— Благодаря этой бутылке сирены кристаллический морской моллюск стал обожествленным, — Хан Сень посмотрел на старейшину сирен. Старушка совсем не выглядела старой. Создавалось впечатление, будто бы она вновь превратилась в юную особу.
Взмахнув рыбьим хвостом, старейшина сирен взметнула волны, отплыла от кровавого алтаря и направилась к Хан Сеню и Лань Хайсинь. При этом она высокомерно засмеялась:
— До тех пор, пока в моих руках святая бутылка, мне подвластно все, чего бы я ни пожелала.
Старейшина сирен развела руками и радужный свет устремился в Хан Сеня и Лань Хайсинь. Ее способности были совсем иными, чем раньше, и ее атака была похожа на размытые радужные огни, которые были видны внутри бутылки сирены.
Затем эти нечеткие радужные огни опустились вниз, трансформируясь в кристаллические пузырьки вокруг Хан Сеня и остальных, пытаясь заманить их в ловушку.
Когда-то Хан Сень уже был свидетелем того, как кристаллический морской моллюск задействовал подобную силу, и поэтому теперь он точно знал, что эта сила исходила от бутылки сирены.
Однако старейшина сирен была намного слабее чем кристаллический морской моллюск. От нее исходила субстанциональная сила, но она была очень слабой. В ней не было ничего похожего на цепь субстанций кристаллического морского моллюска.
— Похоже, на самом деле она не может контролировать силу бутылки сирены, но как тогда кристаллический морской моллюск настолько умело использовал подобную силу? Активировать бутылку сирены было невозможно. Кроме того, у него не было крови сирены, необходимой для жертвоприношения, — размышлял Хан Сень.
Лань Хайсинь обрушила всю силу на хрустальную бутылку, но ее попытка не увенчалась успехом. Ее удар поразил бутылку при помощи силы класса короля, но этого оказалось недостаточно, чтобы даже расколоть ее на части.
— Ха-ха! Ничего не выйдет! Такова сила бутылки сирены… Разрешите мне взять вашу кровь, чтобы я могла использовать ее на бутылке сирены. Когда я буду контролировать ее полностью, я достигну еще большей силы, и тогда я смогу основать свою собственную расу, которая будет существовать по всей вселенной. Я стану Альфой! — по лицу старейшины сирен расплылась маниакальная ухмылка, а цвета радуги, окутывавшие ее, стали еще ярче.
По мере того, как она с силой надавливала на стеклянную бутылку, та становилась все меньше. Таким образом она хотела раздавить людей, находящихся в ней.
— Маленькая красная птичка, — понимая, как старейшина сирен использует бутылку сирен, Хан Сень без колебаний вызвал маленькую красную птичку.
Маленькая красная птичка перелетела на плечо Бао’эр, а затем запрыгнула на палец Хан Сеня и защебетала.
— С этим почти покончено. Расправься с этой старой каргой, но ее последние вздохи предоставь мне. Хотелось бы прикончить ее самому, — скомандовал Хан Сень маленькой красной птичке.
У старейшины сирен был такой вид, словно она услышала смешную шутку, и она рассмеялась:
— Это еще не конец, а ты уже сходишь с ума.
Бум!
Не успела эта фраза покинуть уста старейшины сирен, как в воздух поднялась маленькая красная птичка. По ее телу разлилось пламя, когда она поднялась с пальца Хан Сеня. Затем она превратилась в золотого огненного феникса.
Сделав пару мощных взмахов, крылья феникса подняли огненные полосы, которые испепелили стенки стеклянной бутылки. Цепочки вещества, из которого состояли стенки кристалла, были похожи на бумагу. Пламя заплясало по ним, и они в мгновение ока превратились в пепел.
— Видимо, по своим силам старейшина сирен намного уступает кристаллическому морскому моллюску. Это напоминает силу ненастоящего обожествленного, — подумал про себя Хан Сень.
— Обожествленный ксеногеник… Нет… Не может быть! — у старейшины сирен расширились глаза от увиденного.
Лань Хайсинь также не могла в это поверить. С изумлением она уставилась на маленькую красную птичку, которая превратилась в огненного феникса.
Обе сирены были хорошо знакомы с маленькой красной птичкой, с которой каждый день играла Бао’эр. Особенно она любила задирать ее. Лань Хайсинь иногда жалела птичку, но казалось, что она никогда не возражала против издевательств Бао’эр. Она всегда следовала за ней.
В действительности эта маленькая красная птичка оказалась обожествленным ксеногеником. Эта мысль поражала воображение.
Но истину отвергнуть было невозможно. Огненный феникс, в которого превратилась маленькая красная птичка, теперь летел к старухе-сирене. И когда он достиг ее, то выплюнул золотой огненный шар.
Старейшина сирен пронзительно завопила, от ее голоса все вокруг загудело. От ее тела исходило сияние, и этот свет превратился в стеклянную бутылку, в которую пытались заключить маленькую красную птичку, но она превратилась в пыль, как только приблизилась к огню. Пламя с дикой силой рванулось к старейшине сирен.
Старуха не смогла уклониться. Собрав свой ангельский божественный свет, она блокировала атаки руками, но, когда ее руки коснулись огня, они начали гореть. А затем все ее тело охватило пламя.
— Нет! Так нельзя! Я хочу стать альфой… Мне нужна эта священная бутылка… — со злостью завопила старейшина сирен, когда жестокий огонь поглотил ее. Вскоре после этого ее обгоревшее тело превратилось в пепел.
— Это явно была не настоящая обожествленная сила, верно? Судя по всему, ее методы были небезупречны. Чтобы контролировать бутылку сирены, кровь Бай Йи и Лань Хайсинь должна объединиться, — Хан Сень вытащил нож «Призрачные Зубы». Он шагнул вперед и отрубил голову умирающей старейшине сирены.
— Охота на мутанта Ксеногенного Короля: Леди Сирена. Найден мутантный ксеногенный ген.
Однако после убийства старухи огонь не угас. Ее тело превратилось в пепел. Посреди серого пепла лежал синий драгоценный камень, который, по всей видимости, был ее ксеногенным геном.
— Однако я не заполучил ее звериную душу! — схватив драгоценный камень, Хан Сень зажал его в ладони.
Он положил голубую жемчужину в нагрудный карман и направился к алтарю.
Удар!
Юноша хотел было подойти к алтарю, но тут его остановила размытая радуга.
У него не было возможности пройти к этому месту. Он имитировал силу старейшины сирен, но все равно не смог попасть к этому месту.
Лань Хайсинь закусила губу и сказала:
— Похоже, ты зря старался. В конце концов, ты не сможешь получить святую бутылку.
Хан Сень не обратил на нее внимания. Некоторое время он разглядывал бутылку сирены и вдруг сказал:
— Это же ты, да? Последняя Святая Дева сирен, мама Бай Йи?
— Какой же ты сообразительный ребенок, — женский голос раздался из бутылки сирены. Размытая радуга в бутылке сфокусировалась, превратившись в прекрасную женщину-сирену, которая застыла у входа.
Она была с белыми ушами и белой чешуей. Цвет ее кожи напоминал нефрит, и она была даже более гладкой, чем у Хан Сеня.
Ее длинные черные волосы доходили до пояса. Ее глаза были подобны обсидиану. Черты ее лица были очень привлекательными, а улыбка согревала.
— Хо… Святая Дева… — Лань Хайсинь в замешательстве смотрела на женщину, стоявшую у бутылки сирен. Она не знала, как ей успокоиться в этот момент. Ей казалось, что за всю ее жизнь не было столько неожиданных поворотов, как за последние десять минут.
