В том сражении Шараави и его друзья сражались против боевых ангелов Церкви и были тяжело ранены.
Хоть путь к отступлению и был тщательно продуман, но попробуй-ка спрятать четырехсот тысячную армию от преследователей из Церкви и Ювентуса.
Постоянные большие и маленькие стычки ухудшили состояние четырех бхагаванов, отчего они и потеряли сознание.
— Мы… прибыли? — пробормотал проснувшийся Кассано, пытаясь подняться с носилок.
— Господин, нет!
— Господин, мы прикроем ваше отступление и задержим их, впереди граница с северным регионом…
— Да, господин, вы ведь почти перешли в божественный ранг, вам нужно выбраться живым, беречь силы, чтобы потом отомстить за империю!
— Не беспокойтесь, нас четыреста тысяч, мы в лепешку расшибемся, но задержим их…
Командиры боялись, что упрямый Кассано полезет в драку, что в его состоянии было бы верной смертью.
— Даже не вздумайте! — резко ответил тот, пошатываясь, поднялся и взмахнул рукой, но не атаковал.
Этот юный бхагаван, всегда любивший подшучивать над своими солдатами, теперь был обмотан бинтами, как мумия, скрывавшими жуткие раны, враждебная энергия все еще была в его теле и мучила его изнутри.
Он оглянулся и посмотрел на лежащих в беспамятстве товарищей, затем на окруживших его офицеров, потом поднял глаза на Кашшаи и крикнул:
— Смешно, дракон донимает рыбешек на мелководье, посмотрел бы я, как бы ты со мной говорил, когда я победил, в одиночку убил десятерых… Хватит, эти мерзавцы все равно нам не дадут покоя, не можем бежать, значит, не будем бежать, я, Кассано, не буду прикрываться жизнями моих братьев, чтобы бежать! Я еще могу сражаться!
Эти слова были полны отваги и горечи.
Командиры вокруг от этих слов крепче сжали рукояти своих мечей, ощутив гордость за своего героического полководца.
В это время из строя взмыли в небо несколько вспышек — это несколько десятков воинов, не достигших даже лунного ранга, пошли на самоубийственную атаку чтобы защитить свои товарищей.
Трагичная картина разыгралась в небе.
— Ничтожества, еще смеете противиться? — холодно усмехнулся Кашшаи и взмахнул рукой, рассыпав сноп серебряных искр.
Бац-бац-бац-бац!
Несколько десятков несчастных юношей взорвались в воздухе, разлетелись на кусочки.
Но эта жуткая картина не испугала остальных солдат.
Они прекрасно знали, чем им это грозит, но продолжали подниматься в воздух, и в критический момент активировали все свои силы, сжигая себя заживо, продолжая лететь вперед.
Только лишь для того чтобы на секунду отвлечь пятерых уродов в небе, выигрывая драгоценное время для своих братьев.
Командиры на земле тем временем торопили солдат прорываться к проливу.
Узкая полоса воды отделяла жизнь от смерти.
Только пересечь ее — и окажешься во владениях северного владыки Александра.
Разве мастера Церкви посмеют туда сунуться?
Горечь и гнев были на лицах бегущих солдат.
Эта армия прошла огонь и воду, последние остатки двух империй, они не боялись пожертвовать жизнями, но мыслили разумно, и, глядя, на жертвующих собой товарищей, ускоряли бег, направляясь к воде.
Они бежали не от страха.
Они бежали, чтобы однажды вернуться.
В то же время с юга донесся грохот боевых барабанов и вторящий ему гром копыт, на горизонте, ослепительно освещенные восходящим солнцем, появились ряды солдат в латах.
Враги пришли!
Это были рыцари инквизиции.
В белоснежных одеждах, все рангом от пяти звезд и выше, сосредоточенные и готовые убивать, когти и зубы Церкви, прозванные «мечом бога».
Во время обороны крепости Милана эта смертоносная армия, едва появившись, получила преимущество и убила более миллиона солдат объединенной армии.
Теперь они снова были здесь.
Последняя надежда угасла.
В самом деле, вслед за рыцарями инквизиции темной тучей двигалась армия Ювентуса, поблескивая на солнце копьями и клинками, излучая враждебность и опасность.
Настал последний бой.
Остатки армий двух империй были загнаны в тупик.
Даже и если бы это произошло десять дней назад, когда они были в полной силе, под защитой Шараави и остальных мастеров, то даже тогда они бы наверняка понесли поражение.
Сейчас же все было намного хуже.
Теперь же когда юные бхагаваны были без сознания, некому было защитить их от Кашшаи и его [Четырех карателей].
