Нахождение в горячей воде расслабляло тело.
Оно даже улучшало кровообращение и позволяло всем мышцам мягко разжиматься без лишнего напряжения.
Если растянуть в таком состоянии ноги и откинуть голову назад, естественно захочется подать голос.
— Водичка высший класс. …Как думаешь, Брюнхильд? Сегодня в Подсолнухе лимонные ванные.
— Она лишь щиплет мои раны, Казами.
Казами смотрела на потолок, сидя в женской бане «Вечного Подсолнуха» с локтями на краях ванной. Брюнхильд сидела неподалеку, завёрнутая в полотенце и с ногами в воде.
— Ну же. Постарайтесь поладить, девочки.
Ооки плыла на перевёрнутом ведре и улыбалась Казами и Брюнхильд.
— Я просто рада, что никто не пострадал. Вы позвали меня после падения со стратосферы и первым делом попросили сменную одежду.
— Мне очень жаль, что пришлось тебя так волновать.
Казами горько улыбнулась и положила голову на край ванной, чтобы полностью уставиться вверх. Затем накинула на лоб и глаза полотенце.
Спрятав так своё лицо, она выдала ещё один расслабленный вздох.
— Итак. Что теперь будет с 1-м Гиром, Брюнхильд?
— Я послала бумагу Фасольту со словами, что проиграла вместе с Грамом.
Казами слушала тихий голос девушки.
Ко внутренней стене ванной прислонились Грам и G-Sp2.
[Расслабляет?] — спросила консоль копья.
Сторона клинка Грама, скорее всего, сказала «отличная вода».
Со слабым напряжением в голосе Брюнхильд заговорила снова.
— Я не ожидала, что Грам неожиданно потяжелеет.
— Как и я.
Казами решила просто согласиться.
После боя Казами и Брюнхильд оставили Концептуальное Пространство, убедившись, что Ооки зарезервировала баню.
Но к тому времени Брюнхильд больше не могла нести Грам.
Даже так в хватке Казами он был легче лёгкого. То же самое с Ооки. Был лишь один способ, как это истолковать.
…Грам больше не легчает ради людей 1-го Гира?
Брюнхильд, скорее всего, сообщила Фасольту об этом.
Резервации 1-го Гира придётся иметь дело с ещё одной проблемой. Даже если они вернут Концептуальное Ядро, оно не даст им силу.
…Грам так говорит, что бесполезно пробовать то же самое снова и снова?
Их мир был разрушен, а Концептуальное Ядро похищено, но они должны начать здесь с нуля.
— И это означает признать поражение.
— Хм? Ты что-то сказала, Казами-сан?
— Не обращайте внимания, Ооки-сенсей. Эта дурочка всегда теряется в мыслях, когда пытается подумать о чём-то хоть немного сложном.
— Заткнись, — сказала Казами, садясь.
Полотенце сползло с лица, поэтому она положила его за собой.
Она ощущала вес своих пропаренных волос, поэтому завалилась вперёд и нырнула головой под воду.
…М-м.
Почувствовав, как мягкость тёплой воды заливает ей уши, Казами выровнялась обратно.
В окружении всплеска и течения воды девушка испустила вздох.
Проведя рукой по волосам и воде, она увидела, что перед ней что-то плавает.
— Что это за уточка? Ооки-сенсей, приносить игрушки против правил.
— Э? Н-но я с таким трудом купила её в супермаркете вместе с вашим нижним бельём.
О чём только думал продавец? —гадала Казами, повернувшись к Ооки, которая погрузилась в воду по плечи.
— Хорошо, когда можно вытянуть ноги.
— Вы не можете купить дома ванную побольше?
— Нет-нет. Я не такая богачка, — торопливо возразила учитель.
Казами горько улыбнулась, опустилась в воду по плечи и оттолкнулась от плитки внизу, двинувшись назад.
От плеч и шеи разошлась рябь, и когда её спина достала наклонного края, она посмотрела направо.
— Ты не будешь залазить, Брюнхильд?
— Я подхвачу твои микробы.
Казами чуть не огрызнулась на такую прямоту, но вместо этого наклонила голову.
…Ну, полагаю, она не хочет стать как Ооки-сенсей.
Ооки в центре ванной игралась с ведром и резиновой уточкой. Места хватало, поэтому Казами казалось, что ей следует использовать больше пространства для забавы.
…Она может поплавать. Или нырнуть и проплыть до другого конца.
Ей нравилось нырять спиной, но у каждого свои предпочтения. А ещё, возможно, Ооки только делает вид, что играет, чтобы дать им расслабиться после битвы.
…Так и есть?
Казами внутренне озадачилась и повернулась к Брюнхильд, которая всё ещё сидела на краю.
— Не будешь залазить?
Она спросила снова, и Брюнхильд ответила.
Девушка выдала равнодушный вздох и полностью отвела взгляд.
— Мне просто не хочется заводить с тобой дружбу.
— О?
Казами улыбнулась и неожиданно потянула Брюнхильд за ноги, затягивая её в ванную.
●
Когда в воздух поднялся всплеск горячей воды, Казами встала и закричала в большую гулкую ванную.
— Да хватит уже упрямиться, неудачница! Уже всё закончилось!
Брюнхильд встала, расплескав больше воды.
Плеск приумножился, пока она хмурила брови и двумя руками откинула волосы назад.
— Что?! Ты пытаешься начать второй раунд, дурочка?!
Казами ответила, показывая зубы в улыбке и сдёргивая полотенце Брюнхильд.
Откидывая назад волосы, ведьма оставила себя слишком открытой. Не говоря уже о том…
— Не видела табличку?! Не заходить в ванную в полотенце!
Казами взгромоздила худое тело девушки на плечо и швырнула её вниз.
Брюнхильд перевернулась, упав в воду без своего полотенца. Оно осталось на плече у Казами, и та улыбнулась и положила ладони на бёдра.
— Ха-ха-ха. Какой ещё второй раунд? У тебя нет шансов.
После ещё семи смешков Казами заметила нечто странное.
Брюнхильд до сих пор не всплыла.
Ооки посреди ванной тоже удивлённо наклонила голову.
— Она утонула?
— Я очень в этом сомневаюсь, — ответила раздосадованная Казами.
В ту же секунду она заметила, как у дна ванной что-то движется. Девушка увидела волнистое изображение Брюнхильд у плит под своими стопами.
…Это масляная краска?
Она смогла разобрать чёрное письмо.
…Банановая кожура?
Казами без сопротивления поскользнулась назад, и её спина погрузилась в ванную.
Глухой звук сообщил ей, что она под водой, и девушка быстро повернулась к полу, стараясь не глотать при этом воду.
Она увидела на плиточном полу слово «катапульта».
Запущенная из воды Казами врезалась головой во внешнюю стену ванной.
По воде раскатился почти что металлический звук, но ушла секунда на понимание того, что это её череп столкнулся с плиткой.
— П-проклятье! Тебе всё ещё неймётся, да?
С водяным всплеском Казами встала, держась за голову.
Она перевела дух, развернулась и увидела Брюнхильд, стоящую в пяти метрах от неё.
Затем приблизилась к девушке, словно разделяя воду.
— Хмпф.
Казами выпятила грудь и вызывающе встала перед Брюнхильд.
— Ты уверена, что хочешь драться?
Она смерила Брюнхильд взглядом с головы до ванной.
Затем кокетливо откинула назад волосы правой рукой.
— Думаешь, у тебя преимущество в подводной битве просто потому, что тело создаёт меньше трения?
— Да у тебя одна лишь избыточная плоть и ненужные мускулы, драчливая девчонка.
Проклятье. Да ты просто нарываешься, да? — подумала Казами. — Но ладно.
…Больше мы, наверное, так не сможем.
Через три месяца они закончат школу и отправятся своими путями. А помимо того оставалось всего пару дней до 25-го декабря, когда им придётся решить, высвобождать или нет концепты.
Мир тогда может перемениться.
Если это случится, на подобные перепалки, наверное, возможности не будет.
Поразмыслив об этом, Казами с улыбкой на лице посмотрела на Брюнхильд.
— Избыточная плоть, говоришь? Да просто у меня обильный запас. Пока всё хорошо сбалансировано, это не важно.
— Смотря с какой стороны посмотреть, правда?.. Просто выходит, что ты одинаково толстая. Почему бы не посетить мясника, чтобы тебе помог?
— Ой-ой. Жалобы нуждающихся так прелестны. …Если тебе не нравится быть такой плоской, просто отрасти побольше. Хм, кажись, в твоём случае это невозможно. Всё, что ты ешь, идёт прямо в твой сварливый мозг.
Она постучала Брюнхильд по голове и сочувственно улыбнулась, поэтому ведьма стиснула зубы.
Она оскалила клыки и схватила руку Казами.
— Ты нарываешься на драку с 1-м Гиром?
Казами подняла взгляд с серьёзным лицом и отсалютовала.
— Мэм, вы хотите знать, нарываюсь ли я на драку с 1-м Гиром? Неужто все женщины 1-го Гира страдают от недостатка груди? Раз так, я в самом деле нарываюсь на драку со всем 1-м Гиром.
— З-заткнись, тупорылая девка!!!
Брюнхильд оттолкнула руку Казами и указала ей в лицо.
— Если думаешь, что моему телу чего-то не хватает, то твоему мозгу и подавно! Мелкомозгая баба!
— А ты у нас крупномозгая?
— Именно. Мой мозг хорошо раздут, тогда как твой плоский, как доска! Я буду звать тебя плоскомозгой, чтобы покороче!
Ну надо же, куда всё завернулось, — подумала Казами, пытаясь не терять самообладание.
…Если меня тоже занесёт, мы просто будем друг друга обзывать.
— Хмпф! Нечем крыть, не так ли? Полагаю, не следовало ожидать функционирующего мозга от кого-то с таким тупым парнем!
Это вывело Казами из себя. Её мозг переключился на три передачи.
— Не приплетай сюда Каку! Ты и твоя бедная высушенная грудь должна оставить Каку в покое!
На своём крике она послала множество рубящих ударов по груди Брюнхильд.
— Ох, да что же это?! Мисс Казами посылает шторм ударов! Они чудесно звучат против такой идеально плоской груди!
Брюнхильд пригнулась под ударами и выставила ладони. О, нет, — подумала Казами.
— Ах ты ж!!.. Шлёп, шлёп, шлёп! Тяжко, наверное, иметь эти штуки, которым даже шлепков не избежать!
Казами вскоре схватила шлёпающие ладони Брюнхильд.
Они собирались сцепиться ладонями и стукнулись лбами.
Обе девушки зарычали, и Брюнхильд посмотрела на Казами.
— Что ты собираешься делать с Путём Левиафана?!
Казами набралась сил от таких гулких слов, поэтому глубоко вздохнула перед ответом.
— А что ты будешь делать с 1-м Гиром?
— Ха! Как-нибудь разберёмся! Это ты совсем ни к чему не готова! И после того, как так разважничалась и меня ударила!.. Все Гиры весьма встревожены, и вам ещё разбираться с Топ-Гиром, не так ли? Что вы собираетесь делать?!
— Мы тоже разберёмся!
Казами пригнулась, схватила Брюнхильд за живот и выполнила фронтальный суплекс.
Она часто использовала этот приём против одноклассников в бане. Против грудастых лучше подходил немецкий суплекс, но с Брюнхильд фронтальный в самый раз.
Она выдернула худое тело девушки из ванной и повсюду расплескалась вода.
— Кроме того, Отряд Левиафана — специальная команда, собранная вместе, чтобы закончить Путь Левиафана! Так что если кто попытается его остановить, мы примем вызов, кто бы они ни были!
— Даже если это выглядит как отказ признать ваши преступления?!
Казами не волновало, поэтому она подняла Брюнхильд над головой и выдала небрежный комментарий.
— Саяма всегда об этом думает. Даже когда ведёт переговоры.
— З-значит ты не будешь думать вообще?! Это зовётся перекладывать свои проблемы на других!
Этот протест не сработал на неё потому, что она не думает?
— Видишь ли, — начала Казами. — У всех есть сильные и слабые стороны, и у каждого своя работа. Поэтому он занимается переговорами, тогда как я лезу в драку.
Она перевела дух и ощутила напряжение Брюнхильд в своих руках.
— Я не перекладываю это на других. Ничего хорошо не выйдет, если я возьму переговоры на себя.
— Тогда…
— Всё просто. Мы будем драться, а Саяма будет вести переговоры. Так что когда мы покончим со всем сражением, придёт время для переговоров, правильно? И мы будем победителями. Тэстамент. Если ты это понимаешь…
Казами быстро прогнулась.
— Дай своим мозговым мышцам немного отдохнуть!!
Суплекс ронял цель, не швыряя её, поэтому она входила в идеальную дугу с красивым временем зависания.
— А?
Казами наступила на «банановую кожуру» и они обе упали на «катапульту».
Девушки мгновенно стукнулись в подводную стену.
Ванная наполнилась глухим звуком, и соперницы разошлись и встали с обилием всплеска.
— !.. Если собираешься меня швырять, так хоть делай, как надо! Твой мозг и правда высушен!
— Почему ты не избавилась от письма после того, как с ним покончила, Мисс Гладильная Доска?
Они заорали друг на друга и снова стукнулись лбами, но сбоку донёсся голос.
— Да ладно уже всем. Угомонитесь. Позже сюда придут другие люди. И некрасиво говорить о груди или мозгах других.
Ооки передвинулась, шатко разделяя воду.
Казами и Брюнхильд цокнули языками, остановились и повернулись к Ооки, не отрывая друг от друга лбов.
Над водой виднелось всё выше талии Ооки, и женщина провела рукой по мокрым волосам.
Капли воды изгибались, скатываясь по ней, и производили в ванной небольшую рябь.
Казами посмотрела на силуэт Ооки.
…Она превзошла меня как по форме, так и по балансу.
Брюнхильд, скорее всего, думала о том же.
Не понимающая мыслей девочек, Ооки наклонила голову.
— Я сделала что-то не так?
Казами и Брюнхильд посмотрели на её лицо, опустили немного взгляд, будто кивая, рассматривали около пяти секунд и обменялись взглядами.
— Брюнхильд.
— Да, у нас новый враг.
— Г-где? — спросил учитель.
— Ну, понимаешь, — выдала Казами, после чего набрала воздуха в грудь.
Следом она улыбнулась и на пару с Брюнхильд зашвырнула Ооки как раз в центр ванной.
●
Зимой татами твердели и ощущались несколько туговато.
Большой стол с пирожными на нём был холодным и твёрдым.
Комната оказалась просторной, потолок высоким, а свет ламп — белым. Всё это нагнетало ощущение твёрдости.
Единственным источником тепла служил красный свет печки перед западными ширмами.
На него смотрело три пары глаз.
Одна сидела за столом со стороны коридора, а две других — со стороны двора.
Обладателем взгляда со стороны коридора была девушка, одетая в кимоно с подвязанными лентой чёрными волосами. Её левая нога была перебинтована и поэтому лежала вытянутой на подушке.
Выражение лица девушки отображало опущенные ресницы.
— …
С некоторым колебанием она отодвинулась от печки.
Темноволосая личность в школьной форме и парень в костюме смотрели туда.
— Что-нибудь скажешь, Сино-кун?
Парень назвал её имя.
Сино была не уверена, что он подразумевал, и как ей отвечать.
Личность в школьной форме повернулась к парню с участливым лицом.
— Саяма-кун? Если будешь так говорить, ты её только собьешь с толку.
— Правда? Я всего лишь спрашивал её мнения об этих пирожных. …Синдзё-кун, что значит этот кулак?
Произнеся это, Саяма пододвинул блюдо с пирожными к Сино.
Он поместил на небольшую тарелку каринто и поставил Баку на стол рядом.
— Мы не причиним тебе никакого вреда. Как и сказал Кодзи, в данный момент ты — гость клана Тамия. И…
Сино слушала его слова.
Тем временем, Саяма смотрел, как Баку взял каринто двумя передними лапками.
— Прошу прощения на минутку.
— Э?
Она увидела, как Саяма забегал взглядом по комнате.
Синдзё тоже на него посмотрела и удивлённо наклонила голову, поэтому он должен был так себя повести от того, что заметил сам. Ныне парень медленно водил взглядом по потолку.
— Похоже, комната была очищена.
— Э? Да, Кодзи организовал, чтобы все ушли.
Саяма наступил на татами.
Край матраса подскочил, и поднялось длинное копьё.
Сино в недоумении глядела, как Саяма его схватил.
— Когда-то я играл против своего деда в «что-за-урод». Когда старик почти проигрывал, он пытался проткнуть меня копьём, поэтому я швырял его в пруд с аллигаторами.
Договорив, он неожиданно двинулся.
— Здесь.
Парень вонзил весь наконечник копья в потолок.
Тот звучно проткнул дерево. Сино наблюдала, ошарашено открыв рот, тогда как Синдзё смотрела с рассеянной улыбкой.
— Саяма-кун, вдруг кто-то и вправду подглядывал и ты в него попал?
— Туловище восемь очков, голова десять, конечности пять, а жизненно важные органы двадцать, Синдзё-кун.
Он вытащил копьё и посмотрел на кончик.
— На нём ничего нет, Саяма-кун.
— Присмотрись. Кто-то вытер клинок. Работа истинного ниндзя.
С восхищением в голосе Саяма трижды кивнул и вонзил клинок в потолок для неожиданной атаки.
— Ияяяяяяяй! — заорал потолок. — Я замешкался и подарил ему пять очков!!
Недовольный таким малым числом, Саяма тут же вонзил в другую точку на потолке. Над головой пробежалось несколько криков и множество шагов или ползков.
— Братуха! Братуха! Молодой господин не шутит! Шпионить тут не игрушки!
— Ха-ха-ха. Не глупи. Разве не говорят — относись к играм как к работе, а к работе как к игре?!
— Ох, какой же ты умный, братуха! Получается, ты так можешь умереть от игры, правд… оп?!
Конец предложения изменился, когда Саяма ткнул ещё раз.
— Ха-ха-ха, — сказал парень. — Похоже, сегодня у нас большая аудитория!
— А, ай-ай-ай-ай! Ты меня проткнёшь! Стой! Ты меня проткнёшь! Хватит! Хватит тыкать! Хва-хва-хва-хватит ты-ты-тык стой!
— А-а! Он достал Синго! Пхо!
— А-а, Такеси тоже?! Он набрал 28 очков! П-аааа!!
Саяма преследовал убегающие и кричащие шаги, продолжая вонзать. Он наконец-то добрался до раздвижной ширмы.
— Прошу меня извинить. Я вернусь, как только прогоню копьём ещё людей. …Синдзё-кун, побеседуешь вместо меня. Ты хочешь узнать то же, что и я.
Он открыл ширму ногой и побежал по коридору, тыкая всё время в потолок.
Слыша вопли и отрывистые голоса, гудящие сверху, Сино повернулась перед собой.
Она осознала, что у Синдзё такое же выражение лица.
Однако та отошла быстрее.
В её глаза вернулась ясность, а разум вернулся к реальности.
Завлекаемая этим, Сино тоже пришла в себя.
— Ах.
Её разум вернулся, и она увидела, как Синдзё вздохнула и свесила голову.
Словно успокаиваясь, девушка откусила яцухаси и отпила чаю.
Затем подняла взгляд и посмотрела на Сино с толикой силы в бровях.
— Эм, я извиняюсь за это. Я и в самом деле не понимаю странные обычаи этого дома.
Звуки тычков и беготни в коридоре за спиной Сино значительно отдалились.
— Что ж, откуда начнём? Ради нас обеих.
