— Мне кажется, не стоит давать Уиллу столько свободы. Если вы не планируете предпринимать что-то касаемо него, то позвольте нам отправить туда войска и убить его.
Вдруг Ромель надел маску премьер-министра.
— Это…!
Я неосознанно поднял голову и удивленно посмотрел на него.
Чувство напряжение наполнило комнату.
— Почему вы пытаетесь защитить его? Он тот, кто убил вашу жену и пытался навредить вашей дочери и сыну, не так ли?
В тот момент, когда Ромель, вздыхая, задал этот вопрос, чувство давления несколько смягчилось.
Несмотря на это, его тон был все еще похож на тот, который он использовал во дворце, что означало, что до сих пор находился в маске премьер-министра.
— Я не пытаюсь защитить его…
— Убив его, все разрешится слишком быстро.
Говоря это, я весь дрожал.
— В настоящее время Уилл подозревается в подстрекательстве и содействии в убийстве мадам Дома маркиза Андэрсона, в подстрекательстве к убийству сына и дочери Дома Андэрсона, а также в содействии серийным похищениям в столице. Как я показал вам, мы нашли доказательства касаемо первых двух преступлений, однако поскольку его действия были довольно хорошо продуманы, относительно серийных похищений у нас только косвенные улики.
— Именно по этой причине его будет трудно осудить по национальным законам страны?
— Нет, кроме случаев серийного похищения в столице, у нас есть достаточно материала для открытия дела… Но, я считаю, что ваш престиж приоритетнее. Как только этот случай будет обнародован, само имя Дома маркиза Андэрсона пошатнется, и как само собой разумеющееся, ваше имя как героя тоже.
— Ха… Моя репутация важнее закона?
— Вы можете смеяться сколько угодно. Но мы ведь не можем оставить это безнаказанным, верно? Прежде чем он вызовет внутренние разногласия на территории вашего Дома, мы должны быстро разобраться с ним. Вам следуют больше заботиться о своей репутации.
— Меня мало волнует мнение других обо мне…
— Но вы же не можете сказать, что оно совершенно не имеет значения для вас?
Сужая глаза, Ромель, нахмурившись, посмотрел на меня.
— Как вы помните, я ранее говорил о том, что одно ваше имя стало сдерживающим фактором для других стран… Раны этой страны, полученные вследствие войны с Товаиром, до сих пор не затянулись. Вы понимаете, они полностью не зажили! Именно поэтому мы не можем показывать какую либо слабину другим странам… Ведь есть много идиотов, не понимающих этой ситуации. Они завидуют вашему званию героя и пытаются строить заговоры против вас, выжидая возможность для того, чтобы вас убить! Учитывая эту ситуацию, имея внутренние беспорядки на своей территории, вы никак не можете посметь изменить мнение страны о вас!
*Бах!* Ромель ударил по столу.
Казалось, что его не столько раздражала моя нерешительность, как осознание истины о том, что раны, полученные страной во время войны с Товаиром, до сих пор не зажили.
Во время произношения этих слов, его брови нахмурились еще сильнее.
— Почему вы делаете такое печальное лицо? — без злого умысла непреднамеренно спросил я.
Ромель сразу понял, что я имел в виду, и скривился, ощущая свою неуверенность.
— Разве это не очевидно? Моя задача состоит в том, чтобы защищать страну… Я обязан сделать так, чтобы жизнь людей была стабильной. Другими словами, я не могу допустить, чтобы началась война. Ведь уже один раз я не смог остановить ее. Боже мой, я озвучиваю то, что доказывает мою некомпетентность как премьер-министра.
— Время уже не вернуть назад. Никто не может предугадать будущее.
— Время не вернуть назад? Количество пролитой крови настолько велико, что ее невозможно смыть такими словами… В то время я не смог выполнить свой долг… Я не могу простить себе этого. Я не могу забыть о жертвах того времени. Помня об этом, я больше не позволю повторения этого! — с уверенностью сказал Ромель.
Выслушав его, я действительно поверил в серьезность его чувств.
Потеряв силу своего духа, я снова опустил голову.
Пытаясь обуздать дрожь, я обхватил свое тело руками.
— Интересно, почему... — пробормотал я после нескольких минут молчания.
— Я понял, что хочу отправить всех без исключения ублюдков, причастных к смерти Мерильды, в ад. Это было моей целью в жизни. Естественно, это также относится и к тому, кто, как вы говорите, тянул за ниточки на заднем плане.
С каждой моей фразой дрожь моего тела усиливалась и становилась более заметной.
«Интересно, почему мое тело так дрожит?» — мысленно подумал я.
— Я ненавижу Уилла. До такой степени, что хочу убить его! Потому что именно он украл у меня Мерильду!
Ромель с удивлением посмотрел на меня.
Жалость отражалась в его глазах.
— Вы понимаете это!? Меня ужасает то, что воспоминания о моей любимой женщине со временем угасают! Ее улыбающееся лицо, ее нежный голос…! Несмотря на то, что я все это так отчетливо помнил… Что я так сильно ее любил… Время безжалостно крадет у меня эти воспоминания! Однако я прекрасно помню ее окровавленное тело, хотя и хочу забыть это… Мысль о том, что я не смог защитить ее, постоянно мучит меня!
«Ах, понятно», — понимая мои собственные чувства, спокойная часть моего разума насмехалась над собой.
— Всплывающие воспоминания, эмоции, которые я испытывал, думая о Уилле, заставляли меня колебаться! Не знаю как для него, но для меня он был важным членом нашей семьи!
Он был важен для меня.
Даже несмотря на то, что он сделал, он все еще оставался таковым.
Даже если бы я ненавидел его всем сердцем и душой.
Даже сейчас, я не хотел верить в эту ненависть.
Тем не менее Ромел говорил правду.
Несмотря на то, что мы лично знакомы недавно, я знал, сколько сил он вложил в эту страну.
Его чувство ответственности вызывало уважение к нему.
И, кроме того, разве не он говорил ранее, что я не могу просто проигнорировать этот вопрос?
Вот почему я понимал, что он не лжет.
Мы с братом были очень близки. Тот факт, что я полностью доверял ему и не мог даже предположить, что он способен на такое, сыграл большую роль.
— Если вам смешно, то смейтесь. Несмотря на то, как я страстно говорил о мести, когда дело дошло до этого, я в конечном итоге выгляжу позорно.
В то время как я упрекнул себя, взгляд Ромеля стал спокойным.
— Как я могу смеяться? — тихо пробормотал он.
Услышав эти слова, я невольно дернулся.
— Я постоянно о чем-то думаю и принимаю решения. Всякий раз, делая это, я выбираю то, что связано с наиболее меньшим риском. Я всегда должен выбрать, от чего отказаться, а что принять. Возможность взять все в свои руки была бы идеальной, однако в действительности это невозможно. Я всегда мысленно просчитываю, какая линия доведет до конца. Даже если это само по себе означает, что я должен отказаться о чего-то… Даже если это какое-то мое ценное воспоминание… Если это необходимо, я всегда легко откажусь от него.
Когда я поднял взгляд, глаза Ромеля были похожи на глаза маленького, потерявшегося ребенка… В его взгляде читалось недоумение и замешательство.
Ни в коем случае я не осуждал нынешнее состояние Ромеля.
Чтобы занять пост премьер-министра, его, вероятно, заставили принять ряд решений.
Среди них были, возможно, ограниченные и чрезвычайно тревожные варианты.
И каждый раз, когда это происходило, он делал выбор.
Несмотря на то, что в душе он проливал слезы, он все еще надевал хладнокровную маску и хотел помочь большинству, сокращая меньшинство.
Он делал это даже тогда, когда что-то «драгоценное» было среди этого меньшинства.
— От какого количества вещей я отказался? Конечно, я никогда не сожалел об этом. Я не знаю зачем, но иногда я думаю об этом. Если бы я не отказался от этого, что бы могло произойти? Я уверен, что будучи на вашем месте, я бы предпочел сдаться… Однако вы не сдались. Вы не отказались от этого. Вы чувствовали, что это важно, и даже дорожили своими прошлыми воспоминаниями. Таким образом, вы можете насмехаться над собой таким, какой вы есть на самом деле.
Единый столп веры стоял внутри Ромеля.
Перед этим столпом самые важные вещи могли измениться и стать неважными.
Иногда его привязанность могла быть невероятно глубокой, но при необходимости он мог жестоко и безжалостно изгнать ее.
Именно так была абсолютна эта колонна внутри него.
Боже, как изменились наши обстоятельства…
Его собственное состояние являлось результатом выбора, который он сделал, и я уверен, что Ромель не пожалел о нем.
Однако прямо сейчас слова Ромеля создавали впечатление, как будто бы он мне завидовал… Я неловко прищурился.
— Изначально, проблема была связана с вашими родственниками, — внезапно, вздыхая, продолжил говорить Ромель.
Его прежний приказной тон голоса исчез.
— Но в следующий раз, когда я узнаю хоть о малейших его движениях, я без колебаний введу на его территорию свои частные войска. Если вы не примете решение в течение разумного перерода времени, я сделаю все, что считаю нужным.
— Хорошо. Виноват.
Я не смог подобрать других слов для ответа и опустил голову.
Я понимал, что Ромель невероятно компрометирует меня.
— Я определенно разрешу этот вопрос… Независимо от того, что для этого потребуется предпринять.
И тогда, все еще сомневаясь, я принял решение.
