Когда Линь Чуцзю вошла, Сяо Тяньяо сидел за столом и читал книгу.
Поза Сяо Тяньяо была очень обычной, а выражение его лица — очень серьезным. Он не делал никаких движений, помимо переворачивания страниц книги. Даже за таким занятием он излучал необыкновенную ауру. И даже просто сидя вот так он мог привлечь всеобщее внимание.
Как только Линь Чуцзю вошла, ее взгляд упал на Сяо Тяньяо. Она не увидела ничего больше в его глазах.
Тупо потаращившись на Сяо Тяньяо некоторое время, Линь Чузцю, наконец, пришла в себя. Она наклонила голову, опустила глаза и поздоровалась: «Ванъе».
В комнате немного пахло едой, но Линь Чуцзю поначалу этого не заметила. Только когда она почувствовала запах, она взглянула на еду. Там она увидела несколько блюд на маленькой медной печи слева.
Проглотив слюну, Линь Чуцзю почувствовала, что еще сильнее проголодалась.
Еще прежде, чем Линь Чуцзю вошла, Сяо Тяньяо знал, что она идет. Причина, по которой он не отложил книгу, была в том, что он хотел посмотреть, как Линь Чуцзю встретится с ним, когда войдет, но…
Линь Чуцзю посмотрела на него, как идиотка.
Его настроение само собой улучшилось. Сяо Тяньяо отложил книгу, которую держал в руке, поднял глаза, а потом посмотрел на Линь Чуцзю. При виде того, что она потихоньку сглотнула, улыбка в его глазах стала заметнее.
«Кхм-кхм», — Сяо Тяньяо слегка покашлял, и, когда он увидел, что Линь Чуцзю подняла голову, и сказал: «Иди принеси еду с печки».
Его поведение и то, разумеется, были такими же, как и прежде. Как будто он отдавал приказы слугам. Линь Чуцзю не пошевелилась сразу же, а посмотрела на СяоТяньяо.
Он что, держал ее за горничную? Любовь Сяо Ванъе была необычной.
Линь Чуцзю посмеялась над собой. Затем опустила и прикрыла глаза, чтобы скрыть насмешку в глазах. Она развернулась и принесла рис и чай с печи на стол. Увидев, что Сяо Тяньяо убрал перо и чернила со стола, Линь Чуцзю удивилась.
У нее в сердце было странное чувство. Сяо Тяньяо не относился к ней как к человеку, но он и не вел себя с ней как с чужой.
Сяо Ванъе очень высокомерный.
Но видя, что на столе была еда только на одного человека, Линь Чуцзю подавила беспорядочные мысли и поставила еду на стол. Как раз когда она собиралась встать, она услышала, как Сяо Тяньяо сказал: «Сядь и поешь со мной».
«Ванъе, здесь еда только на одного». Линь Чуцзю была недовольна, и ее тон неизбежно был немного сердитым.
Есть рядом с тем, кто был голодным весь день — он вообще человек?
«Ты не собираешься взять приборы?» Сяо Тяньяо поднял глаза и с серьезным вниманием посмотрел на Линь Чуцзю. Как будто Линь Чуцзю была единственным человеком в целом мире.
Линь Чуцзю признавала, что ее сердце пропустило удар. Чтобы скрыть свое смущение, Линь Чуцзю торопливо развернулась, пошла во внутреннюю комнату и взяла пару чистых столовых приборов.
Набор посуды и палочки, лежащие во внутренней комнате, были теми, которые Линь Чуцзю обычно использовала. Когда они не использовались, их оставляли во внутренней комнате, так что их было очень удобно использовать.
Когда Линь Чуцзю вышла с миской, Сяо Тяньяо уже ел. Увидев, что Линь Чузцю вышла, он показал на место напротив: «Садись».
Линь Чуцзю села с миской в руке и увидела, что Сяо Тяньяо протянул руку, чтобы взять ее миску, а потом… положил больше половины риса из своей миски в миску Линь Чуцзю и холодно сказал: «Я не могу много есть».
Его тон был высокомерным и его обращение холодным и надменным, как обычно. Это целиком и полностью был тон вышестоящего, награждающего подчиненных. Линь Чуцзю и Сяо Тяньяо давно были вместе. Если бы они только что поженились, Линь Чузцю точно бросила бы еду в лицо Сяо Тяньяо.
Бросать мне еду, потому что ты не можешь ее съесть, кто я, по-твоему, такая?
Свинья или мусорное ведро?
Но теперь Линь Чуцзю знала, что у Сяо Тяньяо не было дурных намерений. Он просто хотел поесть с ней, но его метод был немного наивен.
Однако при виде неловкости в поведении Сяо Тяньяо Линь Чуцзю все равно очень порадовалась.
Когда Сяо Тяньяо был неспокоен, она была спокойна. Сяо Тяньяо чувствовал себя неловко, а она чувствовала облегчение.
Линь Чуцзю больше не была недовольна едой, которую Сяо Тяньяо ей дал. Она взяла миску и стала есть. Хотя еда на столе была только для одного человека, порция была довольно большой. Линь Чуцзю не стала церемониться — она выбирала блюда, которые ей нравились, и совсем не обращала внимания на Сяо Тяньяо. Она не заботилась о Сяо Тяньяо.
Сяо Тяньяо был помешан на чистоте. Он ел только еду, которая стояла перед ним. Линь Чуцзю не должна была готовить еду для него и, естественно, она не должна была заботиться о том, ест он или не.
За столом было тихо. Сяо Тяньяо никогда не говорил за обеденным столом и, естественно, не поднимал тем. Хотя Линь Чуцзю не обращала внимания на еду и сон, она не хотела говорить с Сяо Тяньяо. Ей не хотелось говорить о пустяках с Сяо Тяньяо, поэтому она не брала на себя инициативу начинать беседу.
Хотя Сяо Тяньяо вел себя чуть более тихо, при виде того, как Линь Чуцзю быстро, но изящно ест, он снова почувствовал себя довольным.
Линь Чуцзю была голодна, так что, даже если ему было что сказать, сначала она хотела поесть.
Хотя она съела лишь половину риса из миски Сяо Тяньяо, его было примерно столько же, сколько она обычно ела. Съев миску риса, Линь Чуцзю наконец восстановила жизненые силы и выглядела более энергичной.
Сяо Тяньяо был очень доволен. Он торопливо съел еду в миске и поставил ее.
«Ты наелась?»
«Порядок». Линь Чуцзю не ела весь день, поэтому этой миски риса было недостаточно, но она также знала, что она была голодна и не могла есть больше, иначе ее желудок не выдержит.
«Ммм, собирайся», — приказал Сяо Тяньяо как нечто само собой разумеющееся, совсем не относясь к Линь Чуцзю как к посторонней.
Да, он не относился к Линь Чуцзю как к человеку, но он и не относился к ней как к чужой. Что ж, как всем было известно, Сяо Тяньяо был приверженцем чистоты и ненавидел женщин.
До того как Линь Чуцзю вышла за Сяо Тяньяо, в поместье Сяо не было ни одной служанки-женщины. Не то что половина Сяо Тяньяо, а весь его двор был запретной для женщин территорией. Даже служанка Линь Чуцзю не могла появляться в его дворе или рядом с ним.
Линь Чуцзю была первой женщиной, которая смогла приблизиться к Сяо Тяньяо. Сяо Тяньяо был готов позволить этой женщине, Линь Чуцзю, делать эти обычные вещи, что означало, что он не относился к ней как к чужой.
Сяо Тяньяо всегда был таким. Она не могла изменить его, она могла только… терпеть!
Снаружи палатки ждали охранники. После того как Линь Чуцзю передала миску и палочки им, она повернулась и вошла обратно в шатер.
Линь Чуцзю не пшла сразу к Сяо Тяньяо, а сначала вымыла руки, а затем подошла к Сяо Тяньяо: «Ванъе, вам что-то от меня нужно?» Линь Чуцзю подошла к столу, но не села. Она просто встала там и спросила.
Линь Чуцзю не планировала садиться и не планировала болтать дальше с Сяо Тяньяо.
Сяо Тяньяо нахмурился и хотел спросить Линь Чуцзю, почему он не может видеть ее, если все в порядке?
Но думая, что Линь Чуцзю все еще сердится, он не стал задавать такой вопрос, а потом холодно спросил: «Как дела у Сюаньюань Чжи?»
Если Линь Чуцзю хотела говорить о серьезных делах, тогда он заговорит о серьезных делах. И ему есть, что обсудить с Линь Чуцзю.
Конечно, для этого надо, чтобы Линь Чуцзю была готова слушать.
