Вместо того чтобы ответить на вопрос Чжан Сюаня, маленький цыпленок нахмурился и недоверчиво пробормотал: — Очень странно!
— Что странного? — Спросил Чжан Сюань.
— У них поединок насмерть и я думал, что они оба отдадут ей все свои силы, но по какой-то причине… — на этом слове маленький цыпленок склонил голову набок, обдумывая странность. — Почему мне кажется, что они сдерживаются?
— Неужели они прощупывают друг друга, чтобы найти подходящий момент для удара? — Тревожно спросил Чжан Сюань.
В большинстве сражений культиваторы не шли на все и не раскрывали свои козыри с самого начала. Вместо этого они пытались бы выяснить способности противника, чтобы максимизировать эффективность своих козырей.
Земля продолжала колебаться под их ударами и даже горы, на которых они стояли раньше, превратились в пыль.
Им действительно повезло, что они не были на Небосводе, иначе битва такого масштаба мола легко разрушить любой крупный город. Бесчисленные Боги наверняка погибли бы в этой катастрофе.
— Неужели ты думаешь, что сможешь остановить их своей нынешней силой? — Спросил Чжан Сюань.
— Это невозможно, — ответил маленький цыплёнок, качая головой. — После моего воскрешения мое развитие значительно выросло, но я все еще далек от них обоих. Будь то Божественный Монарх Линси или Монарх Порабощения Небес, оба достигли высшего уровня силы на Небосводе. Ни один из остальных Божественных Монархов с ним не сравнится.
Услышав эти слова, Чжан Сюань глубоко вздохнул.
Он ожидал такого ответа, но все же не мог не расстроиться. Казалось, он действительно ничего не мог поделать.
Кроме того, даже если маленький цыпленок сумеет остановить битву, это может обернуться большой бедой в ближайшем будущем. Это просто отсрочит неизбежное еще на некоторое время.
Ху-ху!
Серия серповидной Ци меча внезапно заполнила все вокруг.
Ло Жосинь наконец вытащила свое оружие.
Ее искусство меча было чрезвычайно изящным и красивым. Однако оно показалось Чжан Сюаню удивительно знакомым, и парень не мог не нахмуриться.
Он действительно имел некоторое сходство с искусством фехтования, которое он видел у Божественного Монарха из Хижины Меча. Однако концептуализация была несколько иной.
Искусство меча Ло Жосинь выглядело свободным и энергичным, напоминая человека, который не был связан ничем в этом мире.
«Скорей всего она получила совет от Божественного Монарха Хижины Меча».
Он не мог точно оценить, насколько могущественным был Божественный Монарх Хижины Меча, но у него было ощущение, что последний мог сравниться с Ло Жосинь и Божественным Куном, особенно учитывая, что последний смог легко подавить его на одном уровне развития.
Ло Жосинь взяла искусство меча Божественный Монарх Хижины Меча и вложила в него свою душу, приспособив ее и сделав ее собственным искусством.
Присмотревшись повнимательнее, Чжан Сюань заметил, что помимо стремления к свободе техника Ло Жосинь несло в себе еще и концептуализацию защиты.
Единственная проблема заключалась в том, что эти два понятия противоречили друг другу. Желание защитить что-то само по себе было оковами, мешавшими человеку жить свободно.
«Если бы она полностью сосредоточилась на свободе, ее искусство меча стало бы намного сильнее…».
Возможно, он сильно уступал им в плане развития, но когда дело доходило до его умения владеть мечом, он не бледнел по сравнению с ними.
Тот факт, что он мог постичь искусство владения мечом, превосходящее небеса, говорил о многом.
Искусство меча Ло Жосинь несло в себе желание защиты, но в глубине души она действительно жаждала свободы. Хотя она уже подавила это противоречие до минимума, было неизбежно, что оно будет мешать ей в битве.
Это вполне могло стать ее роковым недостатком, когда она сражалась с кем-то такого же уровня.
Если он смог разглядеть это, то скорей всего разглядел эту особенность и Божественный Кун.
С нервно бьющимся сердцем Чжан Сюань повернулся и увидел, что Божественный Кун достает свое оружие.
Это была трость.
Увидев недостатки в технике девушки, Божественный Кун нанес яростный удар тростью, сотворив почти непробиваемую защиту.
Его навыки обращения с тростью поистине устрашающи … и Чжан Сюань был поражен.
Будучи Мировым Учителем, Божественный Кун был известен не своей превосходящей силой, а своим глубоким пониманием культивирования, развития системы Грандмастеров и ценностей, которые он передавал из поколения в поколение. Поэтому многие люди считали его утонченным ученым.
Чжан Сюань думал, что он будет утончен даже в бою, но, увидев это, он понял, как сильно ошибался.
Его трость обрушилась на противника с мощью целого мира, опираясь на мощь, которой никто не мог противостоять.
Выглядело всё жестоко и разрушительно.
Это противоречило его представлениям о том, кем был Божественный Кун.
Но опять же, как мог ли человек, уничтоживший тысячи Потусторонних Демонов, оставаться утонченным?
Следуя по стопам Божественного Куна, он осознавал свои поступки, когда поднимался через миры.
Божественный Кун был человеком, который хотел создать беспристрастный мир, где каждый был силен и мог постоять за себя. Для достижения своих целей он неизбежно должен был время от времени прибегать к насилию.
В эпоху, когда Божественный Кун находился на Континенте Грандмастеров и всеми силами старался обеспечить выживаемость человечества, он в одиночку вторгся в к Потусторонним Демонам и сеял хаос среди них, убивая бесчисленных врагов.
В Мире Азуры он покорил многих противников, чтобы создать и установить систему Эфирных Залов, позволившую миру подняться на более высокие высоты.
Чжан Сюань не сомневался, что Божественный Кун был действительно ужасающим человеком, но его самоотверженность позволяла ему заслужить уважение, а не страх.
Внушая ужас тем, кто переступал его нижнюю черту, великодушно относясь ко всем, кто стремился учиться, он не удивлялся тому, что смог возвыситься как столь уважаемая фигура в эпоху хаоса, о которой мир помнил даже спустя десятки тысяч лет.
Но опять же, это было еще одно противоречие само по себе, и это было видно по его ударам.
Несмотря на жестокость его трости, можно было все еще чувствовать его мягкость и милосердие. Его удары несли в себе убийственное намерение, но он изменял их траекорию в последний момент, чтобы избежать смертельного удара.
Его принципы запрещали ему убивать невиновного человека, из-за чего и возникал внутренний конфликт.
Чжан Сюань покачал головой. «Это тоже недостаток…».
Ло Жосинь жаждала свободы, тогда как Божественный Кун слишком сильно переживал за мир.
И в смертельной дуэли такое считалось недопустимым.
И все же такова была их природа. Он не мог быть изменен так произвольно, особенно в разгар битвы.
«А что же тогда я?»
Видя проблемы в атаках обоих, Чжан Сюань не мог не задуматься о себе.
Постигнутый им Пафос Небес содержал в себе великую тоску по своим близким. Поэтому, его искусство владения мечом было чрезвычайно обязывающим и сентиментальным.
Однако, услышав слова Божественного Монарха из Хижины Меча, он понял проблему своей техники.
Нет ничего плохого в том, чтобы ценить свои чувства, но это было бы слишком мелко, если бы это было все, что нужно. Вместо того чтобы погрязать в чувствах, он должен использовать эти чувства как движущую силу ради защиты своих близких!
«Если бы я был Божественным Монархом, то мог бы вмешаться и предложить выход из этого затруднительного положения. Мне бы не пришлось беспомощно наблюдать, как один из них погибает в этой войне небес…».
«Если бы у меня была сила защитить Небосвод, им не пришлось бы тогда жертвовать собой…».
Эти мысли всплыли в голове Чжан Сюаня.
Для него было огромной пыткой видеть, как эти двое сражаются друг с другом. Ему будет трудно принять результаты, независимо от того, кто в итоге победит.
Он сожалел о своей слабости. Он даже не мог защитить то, что было ему дорого.
Чжан Сюань вздохнул. «Наверное я совсем ничего не понимаю в защите других…».
Именно в этот момент он понял, что концепция, предложенная Божественным Монархом из Хижины Меча, совсем ему не подходит.
Перевоплотившись из своего предыдущего мира, он понял одну вещь. Ему не нравилось, что его судьба находится в руках другого человека.
С тех пор как его путешествие началось на Континенте Грандмастеров, он всегда стоял перед лицом невзгод без страха, продвигаясь вперед за то, во что он верил. Он также всегда старался защитить своих близких от невзгод, но ни разу не думал о защите всего мира.
Он хотел не защищать других, а жить так, как ему хотелось.
