— А, неважно. Мы договорились на десять, но я потратил большую часть своего жизненного мастерства на восемь. Тебя зовут Цзян Чэнь, да?
Коричневый плащ звучал устало и удрученно, но в его голосе также слышались редкие нотки восхищения.
— Значит, мы закончили сражаться? — Цзян Чэнь усмехнулся.
— Да. — незнакомец заметно расстроился. — О чём ты желаешь узнать?
Он был благодарен за то, что они не стали рисковать своими жизнями. Раскрыть свою личность гораздо проще, чем пожертвовать жизнью.
Рассмеявшись, Цзян Чэнь повернулся к трём другим людям в плащах.
— Надеюсь, у вас тоже нет возражений?
— Я главный среди них. Что я скажу, то и будет. — холодно заявил коричневый плащ.
— Хорошо, раз так. Расскажите мне, откуда вы родом и объясните причину вашей жестокости по отношению к Дому Янь. Если у вас нет достаточных оснований для кровопролития, вы ответите за свои преступления.
— Привлечь нас к ответственности? — проворчал коричневый плащ. — Это достаточно просто. Если у тебя хватит сил, не стесняйся убить нас. Увы, смею предположить, что даже у праотца твоей священной земли не хватит на это мужества. Ни один эксперт не захочет гневить нашего хозяина.
— Это можно считать ответом? — уточнил Цзян Чэнь.
Человек в коричневом плаще усмехнулся.
— Наши первоначальные личности больше не важны. Мы потеряны для истории, так сказать. Думаю, теперь вы можете называть нас Четырьмя Экспертами Природы. Я — Первый Ветер.
Первый Ветер? Совершенно точно, это прозвище, а не настоящее имя. Цзян Чэнь нахмурился.
— Почему ты от меня так усердно отмахиваешься?
— Вовсе нет. — покачал головой коричневый плащ. — Сейчас мы известны только под одним именем: слуги хозяина. Я — Первый Ветер, это Второй Цветок, Третий Снег и Четвёртая Луна.
— Кто ваш хозяин? Что за вражда у вас с Домом Янь? — это было то, что Цзян Чэнь хотел знать больше всего.
Первый Ветер усмехнулся.
— Ты уверен, что хочешь знать? Тогда я скажу тебе. Хозяин не собирался долго скрывать. Когда-нибудь правда должна выйти наружу.
Цзян Чэнь спокойно ждал предстоящей информации. Янь Ваньцзюнь и остальные протрезвели; они предвкушали ответ сильнее, чем он.
— Ну что же? — бесстрастно спросил юноша.
— Фамилия хозяина — Ань.
Когда Первый Ветер упоминал хозяина, в его голосе сквозило раболепие. Кем бы ни был таинственный хозяин, коричневый плащ абсолютно предан ему.
— Ну и что? Какой герой или мудрец носит эту фамилию? — Цзян Чэнь находился в некотором замешательстве.
Первый Ветер холодно усмехнулся. Его взгляд устремился к Янь Ваньцзюню.
— Ты стал дряхлым на старости лет, старик. Или, возможно, ты такой же хладнокровный, как и твои родственники. Даже их смерть не принесла особой пользы.
Янь Ваньцзюнь вспыхнул.
— Чушь! Какое отношение это имеет к Дому Янь?
— Какое отношение это имеет к Дому Янь? — Первый Ветер издевательски рассмеялся. — Твоё сердце действительно твёрдое, как камень. Разве твой сын не сказал тебе, что фамилия твоей невестки тоже Ань?
Как только это было сказано, Янь Ваньцзюнь забился в конвульсиях. Его словно парализовало какой-то таинственной силой. Он застыл на месте.
Хуань-эр, казалось, тоже что-то поняла. Она начала дрожать, а в её ясных глазах светилась искренняя обеспокоенность. Теперь она тоже испытывала неоднозначные эмоции, ведь впервые услышала что-то существенное о своей матери.
Если хозяин этих четырёх плащей носил такую фамилию, значит ли это, что…
Ответ было достаточно легко угадать. Цзян Чэнь уже придумал несколько вариантов.
Тон Первого Ветра был ровным, когда он продолжил:
— В возрасте семидесяти двух лет наш мастер уже обладал виртуальным превосходством в Мириадах Бездн. Он был одним из лучших гениев среди всех странствующих культиваторов. Увы, великий талант вызывал зависть у других. Эксперт какой-то священной земли в порыве гнева бросил его в Безграничную Тюрьму. Томясь взаперти, он не знал, что женщина, которую он любил, родила ему дочь. Вскоре после этого она умерла от горя и печали. Малышка же унаследовала от отца талант к боевому дао, а также жетон, обозначающий её наследие. Когда она выросла, то встретила Янь Цяньфана из вашего Дома Янь…
Янь Цяньфань приходился младшим сыном Янь Ваньцзюню. Другими словами, он — отец Хуань-эр. Правда наконец-то открылась.
Мышцы на морщинистом лице Янь Ваньцзюня дрогнули. Ненависть в его сердце начала рушиться. Он наконец-то понял, почему его не убили во время предыдущих походов сюда. Эти люди более чем способны убить его и, конечно же, хотели поквитаться. Однако его двусмысленный статус отца Янь Цяньфаня означал, что он и их хозяин связаны браком своих детей.
Враждебное отношение старика медленно сменилось досадой. Он вспомнил, как его сын, Янь Цяньфан, встретил красивую и довольно независимую партнершу по дао. В то время весь дом Янь бушевал. Никто не хотел слушать объяснения Янь Цяньфаня, не хотел знать, что за женщину он выбрал себе в жёны. Вместо этого они впали в панику при мысли о Доме Сяхоу. Появление дао партнёра у Янь Цяньфаня означало разрыв помолвки с дочерью этого дома. Его первая суженая наложила проклятие Сотни поколений на беременную леди Ань, и неудачливую парочку отправили в Безграничную Тюрьму, как только Хуань-эр родилась. Янь Ваньцзюнь использовал все свои силы и влияние, чтобы сохранить жизнь Хуань-эр, не без согласия на позорные условия Дома Сяхоу. Он не смог защитить даже сына, не говоря уже о невестке.
Эти воспоминания о прошлом смыли его гнев. Хозяин четырёх плащей был тестем его сына. Учитывая страдания его дочери, почему бы ему не отомстить, когда наконец-то подвернётся возможность? Янь Ваньцзюнь поступил бы точно так же.
Цзян Чэнь тоже затруднялся что-либо сказать. Иногда трудно понять, кто праведник, когда дело касается кармы. Если хозяин этих четырёх людей в плащах — дед Хуань-эр по материнской линии, то его стремление восстановить справедливость в отношении своей дочери вполне оправданно. Точно так же было понятно, почему Янь Ваньцзюнь и Янь Цинсан дали отпор во имя мести. Нелегко найти завершение любому циклу кровопролития.
— Ты сказал, что хочешь отомстить, Янь Ваньцзюнь, но я не понимаю, кому ты хочешь отомстить. Почему ты молчал, когда твой сын испытывал такие муки? А как же твоя невестка и внучка?
Первый Ветер насмехался так самозабвенно, насколько это вообще возможно.
— Если бы мой хозяин не сдержался ради своей дочери, зятя и внучки, ваша смерть была бы вашей собственной заслугой!
