Глaва 79 — Лиpика чтoбы помнить ваше очарование.
“Bы оба — готовы?” — Спросил Цзян Сунюнь.
Hу и даже несмотря на Фанчжэна, Oуян Хуацзай произнес, слегка наклонив голову назад: “Kонечно, никакиx проблем.”
Фанчжэн так же подтвердил свою готовность, кивком: “Aмитабха.”
“В таком случае, вы оба теперь будете соревноваться в каллиграфии. Естественно, вам двоим придётся расписать один и тот же каллиграфичный текст, чтобы посредством него и определить конечного победителя. Давайте сделаем всё таким вот образом. Слушайте внимательно: почему бы вам не расписать на бумаге стихотворную оду Су Ши, «Лирика чтобы Помнить Ваше Очарование — Воспоминание о Сказании Красной Горы»?”* — Ну и несмотря на то, что Цзян Сунюнь вроде как и обращался к ним используя вопросительное предложение, всё же, он по факту, просто не дал Фанчжэну и шанса чтобы на этот вопрос и ответить, перед тем как Цзян Суньюнь и продолжил говорить: “Поскольку вы оба не отказались от моего предложения, то тогда, давайте приступим к соревнованию!”
*Су Ши — Китайский поэт, эссеист, художник, каллиграф и деятель эпохи Династии Сун. Pабота что описывается в данной новелле, называется на Русском, Ода о красной стене.*
Фанчжэн когда столкнулся с подобными бесстыдными действиями, просто потерял дар речи. Ему даже не дали и шанса, чтобы вставить хотя бы одно малюсенькое слово в этот разговор. Не слишком ли много издевательств, сегодня выпало на его монашескую судьбу? Да и к тому же: «Лирика чтобы Помнить Ваше Очарование — Воспоминание о Сказании Красной Горы»? Он и вправду читал данную классическую оду, когда всё еще обучался в школе. Ну и более того, он даже был сильно поражён, великолепными пассажами и стихотворными строфами, которые и использовались в данной классической оде. Тем не менее, он уже давным-давно как её позабыл, ведь он не читал и не видел её в глаза, уже в течение большого количества лет. Ну и заставлять его — обычного монаха, которому пришлось бросить обучение в старшей школе — писать её прямо сейчас, без какой-либо подготовки? Он даже и не знал, что ему нужно было и писать!
Ну а что до Оуян Хуацзая, так его глаза явно начали сверкать чуть ли не молниями и это произошло, когда он услышал тему для их соревнования. Он теперь выглядел чрезвычайно уверенным.
Оуян Фэнхуа так же показала всему своему окружению такую улыбку, которая была переполнена абсолютной верой в своего отца. Ну и вместо них, это была именно Цуй Цзинь, кто сейчас слегка нахмурился. Было очевидно, что она была немного недовольна подобным наглым подсуживанием, но из-за того, что подсуживали именно её мужу, она и не сказала ни слова.
Оуян Хуацзай взглянул на Фанчжэна, и про себя начал насмехаться над нерадивым монахом. У Оуян Хуацзая не было никакой уверенности в победе, если бы темой для соревнования, было бы какое-нибудь Буддийское священное писание.* Но просто расписать стихотворную оду? Да и к тому же настолько знаменитую стихотворную оду? Оуян Хуацзай теперь имел абсолютную уверенность в себе! Какой каллиграф раньше не расписывал эту стихотворную оду? Возможно большинство каллиграфов в мире расписывали её для тренировки их каллиграфии или же, они даже тренировались ей на ежедневной основе. Как он вообще может не произвести отличный образец каллиграфии, когда он практиковался в написании этой стихотворной оды, сотни, если не тысячи раз? Мог ли он вообще проиграть? Мог ли он вообще проиграть никому неизвестному молодому монаху, с какой-то никому неизвестной горы, которая располагалась в никому неизвестной сельской местности? С его перспективы на этот вопрос, подобное было абсолютно невозможно!
*Вопрос: стоит иногда заменять Буддийские священные писания, на сутры? Сутра маленький стихотворный текст — мысль, которым люди пользовались для достижения просветления.*
Ну и к тому же...
“Подумать только, темой для соревнования каллиграфов оказывается была: «Лирика чтобы Помнить Ваше Очарование — Воспоминание о Сказании Красной Горы»? Хе-хе-хе, всё можно даже за этим соревнованием, больше и не смотреть. Я слышал, что Мистер Оуян ранее уже выигрывал главный приз в соревновании каллиграфов, используя именно эту самую стихотворную оду. Его даже номинировали за неё на награду национального уровня.”
“Да именно эта работа и сделала Мистера Оуяна по-настоящему знаменитым. Это и вправду восхитительно. Возможно было бы трудно определить победителя, если бы они соревновались на какую-нибудь другую тему для каллиграфичной росписи, но на эту тему, он точно победит!”
Члены Ассоциации Каллиграфов были естественно знакомы с Оуян Хуацзаем, поэтому они и рассуждали сейчас шёпотом, о его неминуемой победе. Они говорили тихими и мягкими голосами, чтобы их могли услышать только те люди, которые их и окружали.
Даже Хоу Цзи, Толстяк и Ву Чанси, не могли услышать их слова.
Однако, Ву Чанси знал об этом событии. Поэтому он тут же выскочил вперед и воскликнул: “Я возражаю! Это просто нечестно! Использовать стихотворную оду, в которой Оуян Хуацзай был наиболее умел, чтобы соревноваться в ней против Мастера Фанчжэна, разве это не слишком большое издевательство и измывательство над здравым смыслом?”
Цзян Сунюнь хладнокровно фыркнул и сказал: “Ву Чанси, тем кто изначально захотел соревноваться в каллиграфии, был именно ты. Время и место для соревнования, так же определялось тобой, но, когда подошло время, чтобы я выбрал тему для соревнования каллиграфов, это сразу же стало неуместным? Ну а что до честности? В мире существует огромное количество учёных мужей и в нём существовало бесчисленное количество людей, которые так же практиковались и в каллиграфии. Ну а что до: «Лирики чтобы Помнить Ваше Очарование — Воспоминание о Сказании Красной Горы», то это самая простая и самая распространённая ода, которую использовали для практики в каллиграфии. Если человек даже её не мог нормально написать в каллиграфичном стиле, то что ещё он мог бы написать нормально? Я предложил использовать в соревновании каллиграфов такую стихотворную оду, которую все каллиграфы использовали для практики и сделал я это чисто из соображений честности и разумности. Если ты так не считаешь, и мы допустим пойдем другим путём, который будет сконцентрирован на Буддийской тематике, где мы сейчас собственно и находимся, то вот этот монах Фанчжэн, который вроде как, всё ещё являлся Буддийским монахом, будет иметь огромное преимущество в расписывании Буддийских священных писаний, когда Мистер Оуян никогда раньше их не писал и никогда их и не заучивал, вот такое предложение разве будет по твоему мнению честным? Поэтому стандартизированный текст, был самым логичным вариантом для его написания.”
Ну и несмотря на то, что Ву Чанси и чувствовал своим сердцем, что в этом ответе был жуткий подвох, он не смог ему возразить из-за его логичности и правдивости...
Ну а остальные члены разных Ассоциаций Каллиграфов, просто повыпрыгивали вперед, и разразились разнообразными фразами в поддержку Цзян Сунюня и Оуян Хуацзая.
Ну как бы, для них было абсолютно естественно поддерживать именно Цзян Сунюня. Ну а Оуян Хуацзай был экспертом каллиграфии из города, который имел великолепные способности, так что с подобным человеком им нужно было считаться в их круге каллиграфов. Цзян Сунюнь же, для них был президентом Ассоциации Каллиграфов. Ну и точно так же, как и Оуян Хуацзай, он имел большое влияние в кругу каллиграфов, поэтому они естественно хотели заслужить его похвалу и всякие бонусы, в виде его милости.
Ну а самое главное, они вообще не верили в Фанчжэна, который был лишь дилетантом и который был в кругу каллиграфов — абсолютно никем! Глубоко в своих сердцах, они никогда не относились к Фанчжэну, как к каллиграфу, так же как они, никогда и не признавали его одним из своих.
Один из участников соревнования был из их круга каллиграфов, когда другой был какой-то псиной, что пыталась примкнуть к их благородному и учёному кругу. Так что с первого взгляда было очевидно, кто для них был знакомым, а кто лишь пришлым чужаком. Ну и естественно, они все говорили в поддержку Оуян Хуацзая!
Ну и особенно сильно это делали члены Ассоциации свободных Каллиграфов из уездного(окружного) города Суну*. Ведь их всех закрыли в храме, когда туда, собственно, и был спущен волк, ну и из-за этого события, они все превратились из галантных и статных мужчин, в потрёпанных нищих и бомжей. Их всё еще переполнял бушующий гнев, и они наконец-то нашли цель, куда его и можно было выплеснуть, так что они попытались утопить в нём Фанчжэна.
*Оказывается округ Суну, был просто уездным или окружным городом Суну... Но об этом написали только сейчас... Для понимания это, совокупность деревень в одном регионе, как бы просто главное село округа...*
Ну и с таким большим количеством людей, которые в данный момент и нападали на Фанчжэна, у Ву Чанси даже не было и шанса, чтобы открыть свой рот и чтобы высказаться в помощь Фанчжэну. Поэтому он начал чувствовать себя очень подавленно, и из-за своей беспомощности он вообще не мог сейчас поднять и головы.
Ну и когда Фанчжэн всё это и увидел, он так же почувствовал себя довольно-таки беспомощным. Он не был хорош в спорах на подобные вопросы. Ведь он был добрым человеком и если он начнет с ними спорить, то его просто уничтожат эти двадцать орущих ртов, своими вербальными аргументами. Ну и поскольку он не сможет победить их в аргументированной словесной перепалке, то он решил даже в неё и не влезать!
Ну и поэтому Фанчжэн и проговорил: “Амитабха. Прихожанин Ву, спасибо вам за слова в мою защиту. Однако, этот Нищий Монах и вправду не знает каллиграфию. Ну и слова, которые будут им написаны, не будут даже достойны их просмотра, поэтому было не важно, что именно будет написано его неумелыми руками.”
“Маленький монах, по крайней мере ты знаешь где твоё место! На этот раз, я не могу тебе сказать ничего другого, кроме как, что ты точно проиграешь!” — Оуян Фэнхуа смотрела на него исподлобья, когда она говорила эти слова с ликующим взглядом.
Фанчжэн слегка улыбнулся, но при этом, он не сказал ни слова.
Ну и заметив, как именно Фанчжэн говорил последнюю фразу и что его тон звучал, как тон побежденного человека, Цзян Сунюнь начал улыбаться еще более широченной улыбкой. Он сказал: “Маленький Монах, это действительно редкость, когда человек знает свои собственные недостатки. Ну и это довольно-таки неплохо, что у тебя подобный склад ума, но к несчастью для тебя, ты не должен был провоцировать всех этих людей на сражение и на защиту своих идеалов, ради того, чтобы стать знаменитым. Даже если проигнорировать тот факт, что ты впустую потратил время всех этих достопочтимых людей, то всё равно, данное соревнование в будущем, будет считаться просто какой-то нелепой шуткой над всем нашим учёным сообществом каллиграфов.”
Цзян Сунюнь никогда не ожидал, что он в текущий момент и вправду наступал на грабли, с подобным дебильным комментарием. В будущем, это противостояние и вправду станет очень распространённой шуткой в кругу каллиграфов, когда они, собственно, и будут обсуждать соревнование на этой горе! Причём нереально большой шуткой! Тем не менее, человек, который и стал поводом для всех этих шуток, был...
“Маленький Монах, я думаю, что тебе, было бы лучше, прямо сейчас признать поражение.”
“Верно, верно. Если ты даже не знаешь, как и писать, то тогда не заставляй себя это, собственно, и делать. Просто признай поражение.”
“Я тоже так думаю. Нет никакой причины, чтобы продолжать данное бесполезное соревнование. Ты уже потерял лицо и диспозицию для достойного сопротивления. Так что будет бессмысленно продолжать данное соревнование.
…
Каллиграфы в округе сейчас постоянно высказывали свои великолепные и самые полезные мнения, и они раздавались эхом на этом горном хребте.
Ну и когда Фанчжэн и услышал эту какофонию из звуков, он горько улыбнулся. Он не знал, насколько умелым он был в каллиграфии, но он просто знал, что по сравнению с настоящим “Посланием Дракона и Будды”, написанные им слова были настолько плохи, что на них без стыда, даже было и не взглянуть. У него не было ни малейшего понятия, сможет ли он с подобными навыками выиграть или же нет. Ну и более того: люди перед ним, были выходцами из Ассоциации Каллиграфов. По идее, они должны были видеть фотографии с его каллиграфией в интернете, ну и поскольку они не были о ней высокого мнения, то его каллиграфия, скорее всего, должна была быть плохой.
Ну и сделав подобные выводы, Фанчжэн и вправду поверил, что он не мог выиграть в подобном соревновании. Тем не менее, он так же верил и в то, что даже если он и проиграет, то новости о храме Одного Пальца всё равно распространятся в мире, как некий результат его соревнования с знаменитым экспертом каллиграфии. По крайней мере, люди в мире узнают, что данное место как храм Одного Пальца, вроде как вообще и существует. Ну а что до получения плохой репутации в мире? Ну так позволим ей быть плохой! Ведь плохая репутация, тоже является репутацией!
“Ладно, к черту ваши бесполезные разговоры. Мы узнаем хорош ли Фанчжэн в каллиграфии или же нет, как только мы проверим его в настоящем бою! Всё что вы сейчас делаете ребятки, это просто тараторите своими дерьмоедскими ртами, причём ещё до начала настоящего соревнования. Так какой в этом вообще был смысл? Вы блять что, банда долбаёбов, которые любят толпой наебывать людей? Да и к тому же, вы все расхаживаете здесь, светя своими мудями, в своих импровизированных гейских портках, разве вам в них не холодно? Ну и если вам и вправду не холодно, то продолжайте выплескивать всякую вонищу из своих ртов, на протяжении ещё как минимум часа!” — В этот момент, Толстяк больше не мог терпеть подобных расфуфыренных выхухолей. Поэтому он и начал орать.
Всё было бы нормально, если бы он не высказал подобные слова, но в тот момент, когда он их произнёс, эти люди, которые были одеты в порванные штаны, моментально ощутили морозный и пробирающий до костей ветер. Их ноги тут же начало обжигать морозным ветром, и они быстро попрыгали к кострам. Ну и в тоже время, тут были и другие люди, которые отправились, чтобы найти дров для костра. Тем не менее, уже наступила зима и только что выпал обильный снегопад. Поэтому найти дрова и хворост в подобной ситуации, было явно задачей не из простых. К счастью для них, тут на горе было много грунтовой травы, которую никто и не скашивал, и поэтому она всё еще лежала под снегом. В общем её можно было использовать, после того как вы отряхивали с неё снег и получали из неё некоторое количество сухой соломы.
Тем не менее, подобная трава не была таким предметом, который мог долго гореть в огне. Так что тут на горе, находились некоторые люди, которые могли просто замёрзнуть насмерть из-за лишнего промедления, поэтому Цзян Сунюнь не стал продолжать свой бесполезный разглагольствующий понос изо рта, ради пропаганды братишек каллиграфов. Он встал и сказал: “Ну поскольку у обеих сторон, больше нет никаких возражений, то я официально объявляю о начале соревнования!”
