Глава 639. Принцесса, будьте нежны
Она использовала скальпель, чтобы разрезать гниющую рану и удалить загнивающую плоть. Это был лучший метод лечения гноящейся раны, но…
Этот процесс был очень болезненным. Это ощущалось так, будто тебя режут мечом. Даже такой железный человек как Чжоу Пин содрогнулся и задрожал от боли. И он не мог не застонать.
Несколько ветераном, которые держали его, увидели, что Чжоу Пину очень больно. Они не могли на него смотреть. Они несколько раз хотели попросить Линь Чуцзю быть нежнее, но они видели ее бесстрастное лицо. Видя его, они глотали слова, которые хотели произнести.
Не только потому, что Линь Чуцзю была принцессой Сяо. Даже если бы она была просто обыкновенным врачом, при виде того, как она серьезно промывает рану Чжоу Пина, как бы грязно и утомительно это ни было, они не могли раскрыть рта.
И сам Чжоу Пин не мог осмелиться заговорить, даже если он умирал от боли, он не сказал бы Линь Чуцзю быть нежнее.
Он знал, что сам напросился.
Линь Чуцзю знала, что Чжоу Пину было больно. Даже если бы она не могла этого выносить, она все равно бы не замедлилась, не то чтобы остановилась, чтобы успокоить Чжоу Пина.
Пьянство, инфекция от инородного тела, вкупе с запоздавшим лечением — состояние Чжоу Пина было очень тяжелым. Гниение раны было величиной с ладонь. Не говоря уже о том, что у него был жар. Рану нужно было очистить как можно скорее. Иначе ногу Чжоу Пина можно было не спасти, не говоря уже о его жизни.
Рука Линь Чуцзю, которая держала скальпель, была рукой гениального хирурга, известной как «Рука Бога». Она привыкла очищать раны. Хотя она прикладывала многовато усилий, эффект был отличным.
Через полчаса рана Чжоу Пина была очищена. Хотя часть плоти отсутствовала, выглядело это гораздо лучше, чем прежде.
«Сегодня опасная стадия. После сегодняшнего дня вам будет лучше. Вы останьтесь здесь и заботьтесь о нем. Следите, есть ли у него жар. Пошлите кого-нибудь за мной, если у него будет жар. Вдобавок, рана слишком большая и глубокая, чтобы ее зашивать. Мы можем только позволить ей затянуться самой. Она оставит шрамы в будущем и повлияет на его способность ходить». Линь Чуцзю дала Чжоу Пину лекарства и перевязала его. В то же само время она рассказала Чжоу Пину о его состоянии и несколько раз подчеркнула: «Если вы снова раскроете рану или будете пить алкоголь, просто ждите своей смерти. Не ходите больше за мной».
«Я… понимаю», — слабо сказал Чжоу Пин, который лежал в постели весь в поту.
Как будто он был рыбой, выброшенной на берег.
Принцесса Сяо сказала ему не пить, так что он больше никогда не будет пить, если только принцесса не попросит его.
Линь Чуцзю посмотрела на него без следа сочувствия или неприятия, и бесстрастно отложила в сторону медицинский мусор, встала и подошла к аптечке, чтобы достать лекарство: «Доктор Чжу, дайте ему это лекарство три раза сегодня, и вот это лекарство — каждые 4 часа». Жаропонижающее и противовоспалительное лекарство было только на один день.
«Хорошо», — императорский доктор Чжу взял лекарство, открыл его и понюхал. Это все еще был тот незнакомый запах, но на этот раз императорский доктор Чжу не решился вмешиваться. Не дожидаясь, пока Линь Чуцзю заговорит, он сказал первым: «Ванфэй, не волнуйтесь, я не возьму лекарство Чжоу Пина». Он долго изучал таблетки прошлой ночью, но ничего не узнал. Он не знал, как Линь Чуцзю делает эти лекарства.
При мысли о создании лекарств глаза доктора Чжу загорелись и он воскликнул: «Ванфэй, я подумал о…»
Линь Чузцю собирала аптечку. Она вздрогнула от крика императорского доктора Чжу. Она повернула голову и сердито сказала: «О чем вы подумали? Это палата пациентов. Не могли бы вы говорить потише?»
«Все нормально, все нормально. Мы в порядке, ванфэй». Все раненые солдаты кроме Чжоу Пина сказали, что это было не страшно.
Что же до Чжоу Пина? Он был слишком слаб, чтобы говорить.
«Меня вдруг поразило, ванфэй. Не сердитесь. Я просто придумал кое-что хорошее для вас?» — Императорский доктор Чжу коснулся своего лба и усмехнулся.
«Хорошее для меня? В чем дело?» — спросила Линь Чуцзю, но не восприняла это слишком серьезно.
Императорский доктор Чжу не расстроился. Он сказал со вздохом облегчения: «Ванфэй, вы не можете пить лекарство? Я куплю печь завтра и превращу все ваше лекарство в таблетки. Если я буду делать это каждый день, эффект будет неплохим. Что вы думаете?» Императорский доктор Чжу очень старался заставить Линь Чуцзю пить лекарство и поправлять свое здоровье.
«Превратите в таблетки? Это хорошо, я несомненно буду принимать таблетки». Это действительно была хорошая новость. Линь Чуцзю, которая была угрюмой все утро, наконец-то улыбнулась. Увидев, что Линь Чуцзю вдруг улыбнулась, несколько раненых солдат были потрясены. И подумали втайне: «Когда ванфэй улыбается, она действительно похожа на девушку».
Ха… как понять, что что-то не так? Принцесса ведь и была девушкой, так? Чего же они удивляются, что она похожа на девушку?
Раненые солдаты потерли свои головы и больше не стали об этом думать…
Когда Чжоу Пин услышал разговор между императорским доктором Чжу и Линь Чуцзю, он слабо открыл глаза и снова посмотрел на Линь Чуцзю: Ванфэй была больна?
К сожалению, он не имел права задать этот вопрос.
После того как Линь Чуцзю упаковала аптечку, она не сразу ушла. Раз уж она пришла в шатер раненых, разумеется, она должна была перевязать раненых солдат и закончить лечить 3000 пациентов, которых требовала медицинская система, как можно скорее.
«Вы серьезно? Вы все равно хотите остаться в шатре раненых на все это время?» Глаза императорского доктора Чжу широко распахнулись, когда Линь Чуцзю сказала, что останется и будет лечить раненых солдат.
На самом деле Линь Чуцзю было неудобно находиться в лагере раненых сейчас. Хотя эти солдаты не посмели бы ничего ей сделать, она все равно была девушкой. Как она могла находиться с группой мужчин целый день? Что люди о ней подумают?
«Здесь столько раненых солдат, разве я не могу остаться и помочь?» Линь Чузцю знала, о чем беспокоится императорский доктор Чжу. На самом деле Линь Чуцзю не захотела бы это делать, если бы медицинская система не требовала бы этого от нее.
Не только из-за ее личности, но еще и потому что в эту эпоху многое было неприемлемо, в отличие от современного мира. Сяо Тяньяо ничего не говорил, но в случае чего, ее ждал бы развод. Что ж, ее не заботило, хоть даже ее ждала бы сотня разводов.
«Да, это хорошая идея, но… как же ванъе?» Доктор Чжу был храбр, но он боялся Сяо Тяньяо. Когда лицо принца Сяо становилось холодным, он не решался ничего сказать.
«Разве я не делала этого раньше? Ванъе ничего не говорил». Сяо Тяньяо сказал бы, если бы его это волновало.
Императорский доктор Чжу задумался: «Тогда мне приказать кому-нибудь приготовить все для вас?»
«Нет, просто делайте, что и прежде. Я закончу в одном шатре». Только так она могла завершить задание, которого требовала медицинская система.
«Ладно, тогда просто делайте, что хотите». Видя, что Линь Чуцзю была искренней, доктор Чжу больше ничего не сказал и лично проводил Линь Чуцзю в другую палатку.
Когда люди в лагере раненых узнали, что Линь Чуцзю была принцессой Сяо, они поняли, что «молодой господин Цзю», который перевязывал им раны так быстро и хорошо, больше никогда не придет.
Хотя в душе они и питали некоторые надежды, они не ожидали, что их надежды сбудутся. Поэтому, когда Линь Чуцзю с аптечкой вошла в шатер, где отдыхали раненые солдаты, и сказала, что будет перевязывать их раны, люди внутри были потрясены.
Им что, это снится?
Или они как-то не так открыли глаза с утра? Иначе как бы они могли видеть здесь молодого господина Цзю, который был принцессой Сяо?
Кучка раненых солдат сидела в оцепенении, даже забыв поприветствовать ее. Но, когда они снова пришли в себя и приготовились выразить уважение, снаружи шатра раздался голос: «Где ванфэй? Я должен доложить кое-что важное!»
Человеком, который говорил, был Мо Цинфэн.
