Прежде всего, сам Сун Тяньсин не хотел наказывать Цяо Байши. В конце концов, Цяо Байши был его самым ценным подчиненным, которого он лично наставлял. Недавно он заколебался только ради выгоды для Зала Исцеления, но, безусловно, это не были его истинные намерения.
Сейчас он мог воспользоваться текущим положением, чтобы найти выход из сложившийся ситуации.
— Хорошо, старейшина Шунь сказал свое слово, а все мы знаем, что среди нас нет никого более прозорливого, чем старейшина Шунь. Поскольку волнения в столице уже улеглись, даже если семья Лун захочет разобраться с нами, пока что они не станут ничего предпринимать в отношении нашего Зала Исцеления.
Цяо Байши чувствовал себя подавленным, но продолжал молчать. Сейчас он не мог не чувствовать себя опустошенным. Подумать только, несмотря на то, что он посвятил всю свою жизнь Залу Исцеления, ему для спасения своей жизни понадобился посторонний эксперт, с которым он обычно практически не пересекался.
«У меня больше нет причин оставаться в Зале Исцеления…» — подумал Цяо Байши, вспомнив о Цзян Чэне, этом таинственном и благородном юном господине, и на сердце у него сразу же потеплело.
Цяо Байши почувствовал, что по сравнению с его уважаемым учителем Цзян Чэнем, все эти коллеги были такими же мерзкими и отвратительными, как личинки.
Некоторое время спустя в другой комнате Зала Исцеления под единственным зажженным фонарем сидела одетая в зеленое девушка. Ее лицо было потрясающе красивым, словно у бессмертной, снизошедшей до царства смертных.
— Старейшина Шунь, очень редко можно увидеть тебя в гневе, — девушка рассеянно играла с фитилем фонаря, и морщинка беспокойства появилась между ее бровей, благодаря чему ее лицо в свете фонаря стало выглядеть еще чудеснее.
— Хе-хе, Хуан’эр, руководство этого Зала Исцеления просто смехотворно. Цяо Байши — журавль среди кур, и нет ничего удивительного в том, что другие ему завидуют. Они даже хотели передать его Лун Чжао Фэну! Похоже, этот Зал Исцеления — место, в котором глупцы завидуют способным людям, и где не стоит задерживаться.
Старейшина Шунь тихо вздохнул, тон его голоса стал немного мрачным:
— Если бы не чудесные навыки по предсказанию старика Цянь Цзи, которые дали ему знак, что ключ к излечению твоей болезни можно отыскать в этом захолустном королевстве, то что бы нам с тобой делать, изнывая от скуки, в этой унылой глуши?
Тем не менее Хуан’эр счастливо улыбнулась и сказала:
— Старейшина Шунь, прорицания всегда туманны и ненадежны. Предсказание может оказаться правдой, а может и не сбыться. К чему излишне беспокоиться об этом? Лучше пусть все идет своим чередом, и тогда судьба как-нибудь да возьмет свое. Кроме того, если бы мы не отправились сюда, то дома из-за моего больного тела меня бы заперли в четырех стенах и вообще забросали бы своими косыми взглядами, действуя мне на нервы.
Улыбка этой девушки была пронизана каким-то неопределенным и таинственным чувством, напоминая белоснежный пион или прекрасный синий лотос, заключенный в туманной клетке. Ее красивые, яркие и умные глаза сверкали неземным светом, словно отражая лучи ясного весеннего солнца.
— Хуан’эр, ты не находишь немного странным, что Зал Исцеления недавно представил Пилюли Небесной Кармы, Пилюли Безбрежного Океана и Порошок Одинокого Будды? Качество и ранг этих пилюль явно превысили возможности этого захудалого королевства.
— Да, я тоже так считаю. Я даже получила несколько этих пилюль от Сун Тяньсина, чтобы исследовать их. И они действительно необычные. С этими пилюлями, если руководители Зала Исцеления сделают все правильно, то они без проблем смогут доминировать над окружающими шестнадцатью королевствами.
— Однако, вопрос не в том, как поступит Зал Исцеления, а откуда у них эти рецепты? Я помню, что рецепт Пилюли Небесной Кармы был передан слугой семьи Цзян.
— Семьи Цзян? — Хуан’эр была немного озадачена.
— Да, герцог Цзян Хань. Я поспрашивал в округе и узнал, что с Цзян Фэном все в порядке, он самый обычный герцог, каких множество. Однако еще я услышал кое-что странное о его сыне. Тот неподобающе повел себя на Обряде Поклонения Небесам и был избит до полусмерти по приказу Дунфан Лу. Но затем он занялся лечением дочери Дунфан Лу и диагностировал, что она обладает неким телосложением Инь. Кроме того, тот слуга, принесший рецепт, Цзян Чжэн, является личным слугой Цзян Чэня. Тебе не кажется, что с этим Цзян Чэнем связано слишком много странностей?
— Как подобные странности могут быть связаны с сыном обычного герцога? — озадаченно спросила мисс Хуан’эр.
— Да, это действительно слишком необычно. Я даже подозреваю, что именно он стоит за появлением Пилюли Небесной Кармы, Пилюли Безбрежного Океана и Порошка Одинокого Будды. Его тень виднеется за всем, что недавно произошло в Зале Исцеления. И эти внезапные изменения в столице также были вызваны этим человеком. Кроме того, этот человек может контролировать Златокрылых Птиц-Мечей, и он даже убил сына Лун Чжао Фэна, — чем больше говорил старейшина Шунь, тем сильнее изумлялся. — Этот человек лишь пару месяцев назад был позором всей столицы, он даже не мог пройти базовые испытания. Сколько времени прошло с тех пор? И теперь он мгновенно преобразился, став влиятельной фигурой, которая даже малейшими своими действиями может повлиять на обстановку в столице. Хуан’эр, возможно ли, что что-то уже начало сбываться?
— Начало сбываться? — Хуан’эр слегка улыбнулась. — Старейшина Шунь, ты хочешь сказать, что предсказание старейшины Цянь Цзи сбудется благодаря Цзян Чэню?
— Все возможно…
Старейшина Шунь и сам понимал, что все это было сильно притянуто за уши. Ведь как ни посмотри, сын обычного герцога не походил на того, кто сможет помочь им с их проблемой.
Однако старейшина Шунь просто не мог сидеть сложа руки, игнорируя даже такую слабую зацепку лишь потому, что все это слишком мало походило на то, что они искали.
— Если представится такая возможность, я хотел бы встретиться с этим Цзян Чэнем, — старейшина Шунь принял решение.
В ту ночь больше никто ничего не сказал.
Ранним утром следующего дня на Зал Исцеления обрушилась новость, которая произвела эффект, подобный разорвавшейся бомбе. Цяо Байши ушел, оставив прощальное письмо Сун Тяньсину. В этом письме он ясно дал понять, что после своего ухода больше никогда не вернется в Зал Исцеления.
Сун Тяньсин был мрачен, он прекрасно понимал, что его нерешительность сильно ранила сердце Цяо Байши.
— Такое чувство, что он сбежал, испугавшись наказания. Если бы он был невиновен, то зачем тогда бежать? — ругалась старейшина Лань, постоянно повторяя, что она давно уже это предвидела.
— Да заткнись ты уже! — сорвался Сунь Тяньсин. Сейчас он был чрезвычайно расстроен. И у него возникло такое чувство, словно с уходом Цяо Байши, он за раз лишился слишком многого.
