— …
Чуть поодаль стояли два стражника. По всей видимости, чтобы скрыть свои личности, они были с головы до пят одеты в белую военную форму. Они ничего особенного не сказали, даже когда увидели, что Ситри так неучтиво садится. Наверно, это значило, что это было ее обычное поведение, эту Владыку Демонов звали Ситри.
— Вы с той сукой Барбатос друзья по сексу, да? Как оно? Она ведет себя хоть немного сдержаннее, когда занимается сексом?
Я пожал плечами.
— Это вопрос, который серьезно посягает на личную тайну.
— Нет, потому что это удивительно, действительно удивительно. Хотя интригует то, что среди Владык Демонов Барбатос завела себе друга по сексу, но да. Это оно, знаешь? Оно. Ты недурно живешь, занимаясь сексом с такой сукой — таким чувством? А ты знал, что все, с кем она зашла так далеко, за исключением одного человека, все они умерли от ее рук?
Барбатос.
Не мне это говорить, но вам стоит немного следить за мнением широкой общественности о вас.
— Но я такое слышу впервые. Тот факт, что она убила всех своих любовников. Это интересно. А можно рассказать мне в деталях?
— Ну да. Но когда я думаю об этом, это тоже серьезно посягает на личную тайну, знаешь ли?
Ситри попутно жевала хлеб.
— Если я раскрою чью-то личную тайну, тогда я буду единственной, кто станет паршивой сукой. Поэтому ты первый расскажи мне, как оно заниматься сексом с Барбатос. Если уж становиться паршивой сукой, то вместе.
— …
Ситри, Владыка Демонов 12-го ранга, была личностью, которая точно поняла, как торговаться…
Нет, прежде всего, я мужчина.
Не знаю на счет паршивого ублюдка, но я не могу стать паршивой сукой.
Как только я указал на это, Ситри нахмурила брови.
— Шклявотина, когда ты называешь кого-то сукиным сыном, ты называешь его так, потому что считаешь, что он действительно дитя собаки?
— Нет.
— Тормозом ты называешь того, кто на самом деле тормозом не является, правильно?
— Да.
— Тогда «сукин сын» и «тормоз». Извини, но можешь ли ты сказать мне причину, почему я могу обругать тебя, называя сукиным сыном и тормозом, но не могу называть паршивой сукой?
Я не смог ответить.
Как результат, я был загнан в положение, когда мне пришлось дать красочный рассказ, а также описание, как оно было заниматься сексом с Барбатос. Не знаю, как оно выглядело в конечном результате, но я сделал это. Я прочистил горло.
— Для начала, мисс Ситри, у Барбатос весьма яркое разнообразие выражений лица. Даже если она обычно ходит, уверенно смеясь, в постели она другая. Конечно, мы занимаемся этим не только в постели, на полу, где-то, где можно что-то схватить или же где ничего нельзя схватить, поскольку мы совокупляемся свободно, строго говоря, это можно видеть в том, что Барбатос появляется с разной внешностью в невероятно многочисленных разных местах. В этом отношении Барбатос не паршивая сука, которая только ходит и смеется, как все предполагают.
— Хо-хо…
Ситри кивнула головой. От вида ее глаз, сверкающих от предвкушения, казалось, словно она была какой-то ученицей средней школы, которая ревностно слушает урок по сексуальному образованию.
— И что?
— Во-первых, все зависит от того, кто берет на себя роль хозяина, а кто решает взять роль раба на тот день совокупления.
Я объяснил.
— Даже если положение лидера немного изменяется каждый день, согласно общему соглашению, которое мы заключаем непрямо или открыто, испражнения запрещены, но золотой дождь в порядке вещей…
Я объяснял.
— В связи с этим, поскольку число заклинаний, которые Барбатос придумала сама, довольно солидное, она свободно может контролировать степень чувствительности и степень того, что можно вытерпеть за пределами возможностей.
Я продолжал объяснять.
— …
По мере того, как объяснение продолжалось, глаза Ситри, которые некогда сверкали, тускнели и мрачнели, пока наконец не стали совершенно противоположными, другими словами, они потемнели и уже больше не светились интересом, а наоборот мерцали презрением, как глаза мертвой рыбы. Выблевав два раза и прочистив свое нутро, Ситри заговорила.
— Ууух… Вы, ребята, и правда упоротые…
Это была чрезмерная критика.
— Ты и правда хочешь жить, делая это? Нет, неправильно. Ты и правда хочешь делать это, пока ты живешь? А ты не можешь забавляться немного нормальнее?
— Хоть я и хочу этого, кажется, Барбатос не любит привычные вещи.
— Не смеши меня. Когда ты мне все это описывал, твое лицо было полно жизни, а твой голос звучал так, будто ты радуешься. Вы двое оба серьезные извращенцы.
Это была нелепая клевета.
— Ох, как же мне теперь с этого момента смотреть на лицо этой суки Барбатос? Не буду ли я вспоминать твое объяснение каждый раз, когда вижу ее? С таким лицом, с таким мелким телом… О боже. Эй, что именно ты мне сейчас тут рассказал? Зачем ты мне рассказал нечто подобное? Ты хочешь умереть?
— Вот те на. Я озвучил свой отказ рассказывать вам детали, но разве мисс Ситри не настаивала, чтобы я все равно рассказал?
— Даже я не ожидала, что все будет настолько. Хотя в какой-то момент я действительно рассматривала шанс того, что где-то в мире могут существовать подобные извращенцы, я не могла ожидать, что ими окажетесь вы двое. Даже если бы такие извращенцы существовали, я считала, что стоит их воспринимать умом, свободным от предрассудков, но после знакомства с одним лично, не думаю, что я смогу. Прости, но не мог бы ты немного умереть?
Она была абсурдным человеком.
Теперь был мой черед спрашивать.
— Мисс Ситри, теперь ваша очередь рассказывать мне. Это правда, что Барбатос разделалась с каждым из своих любовников собственными руками?
— Не со всеми. Я говорила о всех, за исключением одного.
— Разве это не одно и то же?
— Мм…
Ситри почесала затылок.
— Ну, разве возможно это ее способ расправляться с собственными слабостями? В сущности, Барбатос не доверяет людям. Ее много предавали, и она много предавала других. Но разве отношения любовников не такие, в которых одна сторона может быть легко предана, а также может легко предать другую сторону? Если тебя предадут в любом случае, тогда твоему разуму будет немного спокойнее, если ты предашь первый.
— Это звучит как экстремальное предположение…
— Я пытаюсь сказать вот что.
Ситри вздохнула.
— Она использует черную магию чертовски хорошо, правильно? Изначально Барбатос не была магом, она была воином. Но однажды во время войны ее очень сильно предали, так что это сделало ее некромантом.
— Какая связь между тем, что тебя предают, и тем, чтобы стать некромантом?
Ситри наклонила голову.
— Трупы, я говорю о трупах. Ты знаешь, что черной магией можно контролировать трупы? Трупы, которые уже умерли, также никогда не предадут тебя.
— …
— Мне известно то чувство, которое у тебя сейчас. Она действительно ненормальная, да? Поэтому она мне не нравится. Я понимаю, что предательство, наверно, должно быть шоком. Однако, как мне стоит сказать об этом. Это оно, то чувство.
Это было радикально.
Теперь, когда я думаю об этом.
Теперь, когда я оглядываюсь на это.
В ту ночь, когда был сильный снегопад, после того как она тайком разбудила меня и вытянула на улицу, Барбатос показала мне, как поднимается ее армия мертвецов, словно старалась выставить себя напоказ… Что же происходило в тот момент в ее голове?
Какой же был скрытый мотив за торжественной демонстрацией мне, тому, кто как ее любовник был в самом незащищенном положении, чтобы предать и быть преданным ею, солдатов, которые абсолютно никогда не пойдут против нее.
Ситри заговорила:
— Можно получить шрамы, пока ты проживаешь свою жизнь. Но что там с людьми, которые пытаются ранить мир в ответ только потому, что им причинили боль? Разве это не диаметральная противоположность? Поскольку меня ранили, мне стоило больше стремиться к миру, где другие люди не будут травмированы. Люди должны получать хорошее отношение.
Конечно.
Я понял.
Она была другая по сравнению с нами.
День, когда она сможет понять Барбатос, меня, Лазурит или Фарнезе, скорее всего, никогда не настанет. Это непонимание не было ни печальным, ни неблагоразумным. Оно было прекрасным и рациональным. Для нее было хорошо жить так, как она живет.
Впервые за долгое время я довольно улыбнулся.
— Я вижу, мисс Ситри хорошая.
— Гм?
— Было бы прекрасно, если бы в мире были только такие люди, как вы. Однако тут ничем нельзя помочь. Барбатос — сильная женщина. Если случилось какое-то происшествие, которое смогло полностью изменить Барбатос, хотя я не знаю, что это было, наверно это было нечто ужасное. Тут ничего нельзя сделать. Прошу вас, проявите немного понимания.
— …
Ситри уставилась прямо мне в лицо.
— Ты, да ты хоть знаешь, в какой ситуации ты сейчас находишься? Это то же самое, что Барбатос заперла бы тебя лично. Так почему же ты защищаешь ее?
— Я никого не защищаю. Я просто признаю тот факт, что нечто неизбежное неизбежно. Я считаю себя сукиным сыном, но в то же время, я честный сукин сын. То, какой есть этот мир, неожиданно сложно.
Я слегка усмехнулся.
— Я чувствую, что пришло время спросить. Мисс Ситри, я прошел?
— Прошел?
— Я спрашиваю, считаете ли вы, что будет хорошо не убивать меня. Прошу вас, не разыгрывайте незнание. Разве вы не добавили яд в тот кусок хлеба, который дали мне?
— …
Ситри на мгновение замерла.
Вокруг нас надолго залегла тишина.
