Когда девушки закончили обо всём рассказывать, была уже половина одиннадцатого вечера.
Школьники постарше в это время ещё не ложатся, а вот младшеклассницам пришла пора отходить ко сну. Однако ночевать всем пятерым в одной комнате было бы слишком тесно, поэтому Харуюки, Черноснежка и Фуко пожелали Нико и Утай спокойной ночи и перебрались в расположенную напротив гостевую комнату на восемь татами[✱]Около 13 квадратных метров..
Устроившись там, они ещё немного порешали домашку, поработали над предвыборной речью Харуюки и собрались спать уже под полночь.
Как только стол отодвинули к стене, в комнате легко нашлось место для трёх футонов, и Харуюки вздохнул с облегчением. Может, ему и придётся ночевать с двумя девушками, но хотя бы не под одним одеялом.
Сиоми принесла пижамы из чего-то, похожего на марлю. Устроившись поближе к выходу, Харуюки переоделся, погасил свет и улёгся головой на шуршащую, но очень приятную подушку. Ничто не предвещало беды, и он уже собирался снять с шеи нейролинкер…
Как вдруг разместившаяся посередине Фуко повернулась к нему и прошептала:
— Кстати, Ворон-сан.
— А… да?
— Когда ты был в гостях у Саттян, вы вместе принимали ванну, да?
— Мг! — Харуюки подавился воздухом и закашлял.
Кое-как отдышавшись, он жалобно обратился к Черноснежке, лежавшей ближе к окну:
— Семпа-ай…
— Ну… Я, вообще-то, не собиралась ничего рассказывать, — раздался в полумраке извиняющийся голос. — Но когда мы сегодня мылись с Фуко, я показала ей свой штрихкод.
Харуюки невольно вскинулся, но сразу расслабил мышцы и вновь лёг на подушку. То, что Черноснежка нашла в себе силы раскрыть Фуко тайну своего происхождения, — однозначно хорошее событие.
— Ясно… Всё-таки показала?
— Да… Затем рассказала, как появилась на свет, упомянула, что ты уже видел штрихкод… и проговорилась, что это было в ванне.
— Понятно…
Обычно Фуко проявляла в таких вопросах поразительную тактичность, поэтому Харуюки не слишком волновался. Однако…
— И как тебе, Ворон-сан? — справа снова раздался голос.
Он повернул голову, но не смог разобрать в полумраке выражение её лица.
— Что как?
— Как тебе было мыться с Саттян?
Хотя Фуко спрашивала нежным голосом, Харуюки знал, что этой нежности нельзя доверять. Немедленно вспотев, он попытался найти нужные слова:
— Ну как… Я, конечно, поначалу растерялся, но мне было очень приятно услышать то, что Черноснежка-семпай так долго скрывала… От этого ещё сильнее захотелось помогать ей…
— Спасибо, Харуюки, — послышался тихий ответ Черноснежки.
Но не успело в груди Харуюки разлиться тепло…
— Я не об этом, Ворон-сан, — сказала Фуко ещё нежнее. — О чём может думать мальчик твоего возраста, увидев Саттян голой?
— Гол… — издал Харуюки невнятный звук одновременно с тем, как Черноснежка приглушённо воскликнула:
— Эй, Фуко! Ты к чему это?!
— Видишь ли, совершенная безобидность Ворон-сана в таких делах — одно из его важнейших достоинств, особенно для девушек вроде нас. Но я всё равно немного волнуюсь. Ты точно уверена, что нам стоит ложиться с ним в одной комнате?
“Нужно немедленно спасаться!.. Может, сбежать в ускоренный мир?..”
Обычный бёрст линк не подойдёт, потому что Фуко сможет вызвать его на дуэль; дорога на неограниченное нейтральное поле закрыта. Что тогда — бежать на высший уровень? Но вдруг он снова столкнётся там со Сноу Фейри? Может, хоть она знает, как отвечать на самый убийственный из вопросов, которая старшеклассница может задать ученику средней школы? Кстати, в каком Фейри классе?
Приступ паники Харуюки продлился где-то треть секунды, но затем он робко ответил:
— Ну-у, как бы… я, конечно, не буду врать, что ничего не почувствовал. Но я всегда считал, что с вами нельзя… обращаться неподобающе… даже если очень хочется…
Чтобы придумать этот ответ, ему пришлось напрячь мозги так, что из ушей чуть не повалил дым.
— Ладно, меня это устраивает, — Фуко почему-то вздохнула с облегчением. — Правда, Ворон-сан, учти, что в будущем то обращение, о котором ты говоришь, перестанет быть таким уж неподобающим. Но когда это случится, ты должен выбрать лишь одну и ценить её всей душой.
— А… ага.
— Хотя и Саттян тоже хороша. Что, если бы Ворон-сан вдруг превратился в зверя, увидев тебя голой? Ты придумала, как бы выкручивалась?
— В зверя? Слушай-ка, Фуко…
— Больше никаких подобных выходок, ладно? Конечно, общение в реальном мире идёт Легиону на пользу, но я не допущу падения нравственности!
“Что-то я не понял, чего она хочет? Чтобы между мной и Черноснежкой что-то было, или нет? Ладно, главное — больше не привлекать её внимания. Можно ещё для верности отгородиться запасным футоном”, — подумал Харуюки, натягивая тонкое одеяло до подбородка.
Наступила среда, двадцать четвёртое июля.
Фуко и Утай приготовили традиционный японский завтрак из жареного лосося с отварной китайской капустой, онсеновых яиц[✱]Это яйца, которые варятся при низкой температуре (как в онсене). Получается яйцо с сырым белком, но сваренным желтком., риса и супа мисо. Поев, Харуюки помог убрать со стола и помыть посуду. Без пятнадцати восемь утра он вышел из дома семьи Синомия вместе с Нико.
Поскольку та слегка объелась, им пришлось идти медленно. Наконец, узкие улочки спальных районов вывели их на Седьмую Кольцевую. Возле перекрёстка Хонан они сели на автобус, идущий по шоссе против часовой стрелки, и заняли двойное сиденье.
Нико немедленно достала из перекинутой через плечо сумки XSB-кабель и протянула Харуюки. Пока тот боролся с колебаниями, девочка уже подключила второй штекер к своему нейролинкеру. Решившись, он взял второй конец кабеля.
Автобус оказался заполнен примерно на две трети, и среди пассажиров было немало школьников, наверняка спешивших в спортивные секции. Харуюки соврал бы, сказав, что ему безразличны взгляды посторонних, но с другой стороны он не мог выставить себя трусом перед Нико, которая без малейших колебаний подключила кабель к своей шее. Как только щёлкнул магнитный штекер, в голове раздался голос:
— Слушай, Хару. Мы за завтраком уже обсудили Хоу, но я хотела ещё кое-что добавить.
— А? Ты подключилась ко мне ради этого?!
— Да ладно тебе! Короче, насчёт Хоу.
— Слушаю, — Харуюки кивнул и замолчал, ожидая продолжения.
За завтраком речь действительно в основном шла о Хоу. Когда Утай пригласила Нико и Харуюки в гости, она сказала, что им нужно обсудить дела своего питомца, но из-за сражения с Генбу и домашней работы время для этого разговора нашлось лишь сейчас.
Оказалось, что Утай хотела напомнить про два вопроса. Первый — как быть в жару. Хотя Хоу относится к африканским зорькам, ему всё равно окажется тяжело находиться в тридцатипятиградусную жару в небольшом загоне, где от неё никуда не скрыться.
Второй вопрос — кто будет ухаживать за Хоу во время поездки Легиона в Ямагату, запланированную на начало августа. Эта задача выглядела ещё сложнее первой, потому что у неё было всего два решения: либо доверить уход за Хоу кому-то ещё, либо взять его с собой. Однако воплотить в жизнь любой из этих вариантов очень трудно.
Конечно, в Токио есть питомники для домашних животных, где с радостью подержат сову, но Хоу соглашается принимать еду только из рук Утай. Несмотря на то, что вчера это впервые получилось у Рейны, а до этого пару раз у Харуюки, сова всё равно ела только после увещеваний Утай. Без неё Хоу даже не посмотрит на предложенный корм.
Но взять его с собой в путешествие — тоже невыполнимая задача. Из-за своего печального прошлого Хоу стал ужасно нервным и даже к новой клетке привык далеко не сразу. Поездка в ящике-переноске, да ещё на такое расстояние станет для него чудовищным стрессом. И ещё неизвестно, понравится ли ему в гостях у дедушки Харуюки.
Когда Утай указала на эти сложности, он сразу догадался: девочка считает, что ей придётся остаться в Токио.
Но это будет ужасно несправедливо. Поездка в Ямагату виделась им долгожданной наградой за победу в тяжёлой, изнурительной войне против Общества Исследования Ускорения и Белого Легиона. Харуюки уже успел позвонить и спросить, можно ли ему взять с собой человек пятнадцать друзей, и дедушка радостно согласился. Скорее всего, он и бабушка очень удивятся, когда увидят, что среди этой толпы друзей всего один парень, а Харуюки не сможет объяснить, как они все познакомились. Впрочем, поездка всё равно обещала быть весёлой.
Но только потому, что Легион собирался ехать вместе.
Утай участвовала и в товарищеском сражении против Зелёного Легиона, и в битве за территорию Белого Легиона, и даже сыграла ключевую роль во вчерашней схватке с Генбу. Харуюки казалось, что без неё нет смысла куда-либо ехать, но он знал, что Утай вряд ли с ним согласится. Она будет до последнего настаивать, чтобы остальные поехали сами и не беспокоились о ней…
Харуюки уже повесил было голову, вспомнив об утреннем разговоре, но тут голос Нико раздался снова:
— В общем, я пока не знаю, что из этого выйдет, поэтому решила при Мейден ничего не говорить, но мы можем попросить помощи у нашей Порки.
— У Порки? Тистл Поркюпайн? — переспросил Харуюки, вспоминая аватара-дикобраза с редчайшей меховой бронёй.
— Ага, — Нико кивнула. — Она как-то говорила, что в реале держит огромную птицу.
— Что? Но она дикобраз!
— Да не в этом дело! — воскликнула Красная королева, заставив Харуюки опомниться.
— Огромную птицу? Неужели сову?..
— Вот тут уж я понятия не имею, но слышала, она кормит её мясом, так что та наверняка какая-то хищная. Попугаи ведь мясо не едят, да?
— В-вроде бы, — он наконец-то понял, к чему идёт разговор, и повернул голову к Нико. — Э-э… то есть Тистл может подержать Хоу у себя?
Девочка тут же замотала рыжей головой.
— Не забегай вперёд, это ещё не точно. Я ещё не спрашивала у Порки. Более того, я с ней ни разу в жизни не встречалась.
— Что, правда?
— Обычное дело, — Нико пожала плечами, прикрытыми блузкой с коротким рукавом. — Это только в Негабью какие-то психи, поголовно знакомые в реальности. Хотя… мне в последнее время кажется, что нам не мешало бы поближе сойтись с основными легионерами Проми… теперь уже бывшего Проми.
— Да, было бы неплохо, — Харуюки быстро закивал.
— Но сразу скажу, — Нико покосилась на него, — что просить её мы пойдем вдвоём.
— Что-о?!
— А как иначе, ты же председатель комитета! Но перед этим, конечно, надо выяснить, что у Порки за птица, и обсудить эту мысль с Мейд… с Уи. Порки, может, и не против, но будет ли Хоу у неё есть?
— Угу…
Действительно, Хоу вряд ли согласится принимать пищу из рук незнакомой Тистл, если рядом не будет Утай, к тому же он может не сойтись характерами с “огромной птицей”. Впрочем, окончательное решение за суперпредседателем Утай.
— Спасибо, Нико, — сказал Харуюки мысленным голосом.
Девочка пожала плечами.
— Кстати, следующая остановка не твоя?
— Что? А, точно!
Выглянув в окно, Харуюки увидел, что автобус уже проехал улицу Оуме и приближается к надземному переходу. Он еле успел вскинуть кнопку и нажать на виртуальную кнопку остановки[✱]В городских японских автобусах все остановки по требованию..
Пятнадцать минут девятого.
Харуюки добрался до дома в то самое время, когда основная часть жителей отправлялась на работу. Кое-как протиснувшись сквозь валящую навстречу толпу, он залез в пустой лифт. Во время поездки делать было особенно нечего, поэтому он прокручивал в голове разговор с Нико. “Кстати, надо Трилида тоже пригласить в Ямагату”, — посетила его мысль. Трилид Тетраоксид не встречался с другими легионерами в реальности и отказывался даже обсуждать реальный мир, но ещё один парень в поездке был нужен как воздух.
Харуюки вышел из лифта и пошёл по коридору в свою квартиру. Полагая, что мать ещё спит, он бесшумно вошёл внутрь и на цыпочках прокрался в зал.
Однако тут же наткнулся на неё — она как раз выходила с кухни.
— Я вернулся, — сказал он, пару раз моргнув от неожиданности. — Доброе утро, мам.
— Доброе утро и с возвращением, — ответила, кивнув, Арита Сая, держа в руках чашку из белого фарфора.
До сих пор одетая в блестящую ночнушку, она прошла мимо Харуюки и села за стол. Едва разместившись, она отпила чая и начала возиться с виртуальным рабочим столом.
Харуюки тем временем зашёл в кухонный угол, помыл руки и открыл холодильник. Достав бутылку холодного чая, он оценил запасы еды. Позавчерашние тортилья-роллы, канапе и лазанья исчезли без остатка. Похоже, они стали для матери не только вчерашним завтраком, но и ужином.
Налив чай в стакан и утолив жажду, Харуюки снял с плеча сумку и достал из неё биоразлагаемый пластиковый контейнер. Изначально он собирался поставить его в холодильник, но теперь передумал и бросил через плечо:
— Мам, онигири будешь?
Мать оторвала взгляд от рабочего стола и посмотрела с недоумением.
— Онигири? Ты их внизу купил?
— Нет, друзья слепили после ночёвки.
Хотя Харуюки скрывал от матери всё, что касалось Ускоренного Мира, сейчас он сказал правду. У Фуко остались лишний рис и лосось, поэтому она сделала онигири, и ему достались три штучки.
— Хм… С чем?
— С лососем.
— Тогда один съем. Можно ещё мисо, хотя бы растворимый?
— Сейчас.
Харуюки включил электрочайник правой рукой, а левой достал миску под суп и квадратное блюдце. Он насыпал в миску вакамэ, лук и кубик мисо, затем добавил кипяток. Наконец, он принёс матери миску супа и блюдце с онигири, а потом тоже сел за стол и сделал вид, что щёлкает по виртуальному рабочему столу, хотя на самом деле следил за выражением лица матери.
Та отпила суп, затем укусила онигири. По выражению её лица трудно было что-то понять, но она не отложила онигири в сторону, а продолжила есть. Стало быть, он ей понравился.
“Кстати, у неё ведь скоро день рождения”, — вдруг вспомнил Харуюки.
Сая вышла замуж и родила во время учёбы в магистратуре. Ей было двадцать три, мужу двадцать шесть, и по современным меркам это очень рано. В этом году ей исполняется всего тридцать восемь, и короткие волосы всё ещё роскошно блестят, а лицо выглядит молодым… если не считать кожи под глазами, но и это становилось заметным лишь в ярком утреннем свете.
Но эти мешки не удивляли. Сая работала в дилинговом отделе международного инвестиционного банка и постоянно имела дело с международными валютными биржами. Помимо ненормированного рабочего дня она часто по вечерам оставалась выпить с коллегами. Даже дома Сая постоянно следила за международными трендами с помощью нейролинкера, поэтому не расслаблялась ни на секунду. Иногда Харуюки казалось, что его мать работает чересчур усердно… но иначе бы они не жили в огромной квартире, зал которой легко вмещал дюжину гостей из Легиона.
Харуюки мог ещё пожаловаться на то, что мать не готовит еду… но в то же время понимал: если устал от полуфабрикатов, надо браться за дело самому. Даже маленькая Утай ловко владела кухонным ножом, а значит, и у него должно получаться не хуже. Он пообещал себе сегодня же попробовать что-нибудь приготовить.
— О чём говорили на собрании комитета? — неожиданно спросила мать, оторвавшись от онигири.
— Э-э… — протянул Харуюки. — Обсуждали животное, которое держим в школе, домашку на лето… и немного игру…
— Животное? У вас кролик, что ли?
— Нет, африканская зорька. Это сова такая.
Сая оторвалась от виртуального рабочего стола. Выражение её лица чуть смягчилось.
— А-а, мы таких азорьками называли.
— А… зорьками? Это сокращение от африканской зорьки?
— Да. Когда-то и я такую хотела.
— Э-э… Ты хотела сову?
— Давным-давно, — подтвердила Сая. — Знаешь ведь про вишневый сад у девушки в Ямагате? В лесу куча любителей полакомиться вишней… Из птиц воробьи, скворцы и бюльбюли, из животных крысы, циветты, ну и медведи.
— Медведи?! На вишневый сад нападают медведи?!
— Сейчас уже нет благодаря высоковольтным электрическим заборам, но птиц и крыс ими не остановить. Поэтому в саду построили гнездо и поселили в него сову.
— Ого…
— Когда я была маленькой, у нас в саду жила ушастая сова. Они обычно улетают на зиму на юг из Тохоку[✱]Северо-восточная часть Хонсю., но наша никогда не покидала сада… Она прожила где-то шесть-семь лет, а потом умерла, когда я училась в средней школе. Я так и не узнала, что с ней случилось, но очень грустила и думала, что, когда повзрослею и начну жить одна, обязательно заведу сову.
Сейчас Сая уже почти не общалась с родителями и почти не говорила о прошлом. По крайней мере, последние несколько лет она ничего подобного точно не рассказывала.
“А ведь когда-то она жила с дедушкой в Ямагате и тоже была ребёнком”, — задумался Харуюки и спросил:
— Но так и не завела?
— Если ты в школе ухаживаешь за совой, то уже должен был понять: держать хищную птицу очень трудно. Я всё откладывала это дело на потом и со временем забыла, — она слабо улыбнулась и допила чай. — Спасибо за онигири, мне понравилось. Какие у тебя планы на сегодня?
— Э-э… ближе к обеду в школу сходить.
— Смотри тепловой удар не получи, — ответила Сая, перевела на нейролинкер сына пятьсот иен на обед и встала из-за стола, чтобы унести посуду на кухню.
Харуюки захотелось остановить её, ведь они ещё не обсудили столько тем... Захочет ли мать прийти в школу посмотреть на Хоу? Поедет ли тоже в Ямагату? Расскажет ли что-нибудь о бывшем муже?..
Но он замолчал, боясь услышать отказ.
Сая торопливо вымыла блюдце, миску и чашку, затем вернулась в зал. Она уже собиралась выйти в коридор, но вдруг остановилась и обернулась.
— Кстати, ты написал предвыборную речь?
— А… Да, — Харуюки нашёл файл на виртуальном рабочем столе и передал матери.
— За пару-тройку дней отрецензирую и вышлю.
— Не торопись так, это не срочно.
— Иначе забуду, — ответила мать и закрыла за собой дверь.
Харуюки вернулся в свою комнату, ещё немного поработал с домашкой, затем принял душ и вышел из дома ровно в одиннадцать.
Выдался очередной ясный день, но с сухим восточным ветром, слегка разогнавшим жару. Прогноз объяснил это появлением на юге тайфуна, который мог уже через несколько дней обрушиться на Хонсю. Впрочем, прогнозы на первую декаду августа всё ещё обещали ясную летнюю погоду, так что поездке в Ямагату ничего не угрожало.
Добравшись до школы, Харуюки поздоровался с Хоу и занялся уборкой территории. Оказывается, деревья даже летом обильно роняют листву. Если её не убирать каждый день, она скапливается в кучи по углам.
Когда Харуюки закончил, его ждал сюрприз — Утай пришла не одна, а вместе с Идзеки Рейной. Он даже решил напомнить, что сегодня его очередь дежурить, но Рейна парировала: “Ну и что, ты же вчера тоже приходил”.
Они снова покормили Хоу втроём, затем разошлись по своим делам. Харуюки сначала отправился в столовую — открытую, но не работающую, — чтобы съесть купленную по пути булочку, затем переместился в библиотеку, где вновь занялся домашней работой. Ближе к вечеру Тиюри и Такуму закончили тренироваться, и они втроём зашли в излюбленную кондитерскую «Энжи», где взяли фруктовую пасту.
Мать тем временем уехала на работу, оставив сообщение: “Буду завтра поздно ночью”. Харуюки не отказался от мысли приготовить ужин и спустился в торговый центр за продуктами, но по пути случайно наткнулся на Тиюри. Та мигом выспросила, что это он задумал, после чего заявилась к нему в гости и без конца комментировала весь процесс приготовления.
Таким образом план Харуюки приготовить ужин исключительно своими силами так и не воплотился в жизнь, зато благодаря помощи подруги обжаренный цыплёнок и бобовый салат получились вполне съедобными. Тиюри тоже поела, да ещё с таким видом, словно ужин был приготовлен ради неё. Когда он проводил её до двери и вернулся в зал, часы показывали ровно семь вечера. За окном краснели последние лучи заката и загорались первые звёзды. Харуюки задёрнул занавески и прокрутил в голове события дня.
С какой стороны ни посмотри, тот выдался тихим, спокойным и весёлым.
В будущем он ещё много раз вспоминал этот день — обыденный, но этим и дорогой сердцу.
Когда Харуюки отправил в стирку школьную форму и помылся сам, он надел шорты и футболку, почистил зубы и вернулся в свою комнату.
Операцию по спасению Сильвер Кроу назначили на одиннадцать часов вечера, но за час до этого запланировали общий сбор в полном погружении. Поскольку сейчас была лишь половина восьмого, у Харуюки оставалось ещё больше двух часов.
Чем бы убить время? Поделать домашку? Допройти какую-нибудь игру? Посмотреть фильм?
Строя планы, он прилёг на кровать и вдруг услышал в голове долгожданный звук. Словно дважды тихо прозвенел далёкий колокол.
Подпрыгнув на месте, Харуюки мигом упал головой на подушку и глубоко вдохнул.
— Анлимите…
Он еле успел закрыть рот. Не хватало ещё зайти на неограниченное нейтральное поле! Поборов привычку, Харуюки крикнул:
— Бёрст линк!
Громоподобное ускорение отделило его сознание от реального мира.
