При таком развитии событий в поместье герцога стало довольно оживленно.
Прибыл лично король Дунфан Лу со своим окружением. Хотя свита была немногочисленной, всего семь или восемь человек, они включали других герцогов, а также несколько королевских чиновников. Самым удивительным было то, что король привел с собой свою больную дочь, Дунфан Джижо.
Нужно было отдать им должное, герцоги и чиновники находились на вершине актерского мастерства. У короля и герцогов лица были одно грустней другого.
Будто лежащий в гробу Цзян Чэнь был членом их семьи.
Цзян Фэн был немногословен, лишь поблагодарил их за соболезнования. Если актерская игра была тем, чего они хотели, то ее они и получат.
Однако, когда очередь зажечь благовония дошла до Джижо, этой болезненной девочки, она тихим голосом произнесла:
— Старший Брат Цзян Чэнь, я сожалею, ведь вы оказались втянуты в такую историю только из-за того, что Джижо такая бесполезная. Но не волнуйтесь, если существует жизнь после смерти, Джижо лично извинится перед вами. Когда мы будем там, вы сможете побить меня, накричать или сделать все, что захотите. Отец проводил церемонию, чтобы помолиться за меня, поэтому ваша смерть — это ошибка Джижо. Я надеюсь, небеса поймут и обвинят лишь Джижо, не затронув моего отца или жителей королевства…
Маленькая девочка говорила в такой напряженной атмосфере, продолжая, даже если ей не хватало дыхания, она была искренней и довольно серьезной. Эти слова заставили дворян слегка устыдиться своих действий.
Даже толстяку Сюаню было тяжело ненавидеть ее, несмотря на то, что он страстно ненавидел всех членов королевской семьи Дунфан.
— Принцесса, парень уже мертв, поэтому нет смысла говорить все это. Если вы действительно чувствуете себя виноватой, то лучше выйдите замуж за брата Чэня, когда будете там. Он не смог бы стать вашим супругом при жизни, но после смерти!.. Ха! Ах да, мой брат Чэнь любит красивые задницы. Что касается тела, он…
Никто не мог заткнуть Сюаня, когда он начинал говорить. Его слова сильно рассердили короля. Ты, чертов толстяк, винишь мою дочь? Ты желаешь ей поскорее умереть?
Между тем герцоги старались контролировать выражения своих лиц. Они очень боялись того, что этот шут, толстяк Сюань, рассмешит их, и улыбки покажутся на их лицах в не самое подходящее вовремя.
Цзян Чэнь комфортно лежал в гробу, когда услышал, что Сюань начал терять контроль над ситуацией. Как он мог продолжать лежать, когда происходило такое? Он рывком сел и нахмурился:
— Толстяк, ты мне даже умереть спокойно не дашь?
За исключением его отца, все буквально остолбенели, увидев Цзян Чэня.
Толстяк Сюань был вне себя от радости:
— Брат Чэнь, неужели ты притворялся мертвым?
— Играть труп весьма утомительно, не хочешь сам попробовать?
Лицо короля Дунфан Лу окаменело, когда он увидел, что Цзян Чэнь внезапно сел. Его приспешник немедленно заявил:
— Цзян Чэнь, как ты посмел симулировать свою смерть! Ты ввел в заблуждение своего короля и совершил измену! Ты и весь твой клан должны быть немедленно казнены!
Король никогда не испытывал недостатка в подобных подхалимах.
Цзян Чэню было лень обращать на него внимание, так что он просто вылез из гроба. Он спокойно спросил короля:
— Ваше Величество, Цзян Чэню повезло, и он не погиб. Я только хочу спросить, вы снова собираетесь избить меня тростью или же простите мне непредумышленное преступление?
Дунфан Лу был правящим королем, однако даже его сердце екнуло, когда он встретился глазами с пристальным взглядом Цзян Чэня. У этого поднявшегося из гроба юноши была таинственная, непостижимая аура, которая заставила короля стать немного осторожнее.
— Хмф! Я — король этой страны! С какой стати я должен отвечать на твой нахальный вопрос? Раз тебе повезло выжить, то, так и быть, ты будешь прощен, — Дунфан Лу всей душой желал прибить Цзян Чэня на месте, но инстинкт подсказывал ему, что в данной ситуации лучше будет повести себя, как и подобает королю.
Если бы он сделал хоть одно движение в сторону Чэня, то его подчиненные могли подумать, что он поступает неподобающе его статусу, не говоря уже о том, что герцог Цзян безусловно бы взбунтовался.
— Ваше Величество, эта крыса притворилась мертвой, чтобы избежать ответственности. Такое предательское отношение заслуживает смертной казни! Этот герцог подает прошение, чтобы его величество строго судили его, дабы добиться справедливости.
Это опять был тот подхалим.
Однако герцог Цзян Фэн тоже не терял времени даром, он вскочил и закричал:
— Что это значит, герцог Тяньшуй? Его Величество сказал, что не будет далее настаивать на разрешении данного вопроса, чего вы хотите добиться своим требованием?
Это была привычная картина в кругу 108 дворян. Ведь герцог Тяньшуй и Цзян Фэн, герцог провинции Цзян Хань, были печально известными конкурентами.
Герцог Тяньшуй холодно рассмеялся:
— Цзян Фэн, разве не странно, что ваш сын оказался жив? Я подозреваю, что вы также были во все это вовлечены. Я подаю прошение, чтобы Его Величество тщательно это расследовал. И если я говорю правду, то клан Цзян должен быть уничтожен.
Цзян Чэнь тихонько засмеялся, увидев, что его отец вот-вот взорвется, и пристально посмотрел на короля Лу и его дочь Джижо.
Он небрежно сказал:
— Ваше Величество, уничтожить клан Цзян будет легко, но можно ли с такой же легкостью спасти жизнь ее высочества?
Выражение лица короля изменилось:
— Что ты имеешь в виду, Цзян Чэнь?
— Ничего особенного, просто, когда я находился на грани жизни и смерти, мне показалось, что я слышал божественный голос, который передал мне множество знаний, часть из них касалась болезни принцессы. Подумав о ней и ее болезни, я решил продолжить жить, а также спасти принцессу. Если Ваше Величество думает, что я должен умереть, то, пожалуйста, прикажите опять избить меня до смерти!
Цзян Чэнь был очень умен, и он знал, что сказать, чтобы кого-то заинтересовать. Его слова ударили точно в уязвимое место короля.
Как правитель королевства, Дунфан Лу был тираном и параноиком, однако для его отцовского сердца не было никого дороже Джижо.
Он соблазнился, услышав, что боги интересуются болезнью его дочери. Ведь обряд проводился именно ради ее исцеления.
Болезнь, которую не мог вылечить ни один эликсир и ни одно лекарство, была подвластна лишь богам.
— Цзян Чэнь, ты уверен в том, что говоришь? — хотя Дунфан Лу был королем, в тот момент он не мог не ощутить беспокойство. В конце концов, ранее именно он приказал до смерти избить этого парня.
— Как бы я посмел лгать Вашему Величеству?
— Хорошо! Цзян Чэнь, все, что ты попросишь, будет тебе предоставлено. И если ты сможешь вылечить Джижо, то все сокровища и вся власть в королевстве будут принадлежать тебе.
Теперь настала очередь Цзян Фэна нервничать. Он боялся, что из-за того, что Чэня избили, тот решил сыграть с королем в какую-то игру. Если это так, то впереди их ожидали большие проблемы.
— Чэнь, твои познания в медицине невелики. Многие уважаемые врачи в королевской больнице пытались вылечить ее, ты в этом уверен?
— Успокойся, отец. Даже не обладая обширными знаниями по медицине, я считаю, что здесь нет места ошибке, ведь тут присутствует божественное руководство.
— Да, да. Цзян Чэнь, не стесняйся говорить то, что у тебя на уме. Тебе простят, если ты будешь неправ, но ты будешь вознагражден, если сможешь помочь, — поспешно заговорил Дунфан Лу.
Награда? Для Цзян Чэня это не имело значения. Он действительно собирался довести это дело до конца. А почести, слава и награды — все это прямой путь к смерти.
Сегодня Цзян Чэнь решил вести себя как можно скромнее. Он понимал, что с этих пор максимальная скромность обеспечит ему безопасность, в то время как споры по поводу почестей и наград приведут к вражде с Королем, а также вызовут ревность других герцогов.
Подумав, Цзян Чэнь произнес:
— Ваш скромный слуга — преступник, и не смеет права просить о каких-либо почестях. Ваш слуга выполнит свой долг без страха перед другими, только если Ваше Величество простит мои преступления.
Герцоги, дружественные к Цзян Фэну, рассмеялись про себя, когда услышали слова Цзян Чэня. Этот пацан говорил еще более складно, чем его старик.
Прощение преступлений Король Лу мог даровать ему одним лишь словом.
— Хорошо. Поскольку мы разговариваем в присутствии дворян, то сим я дарую тебе прощение всех твоих преступлений. С этого момента ты снова являешься наследником герцога Цзян Фэна со всеми титулами и полагающимися привилегиями. Если кто-либо вспомнит о твоих прошлых прегрешениях, ему придется иметь дело с королевской семьей.
Слова короля были довольно великодушны. Он не только простил Цзян Чэня, но и запретил остальным вспоминать его преступления. Это означало, что семья Цзян могла больше не беспокоиться об этом в будущем.
Цзян Чэнь ослепительно улыбнулся и произнес шокирующие слова:
— Фактически ее Высочество не больна.
Эти слова потрясли всех.
Цзян Чэнь хотел умереть? Он посмел сказать, что принцесса не больна после всей этой шумихи? Была бы она в таком состоянии, если бы не болела?
Король захотел врезать Цзян Чэню по лицу, но благоразумие заставило его сдержаться. Он должен был позволить ему закончить, даже если не сможет больше терпеть.
— Что за выражения на ваших лицах? Вы действительно хотите, чтобы принцесса была больна?
Герцог Тяньшуй не мог больше сдерживаться:
— Младший Цзян, ты высмеиваешь короля. Ты хочешь умереть?!
Цзян Чэнь задумчиво почесал нос и сказал:
— Ваше Величество, я уже сказал, что получил божественное знание, чтобы пролить свет на болезнь принцессы. Кто-то может прогневать богов, если продолжит поднимать здесь шум.
В любых других обстоятельствах Король Лу был бы уверен, что Цзян Чэнь несет чушь.
Однако он не мог позволить себе не верить ему сейчас. Во-первых, вопрос касался жизни его дочери, во-вторых, ребенка до смерти избили тростью, а он оказался жив. Даже он не мог представить себе, что же это могло быть, если не божественное вмешательство. Он прекрасно знал о мастерстве тех, кто отвечал за проведение казней, как можно было выжить после встречи с ними?
У Дунфан Лу не было выбора, кроме как, основываясь на этих двух причинах, поверить Цзян Чэню. Он серьезно сказал:
— Герцог Тяньшуй, вы свободны.
— Ваше Величество, эта крыса несет дикую чушь… — торопливо произнес герцог.
— Отставить! — сердито сказал король.
Герцог Тяньшуй покорно отступил назад, скрывшись в толпе. Несмотря на желание уничтожить семью Цзян, у него не хватало смелости лоб в лоб столкнуться с королем.
— Ваше Величество, боги сердятся. Они не будут говорить, пока человек, который перебил их, трижды не ударит себя. Но герцог Тяньшуй — могущественный герцог, поэтому его это не должно будет затруднить?
— Кажется, все сводится к вопросу лояльности герцога Тяньшуй королевству. Если бы это касалось меня, то я ударил бы себя 30-ть раз, а не каких-то жалких три раза, — как только Цзян Чэнь договорил, дворяне, стоявшие за королем, начали перешептываться. Некоторые считали это бредом, а остальные принимали за чистую монету.
Естественно, это не им нужно было бить себя. Они были простыми наблюдателями, поэтому не чувствовали никакого давления. Они все уставились на герцога Тяньшуй.
Люди, стоявшие около него, сознательно освободили пространство, чтобы тот оказался на переднем плане.
Внезапно герцог почувствовал дуновение холодного ветерка. Сейчас он понимал, что ни один из его сторонников не был готов за него заступиться. Будто весь мир отвернулся от него.
