Вторник, 10 июля, раннее утро.
Впервые после долгого отсутствия, Тацуя посетил храм Якумо.
— …Короче говоря, ты хочешь, чтобы я научил тебя способу преодоления «Кимон Тонко»?
— Верно.
И приехал он сюда не для практики по тайдзюцу. Чтобы вырваться из тупиковой ситуации, он решил просить наставлений у Якумо, эксперта по древней магии.
— Ты должен знать, что не имеешь права просить меня об этом.
Однако ответ Якумо был бессердечным отказом.
— Я знаю. Я прошу отступить от этого принципа.
Тацуя ожидал, что получит отказ. Но так легко сдаваться он не собирался.
— Хм… Зачем тебе это?
Тацуя не понял смысл, вложенный Якумо в этот вопрос.
— Чтобы вернуть Минами, похищенную Кудо Минору.
Поэтому он мог ответить только так.
— Я не понимаю…
Якумо не дразнил Тацую. Он честно был озадачен. Тацуя каким-то образом это почувствовал.
— Тебе действительно нужно заходить так далеко ради Сакурай Минами-дзё? Настолько, что ты желаешь получить знания даже в обход правил? Знаешь ли ты, что цена за это будет высокой?
— Минами — это член семьи.
— Нет. Она простая служанка.
Эти слова звучали достаточно странно, и Тацуя даже немного растерялся. Но злости от этого заявления Якумо он не испытывал.
— Твоей семьёй должна быть только Миюки-кун. Достаточно, чтобы ты защищал только Миюки-кун.
— Я…
Если нужны причины для возвращения Минами, то сейчас он сходу мог назвать сразу три.
Первая: даже если она не настоящий член семьи, то эти два года они жили вместе как семья.
Вторая: Минами оказалась в текущей ситуации, потому что защитила Тацую и Миюки от магии Безобразова.
Третья: Миюки попросила вернуть Минами.
Однако если Тацую спросить, сможет ли он ради этого пренебречь охраной Миюки и стать должником Якумо, то он не сможет моментально дать положительный ответ.
— Минами-дзё — это не Хонами-дзёси*.
[Дзё и дзёси одинаково переводятся как «мисс», только второе означает девушку постарше, и означает, что говорящий не знает, «мисс» она или «миссис».]
Тацуя задержал дыхание.
— …Разумеется.
Разумеется, это так. Разумеется, он должен был это понимать.
Однако эта короткая фраза вызвала сильное потрясение в сердце Тацуи.
— Правда?
— …Да.
Даже когда его переспросили, он не смог ответить сразу.
— Хм… И всё же, я не могу выполнить твою просьбу. Если ты так этого хочешь, то побрейся налысо. Если примешь монашество и станешь моим учеником, то я научу тебя чему захочешь.
Если стать учеником Якумо, то связи с внешним миром будут ограничены. Не говоря уже о спасении Минами, он даже не сможет свободно защищать Миюки.
Тацуя не мог на это согласиться.
◊ ◊ ◊
10 июля, 6 часов утра. Двигавшийся на юг по Японскому морю авианосец СШСА «Индепенденс» остановился в открытом море около Ямагаты. Такая позиция была выбрана, чтобы сдерживать с фланга флот НСС, удерживающий позицию в открытом море около полуострова Ното. Корабельная авиация находилась на взлётной палубе в режиме постоянного ожидания, чтобы вылететь в любой момент, если это будет необходимо.
7:00. Авианосцы, находящиеся в самом заднем ряду флота вторжения НСС, а также их корабли сопровождения начали отступление.
9:00. Правительство провело пресс-конференцию и объявило о полном отступлении флота НСС.
Состояние повышенной боеготовности никто не отменял. Ситуация, из-за которой был отправлен флот НСС (отказ правительства Японии выдать беглецов из ВАА) не изменилась. Однако военное положение было приостановлено. Напряжённость и бдительность слегка уменьшились, но это было необходимо для нормализации социальной активности.
В 9:30 правительство объявило о нормализации воздушного и морского сообщений. Временно ужесточённый въездной контроль был возвращён к стандартному. Через час уже начали прилетать самолёты из соседних азиатских стран, а в порты со стороны Японского моря стали заходить рыболовные и грузовые корабли.
Это не значит, что отдел разведки сил самообороны или полицейское подразделение общественной безопасности ослабили свою бдительность. Однако в момент перехода от полноценного положения военного времени (требующего самых жёстких мер) к полувоенному положению (когда нужно уметь действовать так, чтобы не помешать экономической активности), неизбежно возникновение небольшой дезорганизации в мерах предосторожности.
И они воспользовались именно этим временем.
В 10 часов утра в страну нелегально проник небольшой диверсионный отряд Великого Азиатского Альянса во главе с Лу Ганху.
В 11 часов в аэропорту Ханэда приземлился пассажирский самолёт, вылетевший из аэропорта Тайбэя (международного аэропорта Тайвань-Таоюань). Среди пассажиров, прошедших въездной контроль, было 10 человек из взвода «Голова лошади», принадлежащего к американскому нелегальному отряду боевых волшебников под названием «Незаконный ОАВ».
Таким образом они полностью перехитрили и руководство сил самообороны (включая генерал-лейтенанта Саэки из бригады 1-0-1), и сотрудников контрразведки, считающих, что авианосец «Индепенденс» будет связан с проникновением агентов.
◊ ◊ ◊
Вернёмся немного назад во времени.
Вскоре после нормализации воздушного сообщения из аэропорта Ханэда в сторону полуострова Идзу вылетел небольшой пассажирский самолёт. Если говорить точнее, то его пунктом назначения был остров Мияки. Его пассажиром был сотрудник Министерства Обороны, целью которого было изучение ущерба от позавчерашнего вторжения военного корабля «неизвестной» принадлежности, а также принятие мер по предотвращению повторных вторжений.
Звали отправленного сотрудника Шибата Кацусигэ. Он был наследником титула главы семьи Шибата, боковой ветви семьи Йоцуба. К тому же, он был волшебником, обладающим самыми сильными боевыми способностями среди побочных семей.
— Кацусигэ-сама. Добро пожаловать. Мы вас ждали.
— Сакума. Спасибо, что встретил.
В этом специальном аэропорту для малых самолётов Кацусигэ встретил давний слуга семьи Шибата. В их доме не было «дворецких» как в главном доме, однако этот мужчина среднего возраста по имени «Сакума» выполнял в семье Шибата примерно такие же обязанности, как дворецкий Хаяма в главном доме.
Кацусигэ имел официальный статус сотрудника Министерства Обороны, и он был официально отправлен в командировку на остров Мияки с целью длительного пребывания там. По сути, его не должны были встречать с таким персональным гостеприимством, однако в данном месте некому было их за это осудить. И тех, кто скрывал свою критику, тоже здесь не было.
А причина этому была проста. В этом аэропорту находились только люди семьи Шибата.
Остров Мияки фактически был собственностью семьи Йоцуба. Официальным владельцем была компания, занимающаяся недвижимостью, имеющая главный офис в Токио, но эта компания находилась под полным контролем семьи Йоцуба.
До позавчерашнего дня этим островом управляла семья Машиба, тоже являющаяся одной из побочных ветвей семьи Йоцуба. Однако во время вторжения Звёзд многие люди из семьи Машиба получили ранения, что привело к передаче управления островом семье Шибата. Семья Машиба хорошо владела методами наблюдения и поиска с помощью магии психического вмешательства, а семья Шибата была хороша в реальном бою — то есть, в убийствах и разрушениях. Замена семьи Машиба на семью Шибата и так была давно запланирована на тот момент, когда этот остров из тюрьмы для волшебников-преступников окончательно превратится в секретный исследовательский центр семьи Йоцуба.
В сопровождении своего бывшего стража, а ныне невесты Цуцуми Котоны, а также её младшего брата и действующего стража Цуцуми Канаты, Кацусигэ сел в автомобиль и направился к зданию администрации острова.
Когда Лине сообщили о прибытии Кацусигэ, она уже закончила собирать вещи в своей комнате.
— Я готова отправляться в любой момент.
Лина вежливым тоном обратилась к Ханабиси Хёго, в данный момент являющемуся помощником Тацуи. Сегодня ему поручили задание привезти Лину в Токио.
— Тогда идём.
Хёго взял чемодан Лины, открыл дверь и пригласил её следовать за ним.
У входа Лина оглянулась на своё временное жилище, которое она занимала меньше месяца, что-то тихо пробормотала и вышла из этой комнаты.
◊ ◊ ◊
Лина прибыла в расположенный в Тёфу токийский штаб семьи Йоцуба ещё до полудня. Она оставила доставку багажа на Хёго, и первым делом посетила квартиру Тацуи и Миюки.
— Итак, зачем меня вызвали в Токио?
Сейчас она сидела за одним обеденным столом вместе с Тацуей и Миюки. К тому моменту, как Лина пришла к ним в гости, еда для неё уже была приготовлена.
— Я хочу поручить тебе охрану Миюки.
Ответ Тацуи был прямым, однако, похоже, этого было мало, чтобы Лина поняла суть.
— …Расскажи мне ситуацию в целом.
Естественно, что Лина попросила объяснений. И разумеется, что Тацуя не поленился рассказать.
Он рассказал о том, что он беспокоится об убийцах из антимагического движения, которые могут смешаться с журналистами, пытающимися взять интервью о новой магии Стратегического класса, об иностранных агентах, которые могут планировать похищение Миюки, о нападениях антиправительственных террористов.
И чтобы не отбиваться от этих нападений, а избежать их, необходим «Парад» Лины.
Тацуя не раскрыл все детали, однако честно (в той мере, чтобы она не чувствовала недостаток сведений) рассказал Лине о причинах, почему просит стать телохранителем именно её.
— …Хорошо, я поняла. Но ты уверен? Разве у вас не будут неприятности, если я покажусь на публике?
Лина — она же Энджи Сириус, американский волшебник Стратегического класса — в настоящий момент армией СШСА считается дезертиром. Хотя факт дезертирства скрывается, однако правительство СШСА требует от правительства Японии выдачи «майора Энджи Сириус». Если станет известно, что они прячут Лину (а в данный момент это уже «всем известный секрет»), то Тацуя рискует сделать своими врагами как японское, так и американское правительство.
Тацуя не должен был видеть в этой ситуации ничего оптимистического.
— Мне всё равно.
Тем не менее, Тацуя ответил без колебаний.
— Армии и правительству известно, что мы тебя скрываем. Но Америка потребовала выдачи человека по имени «майор Энджи Сириус». До тех пор, пока Лина не объявит публично: «Я — Энджи Сириус», ни японское, ни американское правительство официально ничего не смогут сделать.
— Я не собираюсь делать ничего такого. …Но как быть с неофициальной стороной этого вопроса?
— Если ты про закулисные дела, то можешь этого не бояться.
От этого категоричного утверждения Тацуи, снова сказанного без колебаний, лицо Лины ненадолго окаменело.
— П-правда…? Если Тацуя говорит, что это не проблема, тогда и я не возражаю.
— Благодарю.
— Лина тоже не боится правительства? Звучит многообещающе.
Миюки, до этого молча слушавшая разговор Тацуи с Линой, с улыбкой на лице обратилась к Лине. Хотя это были довольно неожиданные слова, но Лина не стала уточнять их смысл.
— Меня уже заметили на острове Мияки.
Если местонахождение раскрыто, то туда могут нацелиться японские и американские власти. Это было ясно и без лишних пояснений.
— Думаю, новых убийц отправили бы, только если я продолжала бы там скрываться. Ведь в центре большого города эти отправленные люди не смогут действовать заметно.
Её голос был немного наполнен отчаянием.
— Ладно, но что конкретно мне делать? Каждый раз, когда Миюки будет выходить из дома, мне нужно будет изменять её внешность «Парадом»?
Повернувшись к Тацуе, Лина вернулась к главной теме разговора.
— Да.
Тацуя кивнул в ответ на её вопрос. Разумеется, одним кивком и словом «да» всё не закончилось.
— Лина, я бы хотел, чтобы ты снова посещала первую школу.
— Э-э? Ты хочешь, чтобы я стала старшеклассницей?!
— …Что в этом такого удивительного?
Миюки невольно снова вмешалась в разговор со своим вопросом.
Сказанное Тацуей было неожиданным, но Миюки всё равно показалось, что Лина слишком уж сильно изумлена.
— Ну ведь… мне уже поздно ходить в старшую школу…
— ?
Миюки озадаченно наклонила голову, не понимая, в чём заключается нерешительность Лины.
— Лина, ты ведь того же возраста, что и я? Мне кажется, что для нас нет ничего странного в том, чтобы быть ученицами старшей школы… Или, может быть, ты скрываешь свой настоящий возраст? И на самом деле ты намного старше меня?
— Ничего подобного! Мне правда только 17 лет!
Сейчас июль. Родившаяся в январе Лина и родившаяся в марте Миюки ещё не отпраздновали свой восемнадцатый день рождения.
— Тогда в чём проблема?
— На задание ещё ладно, но ходить в старшую школу мне уже поздно…
— …Ты имеешь в виду, что уже работаешь, поэтому учиться уже поздно?
— Работаю… Н-ну, как-то так.
— Но я слышала, что в Америке уволившиеся в запас солдаты часто поступают в университеты и бизнес-школы.
— В университеты же!
— То есть, тебя беспокоит, что это именно старшая школа?
— Д-да…
Взгляд Миюки, направленный на Лину, показался ей каким-то холодным. Это странное чувство «оцепенения», которое почувствовала Лина, возможно, не было лишь её воображением.
— Лина, зачисление в Первую школу ты можешь считать частью твоей работы телохранителя.
Тацуя решил принять участие в убеждении Лины, вероятно, потому, что в разговоре не наблюдалось никакого прогресса.
— Хоть это и не армейское задание, но если будешь считать это неким средством для выполнения порученной тебе работы, то не нужно будет заботиться о том, как это выглядит.
— Работа… Понятно. Я ведь взяла на себя работу телохранителя, поэтому неправильно будет стесняться всего того, что нужно для выполнения этой работы.
Лина выглядела, будто с трудом пытается согласиться, однако на её лице были едва различимые признаки радости. И Тацуя, и Миюки подумали, что на самом деле Лина, возможно, хотела снова посещать в Первую школу.
— Значит, ты согласна? Тогда отправляемся в Первую школу.
— Э-э, прямо сейчас?
Лина округлила глаза и переспросила Тацую.
— Да. Предварительное согласие на твоё поступление уже получено, однако нужно также лично прийти и озвучить просьбу.
— Да, я понимаю.
Лина поняла, что это разумно, и не стала сопротивляться.
— Миюки пойдёт с нами. Лина, прости, что так сразу, но я на тебя полагаюсь.
— Изменить внешность Миюки «Парадом»? Будет сделано.
Лина с энтузиазмом ответила на эту просьбу Тацуи.
Тацуя, Миюки и Лина отправились на запад по центральной автодороге на автомобиле-седане, управляемым Тацуей. Пунктом назначения их поездки была Первая школа при национальном университете магии, расположенная в Хатиодзи.
И ехали они не на аэрокаре, а на обычном электромобиле. Дело в том, что аэрокар, к сожалению, был всего лишь двухместным. Точнее, там было заднее сиденье, но если в автомобиль сядет третий человек, то всем будет очень тесно. В настоящий момент в исследовательском центре на Миякидзиме быстрыми темпами собирают «четырёхместный» аэрокар, но по обещаниям инженеров, он будет готов только дней через десять.
И поэтому сегодня они поехали не на аэрокаре, а на обычном электрическом седане. Однако «обычный» в данном случае означало, что он «может передвигаться только по наземным путям», но при этом у него был очень мощный мотор, а защита пассажиров была обеспечена не только пуленепробиваемой и ударопрочной бронёй, но и газовыми фильтрами.
Миюки, обычно садившаяся впереди рядом с Тацуей, сейчас сидела на заднем сиденье вдвоём с Линой. Сидя рядом друг с другом, они выглядели как близнецы с разным цветом волос.
Очень похожая лицом на Лину девушка со светло-карими глазами и собранными в хвост светло-каштановыми волосами. Так выглядела Миюки под «Парадом» Лины. Причёска, а также цвет волос и глаз у них были разные, но в остальном, говоря без преувеличения, они были совершенно одинаковые.
— Когда на вас смотришь, можно подумать только о том, что вы близкие родственницы.
Тацуя высказал свои впечатления от картины, которую он увидел в зеркале заднего вида: Миюки с изменённой внешностью и Лина, выглядящая как обычно. Образ самого Тацуи тоже был полностью изменён. Сейчас он выглядел как красивый юноша экзотической иностранной внешности. От него было совершенно другое впечатление. Можно даже сказать, противоположное обычному.
— Но если мы настолько похожи, не будем ли мы, наоборот, привлекать внимание? — Спросила Миюки у Тацуи, вернувшего свой взгляд на дорогу. С нынешней внешностью она всё равно осталась красавицей, несмотря на то, что сменила образ со «спокойной» на «подвижную» девушку.
— …Нет, привлекающий внимание человек в какой-то степени лучше создаёт у наблюдателей впечатление, что это кто-то другой. А человек, старающийся не попадаться людям на глаза, наоборот, будет вызывать подозрение, что он пытается скрытно пробраться, не привлекая внимание.
— Вот оно как…
Миюки не стала спорить. Хоть и не полностью, но это её, похоже, убедило.
— Хотя одну вещь я понять не могу: почему Лина моделирует именно свою внешность?
— …Если не нравится, я поменяю…
Лина надулась и отвернулась к окну.
— Не нужно.
Тацую настроение Лины не смутило, и он ответил ей равнодушным тоном. При этом даже не сказал ничего в продолжение.
— …Очень трудно создать с нуля внешность полностью вымышленного человека.
Не зная, как реагировать на это молчание, Лина начала оправдываться.
— А смоделировать себя, которую видишь каждый день в зеркале, наоборот легко?
— Тем более, что у Миюки и меня примерно одинаковое телосложение.
Как Лина и сказала, разница в их росте была менее одного сантиметра. Объём груди, талии и бёдер тоже примерно одинаковый. Грудь у Миюки была чуть побольше, но в таких пределах, что в одежде отличий заметно не было. Для Лины действительно быстрее и проще всего было спрятать Миюки под иллюзией, основанной на своём теле.
— А внешность Онии-самы тоже взята с какого-то твоего близкого друга?
Свой вопрос Миюки задала с явным недовольством тем фактом, что нынешний облик Тацуи был не особо в её вкусе.
Кстати говоря, перед Линой Миюки использовала обращение «Онии-сама», а не «Тацуя-сама». С этого момента они ведь будут некоторое время жить вместе. Вместо того чтобы постоянно поправлять себя, просто сказать «я не могу избавиться от старой привычки» — таков был план, предложенный Тацуей, когда они вдвоём обсуждали, что им с этим делать.
— Лицо Тацуи взято у одного молодого музыканта из Нью-Мексико. Он специализируется на живых выступлениях и не появлялся ни на ТВ, ни в сети, поэтому можно не бояться, что его узнают. И даже если найдутся те, кто смог бы его узнать, они всё равно примут его за внешне похожего человека, потому что причёска и телосложение разные.
— …То есть, ты просто не смогла его доделать до конца?
— Ничего не поделаешь… Я никогда раньше не воспроизводила облик мужчины. — Оправдалась Лина в ответ на критику Миюки.
◊ ◊ ◊
Как раз перед тем, как они вышли из дома, из Первой школы пришло сообщение, что с завтрашнего дня занятия возобновляются. Но это также означало, что сегодня она закрыта. В школе сейчас не было не только учеников, но также учителей и прочих работников. В школе оставались только охранники, и часть преподавательского состава, имеющая какую-либо конкретную работу.
Но, несмотря на всё это, электрический седан с Тацуей, Миюки и Линой без проблем проехал через ворота. Лицо находящегося за рулём Тацуи отличалось от его фото в удостоверении, но они заранее сообщили, что посетят школу в замаскированном виде, поэтому он прошёл проверку личности через биометрическую идентификацию.
Электрический седан припарковался на стоянке, и все трое вошли в школьное здание через центральный вход, предназначенный для школьного персонала. Когда они подошли к сотрудникам школьной приёмной, Миюки сняла с головы резинку для волос вишнёвого цвета, в которую был собран хвост.
Светло-каштановые прямые волосы распустились по спине. И в следующий момент эти длинные волосы окрасились в цвет чёрного шёлка. А светло-карие глаза стали цвета чёрного, как смоль обсидиана. Черты лица также стали совершенно другие, сохраняя при этом признаки красоты.
Теперь перед сотрудниками приёмной стояла хорошо им известная президент школьного совета Первой школы.
Все три сотрудника приёмной были очарованы этим её преображением. Когда они, наконец, заметили Тацую, стоявшего рядом с Миюки, в их взглядах читался вопрос «откуда он появился?».
Тацуя был явно доволен этими направленными на него подозрительными взглядами. В том смысле, что «маскировка получилась хорошей». Внешне никак не проявив своё настроение, Тацуя обратился к сотруднику в окошке: «Мы хотим встретиться с директором».
— Мы слышали о вас.
Сотрудники не относились к ним беззаботно, как к другим ученикам. Сотрудница, которой Тацуя озвучил просьбу, сразу встала, вышла в коридор и показала жестом, что готова их отвести.
Тацуя не стал возражать и оставил ей роль проводника.
Кабинет директора был расположен на первом этаже, недалеко от центрального входа. О прибытии этих троих из приёмной было сообщено по внутренней связи. На стук сотрудницы ответили быстро.
— Извините за вторжение.
Сотрудница осталась в коридоре, а Тацуя, Лина и Миюки вошли в кабинет. Кстати говоря, Тацуя и Миюки были одеты в летнюю школьную форму, а Лина была одета в формальную блузку с тонкой лентой, повязанной в виде «галстука», и в юбку в складку длиной до колен.
В кабинете их ждали двое: за столом сидел сам директор Момояма, и сбоку от стола стоял замдиректора Яосака.
— Проходите. — Не вставая, приказал Момояма надменным тоном.
Следуя указанию, Тацуя прошёл вперёд и встал перед столом. Лина встала позади справа от него, а Миюки — позади слева.
— Большое спасибо, что уделили нам время сегодня, несмотря на занятость.
Одновременно с низким поклоном Тацуи (согнувшись в пояснице), Миюки и Лина тоже вежливо поклонились (кивком).
— Я слышал о твоём деле от твоей матери.
Момояма не тратил время на формальности.
— В таком случае, я повторю просьбу. Не могли бы вы принять в ученики нашей школы вот эту девушку, Анджелину Кудо Шилдс-сан?
— Я в курсе ситуации. — Ответил Момояма, переведя свой острый взгляд с Тацуи на Лину.
Лина невольно застыла под действием этого взгляда.
Сохраняя строгое лицо, Момояма обратился к Лине серьёзным голосом.
— Я и сам преподаю в стенах этой школы. Я не отвергаю тех, кто стремится к знаниям. Если ты действительно хочешь обучаться здесь, то как ответственный за Первую старшую школу, я приму тебя в ученики.
— Очень хочу! — Немедленно ответила Лина. Такая энергичность стала неожиданной даже для неё самой.
Она даже округлила глаза от такого своего поведения. Момояму это ничуть не смутило и не насмешило, и он удовлетворённо кивнул.
— Честно говоря, Министерство Обороны пыталось надавить на нас, чтобы мы не зачисляли Шилдс-кун в школу.
— Я… очень извиняюсь за доставленные неудобства.
Тацуя не мог скрыть своего удивления. Он и подумать даже не мог, что военные посмеют действовать так прямо.
— Шиба-кун, тебе не нужно извиняться. Разумеется, я не собираюсь подчиняться этим упрямцам.
На лице Момоямы, как обычно, не было ни намёка на улыбку, но вместе с этим, там также не было трусости и лжи.
— Я не могу позволить, чтобы волшебника лишили возможности получить образование. Шилдс-кун, твой дед Кудо Кен-си тоже так считал.
— …Вы были знакомы с моим дедушкой?
— Мы с твоим дедом были единомышленниками в вопросах того, как должно проводиться обучение молодых людей, рождённых волшебниками. Он был для меня уважаемым старшим другом, почти как старший брат.
В глазах Момоямы будто зажглось мягким светом чувство ностальгии.
Лина была ошеломлена этим неожиданным знакомством.
— Кудо Рэцу, старший брат твоего деда Кудо Кена, боролся за защиту прав волшебников, используя свой статус в обществе. Кудо Кен тоже настоятельно требовал, чтобы волшебники получали человеческое образование. За это Кудо Рэцу был вынужден отказаться от звания генерал-лейтенанта, а ещё до этого Кудо Кен фактически был изгнан из Японии и отправлен в Америку. Но то, что он делал, было не напрасно. Нынешняя политика, которой придерживаются наши старшие школы при университете магии, является результатом, в какой-то мере достигнутым Кудо Кеном.
— Я этого не знал.
— Это запрещено разглашать публично.
После этого честного заявления Тацуи, Момояма впервые улыбнулся. Хоть это и была улыбка, известная под названием «горькая улыбка».
— Я тоже разделяю убеждения Кудо Кена. Поэтому, Шилдс-кун. Я не позволю армии подорвать твоё право на получение образования. Независимо от того, армия какой страны это будет.
— …Большое спасибо.
Лина поклонилась с покорным лицом.
— Однако.
Но Момояма на этом ещё не закончил.
— Если выяснится, что твоей целью является что-то помимо обучения, то в таком случае можешь не надеяться на какую-либо защиту.
— Я правда хочу учиться. Я хочу ходить в эту школу.
— Я, Момояма Азума, выполню эту просьбу. Разумеется, при условии, что ты успешно сдашь вступительные экзамены.
— В таком случае, позвольте ей сдать эти вступительные экзамены.
Тацуя был удивлён этому не показанному ранее энтузиазму Лины. Но он скрыл это удивление и спокойным голосом попросил это. Только уже не у директора Момоямы, а у заместителя директора Яосаки.
— Если Шилдс-сан не возражает, то мы организуем вступительные экзамены прямо завтра.
— Завтра…
Лина полностью изменилась в лице и пробормотала это ошеломлённым голосом. Это был не вопрос, а осознание факта вслух, но Яосака улыбнулся Лине, не обращая внимания на тон её голоса.
— Экзамены будут по магической теории и практике. Если ты, Шилдс-сан, сохранила свои способности, которые показала на первом году обучения, то ты уверенно сдашь экзамены. Решение о зачислении будет принято прямо на месте, и ты сможешь начать ходить в школу уже послезавтра.
— …Я постараюсь. — Ответила Лина формальным тоном.
Когда они вышли из кабинета директора, Лина облегчённо вздохнула. Похоже, она сильно нервничала. Тацуя и Миюки не стали касаться этой темы, истолковав её поведение тем, что в армии порядки всё же другие.
— Не волнуйся, Лина. Я помогу тебе с подготовкой.
— У…
На мгновение Лина выглядела так, будто хочет сбежать.
— …Угу, спасибо.
Но в итоге согласилась с обречённым лицом.
— В таком случае, займёмся учёбой сразу же как вернёмся домой.
Хотя Миюки была с ними для того, чтобы протестировать «Парад», но если бы был доступ в комнату школьного совета, то также планировалось получить вопросы из прошлых тестов, чтобы упростить сдачу вступительного экзамена. Но к сожалению, выяснилось, что даже президент школьного совета Миюки не может использовать школьные помещения по своему усмотрению в то время, когда школа закрыта. Поэтому у них сейчас не было причин оставаться в школе.
— Лина, прошу.
— ОК.
Одновременно с тем, как Лина кивнула в ответ на просьбу Тацуи, Миюки сняла с запястья тёмно-синюю резинку для волос и собрала волосы в хвост.
Миюки кивнула смотрящей на неё Лине.
Преображение было моментальным.
Чёрные волосы Миюки стали светло-каштановыми.
Резинка для волос стала вишнёвого (тёмно-красного) цвета.
Цвет глаз изменился на светло-карий.
Там стояла девушка, совершенно отличная от Миюки, и очень похожая на Лину.
— Который раз это вижу, но это всё так же восхитительно.
Выразивший свои впечатления вслух Тацуя тоже изменился и стал похож на красивого иностранного юношу. Даже голос у него изменился так, чтобы соответствовать этому лицу.
— Мне так больше идёт? — Чужим голосом спросила Миюки, имеющая чужое лицо.
— Нет, настоящее лицо Миюки для меня самое лучшее.
— …Большое спасибо.
Однако смущение на лице и жестикуляция от обычных не отличались.
Утомлённое лицо Лины, наблюдающей за этими двумя, тоже не отличалось от обычного.
