В горах располагалась фабрика.
Несмотря на пятна и следы возраста, которые выказывали себя в ярком контрасте, строение выглядело невинно в лунном свете.
На запыленной расчистке перед ним стояло два человека.
Один из них являлся высоким худым стариком, выдыхающим пар. Вокруг его головы была обёрнута ткань, подобно тюрбану, а белое дыхание далеко разносилось изо рта.
— Хм, в горах холодно. И в самом деле, холодно. И твоё дыхание на удивление белое, прораб.
— Это сигаретный дым, Хаджи, — ответил старый прораб. — Кстати говоря, нам нормально быть здесь?
Хаджи поднёс руку ко рту.
— Хм, — сказал он, кивая, — вполне. Мы должны достичь шестого подземного уровня UCAT после поглощения восьмидесяти процентов наших ресурсов. И когда мы туда доберёмся — Концептуальные Ядра, считай, в наших руках. Да, в наших руках. Я не прав? Хм?
— Я не об этом. Я о нашем призыве к справедливости, — старый прораб выдул дым в небо. — Я помогаю тебе из-за личной обиды. Плюс мне нравиться возиться с машинами. Но я никогда особо не слышал о тебе, Хаджи.
Повеял ветер, и дым прораба завихрился в небо и растворился. Он поднял воротник своей робы.
— Возьми, к примеру, войну этого мира. В этой стране, по крайней мере, всё решали политики. Я завёл семью, и моя дочь даже закончила университет. И никому нет дела, что я потерял семью в той войне, которая никак не выходит с памяти.
— Наша война не кончилась. Разве наше сходство не в этом?
— Тогда давай прекратим говорить обо мне. ...Как же это твоя война не кончилась?
Старый прораб выдул дым в ночное небо.
Он поредел, рассеиваясь и расстилаясь.
— У меня два вопроса, Хаджи. Тебе не обязательно отвечать, и я, наверное, всё равно узнаю ответ завтра. Первый о твоей войне. А второй…
Он задал вопрос.
— Второй о войне Микоку, Сино, Тацуми и Алекса.
— С чего бы? С чего бы тебе захотелось об этом спросить?
В голосе Хаджи слышался намёк на улыбку, и старый прораб выдал короткий ответ, глядя в небо.
— Война важна для меня.
На этот раз он выпустил изо рта пар вместо дыма, и дыхание растворилось в небе.
— Шестьдесят лет. Я ждал шестьдесят лет. Шестьдесят лет назад кто-то умер ради моего спасения. Быть может, моя мать или отец, или сестра, или все они вместе. И с тех пор, отчаянно пытаясь выжить, я вечно гадал, не легче ли было выжить моей матери, отцу или сестре, чем мальцу вроде меня. И я задавался вопросом, почему выжил как раз тот, кому сложней всего это сделать.
— ...
— Я создал новую семью и завёл детей, но это сомнение до сих пор не прояснилось. Я не умирал ради спасения своих детей, да мне и смелости не хватит умереть. И даже попытайся я спросить, этот мир всё равно пытается отмахнуться от той войны. Шестьдесят лет. Прошло шестьдесят лет, и теперь нет никого, кто бы видел людей, бывших со мной тогда, и все они твердят, что такая война не должна повториться.
Он продолжил говорить.
— Люди, бывшие со мной, умерли на войне, но как раз на войне я и был с ними. Если непозволительно повторение той войны, что делать с драгоценным временем, которое я провёл с семьёй? Все мои труды ради детей обязаны тому, что они сделали для меня тогда. Я узнал всё это через войну... Поэтому я хочу начать новую войну и увидеть её теперь собственными глазами, когда прошел больше, чем моя мать, отец и сестра прошли тогда. Это единственный способ освободить меня от той войны.
Все его слова растворились в воздухе.
В ночном небе ничего не осталось, но к нему присоединились раскатистые слова Хаджи.
— Будет лучше мне ничего не говорить, прораб.
— Спасибо тебе, Хаджи, что так спокойно выслушал. Расскажи я это молодняку, наверняка бы кончилось нравоучениями. Но ты не такой, правда? Твоя война и война Микоку и Сино такая же, как и моя?
— Моя не такая, — негромко ответил Хаджи. — Нет, моя не такая.
Старый прораб опустил взгляд с неба и повернулся.
Он увидел, что Хаджи протягивает руку.
Прораб вытащил сигарету и зажёг её от своей во рту.
— Эти крепкие.
Хаджи, не кивая, сделал затяжку и оставил дым сочиться изо рта сквозь зубы.
— Я благодарен. Да, очень благодарен.
— За что?
— За всё, прораб. Разве не так? Хм?
На этот вопрос Хаджи неожиданно поднял взор к небу.
Он засунул руку в карман и проговорил сквозь дым, выходящий изо рта.
— Расскажу-ка тебе историю о давнишнем времени, прораб.
Дым от его дыхания расстилался в небе.
— Давным-давно был чудесный мир. Это был пустынный край, освещённый двумя крайностями света и тени, но он полнился концептами феномена тепла и заметно так взаимодействовал с другими мирами. Тот мир поддерживал другие силой и расчётами, необходимыми для её использования. Но с началом Концептуальной Войны на него нацелились первым. Прочие миры одновременно страшились и желали его технологии и знания, — объяснил Хаджи. — И поэтому политики того мира пытались уничтожить прочие миры. Но местного короля и генерала посетила мысль. Что, если вместо уничтожения остальных, собрать их в собственном мире, пригласить жителей из других миров и создать величайший мир? Для достижения этого они создали гигантского механического дракона со способностью конструировать мир. Но...
— Но?
На вопрос старого прораба Хаджи на секунду замолчал.
Через некоторое время он поднёс ладонь ко рту, оставив сигарету между пальцами, и развернулся.
Он улыбнулся со смягчившимся выражением лица.
— Я слишком много болтаю, разве нет? Как думаешь? Хм?
— Время от времени это не помешает. Завтра всё подойдёт к концу. Как наши странные отношения, так и этот мир.
— Вот так, — промолвил Хаджи с покорным вздохом.
Он вышел перед взором старого прораба и спрятал своё лицо от мужчины.
— Король пообещал жениться на сестре генерала и в честь события отправился на битву. На битву в союзе с 3-м. Но именно тогда настигло предательство. Политики предали короля, и он погиб,так и не вернувшись из нижайшего мира. Генерал вернулся раньше короля, и его захватили в плен, а его сестра, обещанная королю королева...
— Что произошло с королевой? Я слушаю, потому расскажи мне, Хаджи.
— Конечно. Политики использовали её как последний компонент модифицированного механического дракона.
Он протяжно вздохнул.
— Генерал затем набрался решимости и начал атаковать другие миры, но чтобы его остановить явились люди из нижайшего мира. Один из врагов напал на генерала, но в результате они оба только лишились глаза, а сестра генерала была уничтожена... вместе со всем миром.
Он засмеялся, и в воздух вылилось белое дыхание, состоящее не из дыма.
В какой-то момент ветер утих, поэтому пар только расстилался в ночном небе, словно его туда выкинули.
Под ним старый прораб проговорил.
— Кто же этот твой враг?
— Член старого UCAT, отвечающий за 9-й Гир: нынешний директор отдела боевых операций Абрам Месам. Именно он убил мою сестру Шахрназ, ставшей великим механическим драконом Заххаком. При этом я слышал, что позже он женился и прожил счастливую жизнь. Вот моя война, прораб.
Он сделал шаг перед прорабом и пожал плечами.
После паузы плечи Хаджи опустились.
— Нелепо, разве нет? Я столько говорил о концептах и судьбе мира, но всё сводится к затаённой обиде за потерю дорогого друга и родственника. Не думаешь? Хм?
— Если уж это нелепо, то моё совсем ничего не стоит. Но...
— Но?
— Как я понимаю, ты не собираешься ничего говорить о войне Микоку, Сино, Тацуми и Алекса. Как далеко ты собираешься завести их войну, жертвуя своим прошлым, Хаджи?
Спина Хаджи ответила не сразу.
Прежде чем он заговорил, в воздух раскинулось несколько полос сигаретного дыма.
— Их война касается только их четверых, прораб. Они должны были спасти тех из нас, кому некуда идти, и начать другую войну. Однако возможности им так и не представилось. Мы были столь бесполезны, что едва смогли вывести их тогда из Осаки. Нам повезло, что мы вообще смогли вернуть Тацуми после того, как её забрали.
Он продолжил.
— И мы так и не вернули Синдзё Садагири.
— Хм? Это одна из девочек Отряда Левиафана, разве нет? Почему её?
— Её мать нас понимала, но вместе с тем отталкивала. Да... И, прораб, позволь оставить тебе ещё кое-какую информацию.
Хаджи обернулся с сигаретой в руке, и скрывая улыбку на губах.
— На стороне той четвёрки абсолютная правота. Она гораздо глубже и шире нашей. Но этот мир сокрушил её во время Великого Кансайского Землетрясения. На завтрашнем поле боя я раскрою ту правоту, и в чём заключается война тех четверых.
— Откуда вообще взяться такой правоте? После Концептуальной Войны мы можем говорить только о событиях Лоу-Гира, верно? Разве есть правота, способная убедить остальные не связанные с этим Гиры?
— Есть. У нас есть законная причина, чтобы сделать Лоу-Гир нашим.
Хаджи вытащил сигарету изо рта и откинул её в воздух.
— Забавно, правда? Хоть мы и готовимся напасть с нашей идеальной правотой, UCAT распадается. По какой-то причине Отряд Левиафана расформировали, их переговорщики разбрелись, а некоторые из них даже стали целью носителей Концептуального Ядра 7-го Гира.
— 7-го Гира?
— Да, — Хаджи кивнул, опустил взгляд и улыбнулся старому прорабу. — Как интересно, что сейчас носители зла будут ослаблены. Как будто этот мир принимает нашу правоту. Как думаешь? Хм?
●
Тёмная комната полнилась тишиной.
Стены, потолок и окно были белого цвета, но все они тонули во мраке ночи.
Пейзаж за стеклом просматривался с небольшой высоты, потому что это второй этаж.
В комнате было темно как в глубинах моря, и даже лунный свет не мог пробиться сквозь окно.
На горизонте между мраком и светом на тёмной стороне стоял одинокий стул.
На том простом трубочном сиденье сидела девушка.
Это Казами.
Она смотрела на то, что лежало на кровати перед ней.
Сверху одеяла высунулась голова Изумо.
Его правая рука тоже оказалась раскрытой и соединялась с капельницей на стойке рядом с кроватью. Большая капельница была на треть полна, и её содержимое каплями стекало по трубке.
Изумо спал.
Казами смотрела туда, где должна лежать под одеялом его левая рука, но одеяло не поднималась, как следовало.
— Прости меня.
Девушка опустила взгляд себе под ноги. Её волосы растрепались, и она не стала убирать их с лица.
— На твоём месте должна быть я.
Она сложила голову боком на кровать.
Её глаза повернулись к лицу Изумо и увидели два объекта, стоящие у кровати.
Это оружие.
Обычно они выглядели как большой меч и копьё длинною в два метра, но теперь укоротились, и их обтекатели были разрушены.
От белой брони почти ничего не осталось, внутренний каркас треснул, а отдельные части покорёжило так, что они выпирали наружу.
В обоих виднелся стальной защитный цилиндр.
Подумав о том, что в них содержится Концептуальное Ядро, Казами отвела взгляд.
...По крайней мере, я не вправе их носить.
G-Sp2, скорее всего, сомневался выходить на поле боя без взаимопонимания.
Она относилась к нему как к оружию, не пытаясь унять его страхи, и в итоге его сломала.
— Прости меня.
Сразу же после того, как Изумо получил ранение, прибыла Сибил, а Икко с Мицуаки сбежали.
Казами думала, G-Sp2 и V-Sw забрал отдел разработок, но по какой-то причине они находились здесь.
...Они, должно быть, думают, что оружие наше.
Девушка не знала наверняка, но все сломанные вещи в палате вызывали у неё чувство вины. Казалось, что их оставили здесь, чтобы преподать ей урок.
— ...
Нет, — подумала она.
Её тревожило множество вещей.
...Что если бы я и Каку отправились в UCAT раньше, не заезжая ко мне домой?
Что если бы они поехали в UCAT другой дорогой?
— Что... если бы Саяма не распустил Отряд Левиафана и мы все были бы вместе?
Она пробормотала эти слова, думая "Какая же я дрянь".
Как и с разрушением G-Sp2, вся вина лежала на ней, потому что именно она была там.
Казами попыталась зарыться головой в одеяло.
Девушка прижала к нему рот и задала вопрос парню под ним.
— Почему?
Она вздохнула.
— Почему я осталась цела?
Их сила в бою казалась одинаковой, но на самом деле Изумо сильнее. Как-никак, он имел свою постоянную защитную мощь. Это отличалось от её способности летать с X-Wi.
Он также был единственным сыном президента ИАИ, тогда как она — единственная дочь обычной семьи.
Она не считала должным судить о "стоимости" людей, но, исходя из полезности и положения, кто нужнее на концептуальном поле боя и в ИАИ?
— Не я, правда?
С этим вопросом она вдохнула, втягивая сквозь одеяло его тепло.
Нет, — поёжилась девушка и сжала кулаки на коленях.
— Я этого не хочу...
Казами вспомнила, как сорвалась на Саяму за роспуск, и в тоже время он приказал ей выступать от их имени.
Тогда она была так напориста, но не теперь.
Девушка вздохнула, и тяжёлое дыхание опустилось в пол.
— ?
Она услышала за окном звук. Внизу говорили люди.
Гадая, кто это, Казами встала.
— А.
Девушка так долго находилась в одном положении, что покачнулась, когда встала.
Чтобы не упасть, она ухватилась за оконную раму.
В тоже время Казами увидела пять человек на стоянке внизу.
Из госпиталя выходили Харакава, Хио, Хиба и Микаге.
— И Брюнхильд с ними.
Я заставила их волноваться? — гадала она, но от этого ей стало только хуже.
Девушка заметила, что Хиба и Харакава не заводят свои мотоциклы.
Хио удивлённо наклонила голову, а Харакава указал на сиденье водителя.
Он показал ей, как использовать сцепление, и подтолкнул сзади коляску вместе с задним сиденьем.
Скорее всего, они пытались не беспокоить больницу громким звуком мотора.
Хиба сделал то же самое. Он усадил Микаге за руль, показал ей, как управлять, а ещё в процессе полапал её за зад, но это не имело значения.
Брюнхильд и её кот продолжили идти пешком, но...
— ?..
Хиба что-то сказал, и Брюнхильд недовольно развернулась. Скорее всего, он отметил, что она не знает дорогу к дому его дедушки.
Брюнхильд шагнула назад, и пятерка отправилась в одном ряду.
Наблюдая за ними, Казами слабо кивнула.
...Они справятся и без меня.
Едва лишь она это подумала, Хио с Баку на голове обернулась.
Она повернулась к Казами.
— — !
Казами инстинктивно отклонилась от окна, но взгляд Хио достиг её не сразу.
Хио не сразу смогла найти расположение её палаты.
— ?..
Когда она прищурилась и явно начала считать окна от края здания, Казами вздохнула и отошла.
Наконец, её взгляд достиг нужного окна.
— ...
Она наклонила голову, заглядывая внутрь.
Казами гадала, может ли она её увидеть, но принцип отражения не даст Хио ничего рассмотреть с залитой лунным светом стоянки, хотя отсюда всё просматривалось.
Кивая на этот факт, Казами тихо произнесла
— Прости меня.
Она сделала ещё один шаг назад к стулу и месту, окружённому сломанными вещами.
Как раз перед этим она увидела, как Хио нерасторопно потеряла управление над своим мотоциклом и врезалась в мотоцикл Хибы.
Казами услышала слабое столкновение, но дальше смотреть не стала.
Харакава, скорее всего, разозлился на Хио.
...По крайней мере, у них хватает на это энергии.
Раз они в безопасности и могут весело улыбаться — остальное не важно. Для себя же она всё испортила.
Казами а одиночестве села на стул, но подняла правую ногу и обхватила её руками. Это позволило ей ощутить присутствие собственного тела, и она медленно вздохнула.
Девушка глянула на G-Sp2 и V-Sw, стоявших сломанными перед ней, и на Изумо, который не открывал глаз.
— Почему я осталась цела?
Казами закрыла глаза, нахмурила лоб, опустила голову и сжала зубы на этих словах.
В её голове ютилась только одна мысль.
Будь Отряд Левиафана целым, это бы всё равно случилось?
— Саяма.
Она заговорила о том, что он сказал.
— Ты сказал мне выискивать прошлое, но я отличаюсь от всех вас. Я не могу этого сделать.
