. Теперь он был архимператором, и, хотя обладал обширной и почти безграничной властью, были определённые вещи, которые он сделать не мог. Хотя эти две женщины были связаны с ним судьбой в прошлом, их жизни сейчас сильно изменились. Ему было бы достаточно одного слова, и они бы больше никуда не ушли, но это было не тем, что он хотел. Когда человек вам безразличен, то легко сказать ему всё что угодно. Но когда вы по-настоящему заботитесь о ком-то, то всегда есть такие вещи, которые говорить нельзя. В прошлом Бай Сяочунь не понимал этого, но сейчас это стало ему очевидно.
Проводив Сю Шань и Чень Маньяо, он вернулся в зал и уже собирался пойти навестить своих детей, когда сзади послышался пронзительный и лукавый голос.
— Эй, малыш Сяочунь. Лорд Черепаха вернулся. Прикажи принести мне хорошей еды и вина, иначе я оставлю отпечаток черепахи на лице у твоего сына!
