В шестнадцатой вселенной, в длинной реке хаоса Нефритовой Столицы, две полосы огня внезапно вспыхнули и пронеслись по струнам цитры. Выражение лица четвертого молодого мастера резко изменилось, и он поспешно встряхнул своей рукой. Пламя уже обожгло ему пальцы!
Он выдохнул, пытаясь потушить пламя на своих пальцах, но оно внезапно стало несравненно яростным, и плоть и кровь на его двух пальцах мгновенно сгорели дотла, обнажая белые кости!
Па Па –
Белые кости через пару мгновений тоже сгорели дотла, и пламя метнулось к его другим пальцам, поджигая их!
Четвертый молодой мастер поднял руку, чтобы отрубить себе правую руку. Взмахнув рукавом, его отрубленная рука уже полетела в реку хаоса, где вскоре превратилась в кучку пепла и полностью исчезла.
Выражение лица четвертого молодого мастера Цзы Сяо поникло.
— «Оно действительно освободилось!»
На Великой Черной Горе сердце Цинь Му слегка дрогнуло.
— «Похоже, что этот человек — мой старый друг из прошлой вселенной. Конечно, я еще не возвращался в прошлое, так что он мой старый друг из будущего…»
Для него, знакомство с существом под мировым деревом, которое могло сразиться с четвертым молодым мастером, было чем-то, что произойдет в будущем, но для второй стороны это было чем-то, что уже произошло.
— «Однако, это означает, что все не так плохо в прошлом. В любом случае, не каждый человек является моим врагом…»
Цинь Му улыбнулся и начал приближаться к мировому дереву. По пути он видел множество черных гор, напоминавших куколки жуков, из которых вылезали практики прошлых вселенных.
Сила Великой Черной Горы была намного больше, чем у пяти старейшин горного пика, которые укоренились в Небесном Дворце. Сильные доисторические практики, пришедшие из черных гор, были еще очень слабы, поэтому они черпали Ци и энергию из звезд, и в мгновение ока бесчисленное количество звезд на небе оказались на грани коллапса, лишившись своего прежнего блеска.
Некоторые звезды уже превратились в звезды смерти, лишенные всякой энергии.
— «Может быть, они не друзья…»
Его лицо постепенно темнело, так как он чувствовал глубокую вражду по отношению к себе.
Подавляющее количество практиков, укрепившихся на Великой Черной Горе, проявляли к нему сильную враждебность!
— «Если бы я был другом этого человека, то как могут эти практики Дао проявлять ко мне такую враждебность?
Лицо Цинь Му было мрачным, а его затылок был мокрым от пота. Он подумал про себя:
— «Может быть, это не визит к старому другу, а самоубийственная миссия…»
Первоначально Великая Черная Гора уже давно стала пышной и зеленой землей, благодаря возрождению Мирового Дерева, став по-настоящему священной землей. Теперь, когда эти доисторические практики пробрались сюда, они начали поглощать энергию Неба и Земли, чтобы восполнить недостаток своих сил, что привело к тому, что это место вновь стало несравненно бесплодным.
Цинь Му слегка нахмурился.
В то время как территория Великой Черной Горы вновь стала пустынной местностью, но мировое дерево наоборот стало еще более пышным и сильным, словно столп, способный удержать на себе все миры.
— Мое дерево растет один год, увядает, а затем вновь расцветает. В конце концов, Хаос невозможно сжечь, после бедствия он возродится снова.
Под мировым деревом вновь прозвучал старый голос, в котором звучало негодование, а затем он и вовсе начал сквозить убийственным намерением:
— Чертов Тай И срубил мое дерево, и даже Небеса решили сжечь мои корни! К счастью, весна пришла позаботиться обо мне, и мое дерево вновь расцвело!
Цинь Му проигнорировал враждебность посторонних и пошел к источнику голоса. Под мировым деревом был пруд. В этом небольшом пруду на самом деле купался седовласый старик, и его руки уже потянулись к полотенцу за спиной.
Цинь Му был ошеломлен.
Духовная Ци в этом пруду была просто неописуемо огромной. Благодаря своему выдающемуся зрению, он мог понять, что вода в этом пруду состояла из росы Дао Тай И и изначального хаоса. Старик смешал их в этом пруду и превратил это в свою ванну.
Дерево Дао Тай И появлялось ночью и с него капала роса Дао, которая использовалась для восстановления Черной Горы.
После того, как Сюй Шэнхуа ушел, оставшейся росы Дао не должно было быть достаточно, чтобы создать большой пруд, но такое сокровище на самом деле использовалось стариком просто чтобы искупаться!
Он не только впитывал росу Дао с дерева Дао Тай И и сущность Изначального Хаоса, но и просто купался в них!
Это было просто безрассудная трата небесных сокровищ!
Седовласый старик находился в приподнятом настроении. Когда он увидел Цинь Му, то улыбнулся и сказал:
— Седьмой брат дворца Милуо, спустись и прими ванну вместе со мной! Вода действительно удивительная!
Цинь Му покачал головой и сказал:
— У меня есть тело Изначального Хаоса, поэтому мне нет необходимости использовать такое сокровище.
— Ха, очень ли мощное твое тело Изначального Хаоса? Не обязательно!
Седовласый старик громко рассмеялся и вышел из пруда. Цинь Му отвел взгляд, чтобы посмотреть на мировое дерево, в то время как старик подобрал свою одежду и аккуратно надел её:
— Я прогнал четвертого брата дворца Милуо, даже Цзы Сяо окажется в невыгодном положении если столкнется с моим божественным искусством. Седьмой брат дворца Милуо, ты должен мне услугу.
Цинь Му вновь посмотрел на лицо старика. Он улыбнулся и сказал:
— Брат Дао разорвал струну цитры четвертого молодого мастера только для того, чтобы спасти трех старейшин горного пика. Эта услуга не для меня, а для этих троих.
Седовласый старик покачал головой:
— Ба, кем ты думаешь являются эти “старейшины” горного пика? Неужели ты считаешь, что они достойны того, чтобы я оказывал им услугу? Эти недотепы умели лишь рыть ямы каждый день, боясь, что у них не будет шанса дожить до следующей эпохи. Такой соседство действительно раздражает, знаешь ли. Они даже в эту эпоху не осмеливались выйти наружу, так что мне пришлось прогнать их отсюда.
Цинь Му поклонился и сказал:
— Могу ли я спросить, как мне обращаться к тебе, брат Дао? Откуда ты?
Седовласый старик слабо улыбнулся:
— Седьмой брат дворца Милуо, ты все еще не знаешь, откуда я? Когда ты пришел ко мне в последний раз, ты с одного взгляда увидел, откуда я родом. Ты вел себя очень уважительно и сказал, что должен мне много услуг, даже выписав мне долговую расписку.
Цинь Му открыл свой третий глаз, чтобы осмотреть старика, но он мог видеть лишь божественный свет, окутывающий его тело, и не дающий увидеть что-либо еще.
— Тогда, хозяин дворца Милуо боготворил меня, но позже, Тай И все же срубил меня. К счастью, чтобы не дать этим ребятишкам пробраться в новую вселенную через корни, у него не было другого выбора, чтобы каждый день поливать мои корни росой Дао, из-за чего мне удалось перевести дух. Серьезно, моё воскрешение можно назвать удачей, но седьмой брат, ты на самом деле нашел в себе смелось срубить меня снова.
Старик взглянул на Цинь Му и сказал:
— После того, как ты отрезал мои корни, ты посадил их в своем божественном сокровище. Хо-хо, и они ведь действительно ожили, какая странная вещь. Даже я не ожидал такого.
Цинь Му смотрел на него широко раскрытыми глазами, не в силах говорить.
— И только тогда я внезапно понял, почему ты сказал, что должен мне, и даже дал мне долговую расписку.
Седовласый старик покачал головой и вздохнул:
— Изначально я думал, что каким-то образом воспользовался седьмым молодым мастером, который был довольно скользкой и беспощадной личностью. Поначалу я думал, что что-то здесь не чисто, но я не ожидал, что это не просто долговая расписка…
Разум Цинь Му опустел. Он смотрел на него, а затем на мировое дерево, и поочередно смотрел то на него, то на дерево.
— Ну и что, если ты срубил меня, я ведь просто восстановлюсь со временем. Кто просил меня брать твою долговую расписку?
Старик нахмурился, но затем вновь воспрял духом и улыбнулся:
— Тай И также хотел зарубить меня вновь, но к счастью ты отговорил его, и мне не довелось вновь испытать его топор на своей шкуре. Наконец-то у меня появился шанс вздохнуть полной грудью. Землетрясения, которые каждый день происходили здесь, это не из-за дворца Милуо, а из-за того, что мои корни поглощают энергию разрушения, позволяя мне расти.
Цинь Му вдруг вспомнил, что, когда саженец Мирового Дерева начал расти, то на Великой Черной Горе часто случались землетрясения, после которых мировое дерево внезапно прорастало с ошеломляющей скоростью!
В то время он предполагал, что быстрый рост мирового дерева был вызван дворцом Милуо, чтобы позволить доисторическим практикам пробраться по его корням в их мир.
Но он не ожидал, что землетрясения были вызваны корнями мирового дерева, которые похищали Ци Хаоса, чтобы вырасти!
— Я каждый день был словно на иголках, опасаясь, что Тай И плюнет на все и зарубит меня снова, но, к счастью, он ушел.
Старик улыбнулся:
— Тай И оставил тебя ремонтировать повреждения на Великой Черной Горе, но ты вскоре ушел, оставив после себя Сюй Шэнхуа. Но черт возьми, какой же этот парень скучный. За все это время, пока он был здесь, он ни разу не улыбнулся, что я даже начал сомневаться, человек ли он. Позже и Сюй Шэнхуа ушел, так что я вышел прогуляться и размять свои кости. Эти детишки, спрятанные в моих корнях, также вышли наружу. Ну, теперь можно считать, что ты знаешь мое прошлое, верно?
Цинь Му успокоился и поклонился, прежде чем снова спросить:
— Могу ли я спросить, как я могу обращаться к брату Дао?
Старик неторопливо сказал:
— Мое имя дано мне другими людьми. Изначально я был прекрасным деревом, так откуда у меня могло взяться имя? Однако хозяин дворца Милуо называл меня стариком Уя, это означает безграничность.
Цинь Му молча кивнул и внезапно сказал:
— У жизни, как и у Дао, нет предела. Старший действительно достоин звания старика Уя. Однако я не думаю, что этот старший — это человек, который ничего не делает. Если старший Уя освободит так много сильных практиков из прошлых вселенных, это лишь подставит под угрозу семнадцатую вселенную и приведет к её быстрому исчезновению. Раз старший наконец-то вернулся к жизни, то почему бы не позволить семнадцатой эпохе прожить дольше?
Старик Уя взглянул и спросил его:
— Продлиться ли семнадцатая эпоха дольше, или исчезнет она раньше, какое это имеет отношение ко мне?
Цинь Му был слегка ошеломлен:
— Если семнадцатая эпоха продлиться дольше, то и великое бедствие разрушения наступит позже. Возможно, что живые существа этой эпохи даже смогут предотвратить его…
— Какое это имеет отношение ко мне?
Старик Уя повторил свой вопрос и усмехнулся:
— Я поглощаю энергию Хаоса, и каждый раз, когда я уничтожаю великое бедствие, поглощая всю энергию, то зарождается новая вселенная и приходит мой черед расти. Я не только не желаю, чтобы семнадцатая эпоха прожила дольше, наоборот, я желаю, чтобы она как можно быстрее подошла к концу. Старый седьмой, ты нашел не того человека.
Уголки глаз Цинь Му дернулись, и он внезапно улыбнулся:
— Разные пути ведут к разным результатам. Похоже, я пришел не туда. Прощайте.
— Ох, не торопись покинуть меня.
Старик Уя хлопнул рукавами, и ветви и листья мирового дерева затрепетали на ветру. Он улыбнулся и сказал:
— Мы так редко встречаемся, так как же мы можем покинуть друг друга, не наверстав упущенное?
Цинь Му громко рассмеялся:
— Для старшего — это наверстывания упущенного, но для меня нашей встречи еще не произошло. У меня остались еще важные дела, которые я должен решить, поэтому я больше не буду беспокоить старшего. Прощайте.
Он обернулся, чтобы уйти, но внезапно услышал голос старика Уя. Тот неторопливо сказал:
— Старый седьмой, помнишь, как я задал тебе вопрос о том, кто же отправил тебя в прошлое, но ты так и не ответил на мой вопрос? Кажется, теперь я понимаю…
Небо перед Цинь Му внезапно потемнело, и за пределами области, покрытой мировым деревом, развернулась сцена разрушения вселенной.
Цинь Му остановился как вкопанный.
Старик Уя рассмеялся:
— Так все это время это был я! Это я отправил тебя в прошлое! Ха-ха, неудивительно, что ты промолчал в тот раз.
На лице Цинь Му появилась улыбка, когда в его руке образовался топор Тай И. Он улыбнулся:
— Старший, почему Тай И так хотел убить тебя?
— Ах, это не то чтобы большое дело, но и не мелочь.
Старик Уя самодовольно погладил свою белую бороду и сказал с улыбкой:
— Скажем так, я сыграл определенную роль в том, что хозяин дворца Милуо убил его, поэтому он, естественно, затаил немного обиды, и захотел отомстить. Хо? Неужели ты тоже хочешь зарубить меня?
