[Могу ли я вылечить бешенство? Я похож на старого китайского врача?] Цзян Чэнь со странным выражением в глазах коснулся лица.
— Брат, ты с ума сошел? — его сестра, что все еще стояла рядом с ним, встрепенулась, когда на лицах доктора и медсестер появилась беспомощность.
Даже лицо Ли Ганмина дернулось: Цзян Чэнь догадался, что этот парень, должно быть, чуть не засмеялся, но вовремя сдержал себя.
Но Ван Чжиюн смотрел на Цзян Чэня, полный ожидания. Казалось, он был уверен, что Цзян Чэнь может.
Бешенство?
На лице Цзян Чэня появилась осмысленная улыбка.
Бешенство на самом деле не было проблемой. Для медиков 21-го века это была неизлечимая болезнь, но она была решена в 22-м веке.
В его хранилище был антибиотик D-уровня, который кроме прочего, также лечил бешенство…
Он купил его в первый раз своего путешествия на Шестую улицу, после того, как он ввел себе генетическую вакцину. Сунь Цзяо говорила ему, что после генетической инъекции его тело устойчиво к большинству болезней, но он решил купить антибиотик, потому что это было круто.
— Я понимаю это не самое сильное обоснование, но я просто хочу его купить, потому что я не слышал о существовании лекарства от всех болезней.
Он забыл, что у него есть антибиотик в хранилище, иначе он дал бы его Ся Шиюй, вместо поездки в больницу.
— Как вас зовут, сэр? — лицо Ван Чжиюна оставалось серьезным.
Хотя он был похож на человека, который из последних сил цеплялся за спасительную соломинку.
Западная медицина была бессильна вылечить бешенство, но его воображение под впечатлением от китайских боевых и медицинских искусств заставило его поверить, что «секретное лекарство» существует, чтобы вылечить неизлечимую болезнь.
Ван Чжиюн всегда был таким простым. Он совершал поступки гораздо быстрей, чем успевал подумать об этом.
Обычно это было бы грубым и необоснованным, но в этот раз им управляла сыновья забота.
Но «секретного лекарства» не существовало. Если бы оно и было, то ее изобретатель точно должен был быть Нобелевским лауреатом.
Антидот D-уровня находился в хранилище.
Но Цзян Чэнь не решался.
[Он должен спасти человека? Или как он должен спасти человека?]
— Цзян Чэнь, — он впервые представился.
— Меня зовут Ван Чжиюн, это моя сестра Ван Синьран. Если, сэр, вы знаете каких-либо мастеров, которые могут спасти жизнь моего отца, я сделаю все, чтобы отплатить за вашу услугу! — Ван Чжиюн разжал кулаки и поприветствовал Цзян Чэня.
Цзян Чэнь выглядел обеспокоенным, он размышлял.
Было ясно, что Ван Чжиюн является важной военной шишкой. По его отношению к людям — отношением «ублюдков» — было понятно, что не собственными усилиями он поднялся по карьерной лестнице. Это значило, что его отец весьма влиятелен.
Цзян Чэнь не имел поддержки в городе Ванхай. У него есть деньги и оружие, но, если он попадает в беду, разобраться будет затруднительно. Бежать в Лос-Анджелес не входило в его ближайшие планы. Кто знает, как обернутся дела. Когда этот сумасшедший парень решит свою проблему.
Он считал, что его богатство может привлечь к себе внимание завистников, поэтому ему нужны были друзья во власть имущих кругах. Независимо от методов и способов, он должен завести знакомства. Или обзавестись в один момент очень влиятельным патроном… В политические игры стоит играть по политическим правилам.
Что может цениться сильней, чем спасенная жизнь? Это была отличная возможность.
Знал бы, где упал, солому постелил. Это тот случай. И солома была.
Принести антидот не было проблемой, но Цзян Чэню нужно было подумать о том, как сделать историю получения «лекарства, которого не существует» правдоподобной.
Ван Чжиюн выглядел простаком, его будет легко заставить поверить в волшебство. Но его сестра, казалось, была гораздо умней. Если бы он просто вынул лекарство, это было бы трудно объяснить. Подлинность также будет поставлена под сомнение.
[Это хлопотно. Даже когда пытаешься сделать что-то «хорошее», остается много нюансов, которые необходимо учесть, предусмотреть…] Цзян Чэнь с горечью улыбнулся.
— Брат, ты хочешь, чтобы кто-то нашел древний рецепт для того, чтобы вылечить болезнь отца? — Ван Синьран с недоверием уточнила мысль брата.
— Какой древний рецепт. Откуда ты знаешь, что китайская медицина не решит проблему, которую не может решить западная медицина! — лицо Ван Чжиюна покраснело, когда он смотрел на сестру.
Ван Чжиюн понял, что он не подбирал слова, когда говорил. Но если бы он признался в этом, то оказался бы полным дураком перед всеми собравшимися.
Доктор тоже криво улыбнулся. Он изучал китайскую медицину, и знал, что там нет рецептов от бешенства.
— Гм. Думаю, я могу попробовать.
Все замерли.
Цзян Чэнь ожидал такой реакции, и она его не удивила. Он хранил спокойствие.
Кто сказал, что его актерство ужасно?
— Это невозможно! – воскликнул врач, который перед этим левитировал в воздухе. Поднятый за воротник, открыл рот с недоверием. Он скептически посмотрел на Цзян Чэня.
— Если кто-то сможет вылечить бешенство, этого вполне достаточно, чтобы получить Нобелевскую премию.
— Жаль, что меня не интересует слава, — Цзян Чэнь пожал плечами, глядя на Ван Чжиюна, – я не прошу ничего взамен. У меня есть бизнес, поэтому мне не нужны деньги. Что касается того, почему я помогаю вам, это потому, что у меня тоже есть отец.
Ван Синьран с недоверием смотрела на Цзяна Чэня. В отличие от своего брата, она была лучшим студентом в Университете Ванхай. Там она изучала социологию и корпоративные коммуникации, которые не связаны с медициной, у нее оставался здравый смысл.
— Вы сможете вылечить моего отца? Позвольте мне быть откровенным, мой отец — Генеральный секретарь города Ванхай (прим. авт. Самый влиятельный человек в мэрии), если вы…
— Я понимаю ваше недоверие, потому что это ваш отец. Но это не значит, что я заслуживаю подозрение. Если вы не верите мне, просто скажите «нет», — Цзян Чэнь покачал головой. — Я делаю это по доброте душевной, и мне не нужно ничего взамен. Но я надеюсь, вы понимаете, обычная медицина не вылечит бешенство.
Цзян Чэнь замолчал и посмотрел на Ван Чжиюна.
Ван Чжиюн был в замешательстве. Он молчал.
[Должен ли я попробовать?]
Слова сестры и доктора родили в нем сомнения. Что, если Цзян Чэнь шарлатан и убил своего отца…
Подождите, даже если он этого не делал, бешенство — неизлечимая болезнь!
С другой стороны, вместо того, чтобы просто ждать смерти, почему бы не попробовать. Он думал об этом, прежде чем решиться на риск.
Он заботился о своем отце. Все просто: причина, по которой он мог безрассудно вести себя в Ванхае, объяснялась влиянием его отца. Если бы не отец, который покрывал, он бы давно был найден мертвым в какой-нибудь богом забытой канаве.
— Я верю вам, я верю, что вы не лжете, — Ван Чжиюн кивнул. Затем он серьезно посмотрел на Цзян Чэня. — Если вы вылечите моего отца, я буду вашим кровным должником.
[Пфф, это звучит как будто вы из бандитской группировки, вы действительно служите в армии?]
— Мне не нужно чье-либо одолжение, но друг звучит неплохо, — Цзян Чэнь небрежно рассмеялся и прошел мимо Ван Чжиюна, он вошел в охраняемую палату, где был его отец.
Ван Чжиюн помедлил минуту, прежде чем тоже улыбнулся.
[Хмм? Этот парень неподражаем]
Он был известен своим безрассудством в городе Ванхай. Он ничего не боялся. Поскольку он был командующим армией, а его отец был политическим заправилой на национальном уровне, он также был вторым человеком в государстве. Спортивные штаны (свойственные детям влиятельных особ, которые учиняли хаос) не соответствовали ему. Хотя он и был весьма безрассуден, у него оставались принципы. Возможно, причиной тому были все те книги про китайские единоборства, которые он прочитал.
Он также обладал еще одной чертой, она заключалась в том, чтобы дружить с людьми, которые обладали уникальными способностями. Конечно, большинство из них принадлежало к военным. Поэтому почти у всех его друзей была одна общая черта — безрассудство.
Поскольку он верил в древние китайские тайные знания, он всегда хотел получать «настоящие» знания от мастеров и развивать свой дух. Его сестра всегда критиковала его за то, что он читал слишком много фантастических романов и искажал этим свою реальность.
— Десять минут, дайте мне десять минут, надеюсь, в этот момент никто мне не будет мешать.
Цзян Чэнь произнес это, прежде чем закрыть дверь за собой, происходящее выглядело таинственно.
Оставшиеся в комнате были озадачены и застыли на своих местах.
