Женщина прижалась к умирающему мужу, пытаясь согреть его теплом своего тела, сберечь утекающую вместе с кровью жизнь.
— Я люблю тебя.
— Нет-нет! Не уходи! Не смей! — слёзы катились по её щекам и падали на окровавленную куртку.
— Прости…
— Мне не нужны твои извинения! Я не…! Крики не могли ничем помочь.
Люк отвёл взгляд и посмотрел на своего компаньона. Он не мог понять, чего тот хочет добиться.
— Просто убить их скучно. Ты ещё не познал настоящую прелесть пыток, — Ван Пин похлопал его по плечу и улыбнулся.
— Оу? — Люк приподнял брови и передал оружием ему. — Тогда вперёд.
Ван Пин забрал у него оружие и ухмыльнулся. Он проигнорировал направленный на него полный злости и страха взгляд женщины и повернулся к другим рабам.
— Свиньи, слушайте меня! Тот, кто изнасилует её, получит свободу.
Люди забеспокоились, но никто не осмелился выйти.
Люк смотрел на напарника, не понимая, что он собрался делать. Он не понимал, чего приятного в том, чтобы наблюдать за тем как сношаются стада людей.
Именно стада. С точки зрения мутировавшего человека, люди были не более чем скотом. Из-за сохранившихся осколков воспоминаний после трансформации они не ели человеческую плоть. И этим отличались от каннибалов. Однако они всегда охотно издевались над ними и наслаждались криками и слезами.
— Нет желающих? Если я верно помню, эта женщина должна быть весьма привлекательна по ваши стандартам красоты, — медленно произнёс Ван Пин.
— В этом вообще есть смысл? — растерянно спросил Люк.
— Разумеется, приятель. Просто учись. Погрузить их в отчаяние можно множеством способов… не только одним убийством, — ухмыляясь, объяснил Ван Пин и облизнул пересохшие губы, а после перевёл взгляд на испуганную женщину, которая пыталась отползти от него.
— Только представь — её изнасилуют прямо на глазах у сына, на ещё не остывшем теле мужа… В каком же отчаянии она будет? Насколько униженной она будет себя чувствовать? Одна мысль об этом меня возбуждает. Разве не в этом состоит цель цивилизации? Расцвести и кануть в забвение под пытками первобытной естественной силы? Хахаха!
Его жестокий равнодушный хохот эхом разнёсся на несколько километров; с веток деревьев вдали даже посыпался снег.
Люк некоторое время пустым взглядом смотрел на улыбающегося собрата, и неожиданно почувствовал, что эта идея ему нравится.
— Вот дерьмо! Да ты гений! Вот дьявол! Наверняка в прошлой жизни ты был актёром.
— Как знать? — Ван Пин улыбнулся и указал оружием в сторону ближайшего мужчины.
— Иди трахни её.
Тот сглотнул, оскалился и решительно ответил:
— Я не могу этого сделать.
Бабах!
И несчастный сломанной куклой осел на землю. На его лице застыло упрямство напополам с недоверием.
— Следующий, — Ван Пин указал оружием на мужчину средних лет, который зажимал кровоточащую рану на руке.
Тот нерешительно сделал несколько шагов и упал на колени.
— Я…
Бабах!
Ван Пин не дал ему возможность объясниться и выстрелом разнёс башку.
Кровавые ошмётки напополам с серым веществом разлетелись в разные стороны; задело даже стоящего рядом мужчину.
Мутировавший человек задрал подбородок и прицелился в следующего раба.
На несчастного произошедшее, похоже, оказало ужасающее впечатление, и он, на мгновение замешкался, посмотрел вниз, но всё же на дрожащих ногах поспешил к женщине.
— Пожалуйста, прости меня, — боясь смотреть ей в глаза, он схватил её за воротник.
— Н-нет… В её глазах плескалось отчаяние.
Мужчина проигнорировал её мольбы, отказался от морали, от всего человеческого достоинства и просто толкнул её на остывающее тело её мужа.
Мысленно он утешал и успокаивал себя. Если он этого не сделает, то умрёт. Пусть он и вынужден так поступить, он не специально.
Ван Пин наблюдал за происходящим; подлинное наслаждение наполняло всё его естество. Цивилизация, все морали и законы… насколько восхитительно всё это уничтожать. Люк стоял рядом с ним и тоже наблюдал, широко распахнув глаза. Его обратили меньше двух лет назад, и он впервые получал такое наслаждение от чего-то ещё, кроме самого насилия.
Ван Пин снова поднял оружие и прицелился в следующего человека. Но не успел даже открыть рот. Патрульный что-то заметил.
— Что это?! — закричал он, указывая на приближающуюся с неба чёрную точку.
Ван Пин тоже посмотрел вверх удивлённо:
— Что это…
Бабах!
Неожиданно снег взорвался и подобно лавине обрушился на толпу.
Взрывная волна раскидала рабов в разные стороны, и они испуганно побросали все строительные материалы и побежали в укрытие и ли спрятались в снегу.
Мутировавшие люди даже не пытались их остановить. Им самим приходилось несладко.
— Бл*дь! Что это вообще такое?!
Ван Пин кое-как поднялся на ноги и посмотрел на столб густого дыма в десяти метрах от себя.
Его зрачки сузились, и в них на мгновение промелькнула тень страха.
…
— Прямое попадание.
— Красотища! — Цзян Чэнь улыбнулся и радостно показал большой палец пулемётчику.
Сквозь открытый люк задувал ледяной ветер, играя с тканью защитного костюма. Пулемётчик в маске обернулся и кивнул в знак признательности, а после достал ещё одну 10-килограммовую бомбу и зарядил пушку.
Цзян Чэнь держал в руках планшет, на котором отображалось поле боя. Располагающаяся в верхней части вертолёта камера предоставляла командиру правдивое изображение местности.
Зелёные точки в трёх километрах от города — это лёгкая пехота Fishbone. Между зданиями притаились замаскированные с помощью специальной раскраски и снега Тигры. Можно было разглядеть только чёрную пушку.
Красными точками обозначались враги, а серыми — гражданские.
Дым поднимался от уничтоженного из пушки грузовика. Зенитному пулемёту так и не выпало шанса выстрелить: его разнесло на маленькие кусочки.
Потерявшие свои ПВО мутировавшие люди начали бежать с поля боя.
Цзян Чэнь оценивал обстановку.
Всё это напоминало игру.
Кстати, стоит заметить, что замкнутую на вертолёте систему управления создала Яо Яо.
— Цель любой цивилизации — уничтожить первобытную жестокость, — пробормотал себе под нос Цзян Чэнь, словно опровергая недавние слова мутанта.
«Смерть уже пришла по ваши души, ублюдки. Сдохните!»
Парень обвёл ледяным взглядом красные точки на экране и нажал на одну из них.
Вжжжж!
Жерло пушки засветилось слабым голубым светом; с лёгким жужжанием активировалась система самонаведения.
Огненный росчерк разукрасил небеса. Бомба устремилась к земле с огромной скоростью; лёгкий шум возвестил о прохождении звукового барьера и даже на мгновение заглушил завывания жестокого северного ветра.
