Раненые солдаты не знали, но доктор Чжу знал!
Когда Доктор Чжу увидел, как Линь Чуцзю убирает отмершие ткани с раны в мгновение ока, он был поражен.
Он знал, что Линь Чуцзю отлично владеет ножом, но он не знал, что мастерство Линь Чуцзю было таким быстрым и точным. Что это за ужасный талант?
«Откуда у вас такая скорость и точность владения ножом?» — спросил доктор Чжу, когда Линь Чуцзю закончила.
«А? Вы спрашиваете меня?» — Линь Чуцзю на мгновение опешила, прежде чем поняла, что доктор Чжу обращается к ней.
«Да, я спросил у вас. Как вы достигли такой скорости и аккуратности? Вы не тратили время, обдумывая, как разрезать ткани. Как вы можете быть уверены, что угол и сила ножа верны?» Он видел, что Линь Чуцзю не раздумывала над этим и просто начинала сразу резать плоть.
Когда Линь Чуцзю услышала вопрос доктора Чжу, она рассмеялась и шутя сказала: «Я боюсь, вы мне не поверите, если я скажу». Многие люди задавали ей этот вопрос прежде. Доктор Чжу был не первым. Линь Чуцзю полагала, что он не будет и последним.
«Я все равно знаю твою природу, девочка. Как же я могу не поверить тебе?» Хотя доктор Чжу и Линь Чуцзю знали друг друга недолго, они сразу поладили. Доктор Чжу знал, что Линь Чуцзю была щедрым и великодушным человеком. Если бы не личность Линь Чуцзю, доктор Чжу не спрашивал бы об этом напрямую. В конце концов, это было делом семейного наследия.
«Я боюсь, вы подумаете, что я что-то скрываю», — Линь Чуцзю поигрывала рукояткой скальпеля, перекидывая его туда-сюда в пальцах: «Как мы все знаем, скорость и точность ножа можно натренировать. Как все говорят: повторение — мать учения, но я правда не практиковалась». Она немного практиковалась поначалу, когда впервые взяла в руки скальпель, но она действительно немного практиковалась потом. Самое большее 0 она практиковалась вязать хирургические узлы.
«Это не оттого, что ты тренировалась? Это врожденный навык?» — глаза доктора Чжу загорелись, и он с интересом посмотрел на руки Линь Чуцзю. Как будто в ее руках были цветы.
Видя, что доктор Чжу ей не поверил, Линь Чуцзю кивнула и сказала: «Это действительно врожденное. Я рождена, чтобы держать нож. Мне не обязательно учиться, мне не нужно много практиковаться. Я знаю, как разрезать ткани, когда вижу рану, поэтому моя скорость естественно оказывается быстрой». Это был инстинкт, почти что неестественный инстинкт. Это также была причина, по которой Линь Чуцзю сумела завоевать положение в мире медицины в таком раннем возрасте.
Линь Чуцзю была известна как гениальный хирург в Стране М. Она твердо и аккуратно держала в руке скальпель. Она никогда не ошибалась, когда резала что-то. Если ей нужно было отрезать один миллиметр, она резала один миллиметр.
Такой точности нельзя было добиться, с ней можно было только родиться. Поэтому Линь Чуцзю стала известным мастером хирургии в Стране М в юном возрасте.
Линь Чуцзю была рождена, чтобы жить в мире хирургии. Согласно оценкам, установленным хирургическим сообществом, у Линь Чуцзю были… все навыки, чтобы вызывать зависть и ненависть других хирургов!
Однако доктор Чжу не завидовал и не ревновал. Он был просто рад услышать слова Линь Чуцзю: «Врожденный талант? Ну разумеется, он врожденный… Я тоже так подумал. Если только ты не преступница. В таком возрасте было бы невозможно достичь такой скорости. Здорово, это очень здорово, ты рождена для работы в больнице».
Когда доктор Чжу раз восхитился, он забыл, что Линь Чуцзю была женщиной. Он несколько раз хлопнул ее по плечу. Линь Чуцзю от неожиданности чуть не упала.
«Кхе, кхе… Не переживай, девочка. В моем возрасте я тебе в деды гожусь», — сухо объяснил доктор Чжу.
Линь Чуцзю молча отошла на пару шагов назад. «Доктор Чжу, все в порядке». Ее заботили не приличия между мужчинами и женщинами, а то, что доктор Чжу ее чуть не пришиб.
«Хорошо, хорошо. Давай, девочка, работай быстрее, не ленись». Доктор Чжу хотел было протянуть руку и снова хлопнуть Линь Чуцзю по плечу. Но когда он протянул руку, он обнаружил, что Линь Чуцзю отошла. Он совсем не мог до нее дотянуться!
Доктор Чжу беспомощно протянул руку. «Ты занимайся своим делом, я не буду тебе докучать». Узнав, что скорость рук Линь Чуцзю была врожденной, доктор Чжу больше не хотел смотреть, как она лечила раненых солдат.
Даже если обычный человек работал бы в сто или тысячу раз лучше, он не смог бы превзойти человека, рожденного с таким талантом.
Что же до зависти?
Доктор Чжу правда не мог позволить себе завидовать, ревновать и ненавидеть. Потому что он не полагался на свои руки в своем заработке. Хотя он тоже хорошо лечил травмы, его специальность была не в этом.
К тому же, нечего было завидовать таланту, данному Богом.
Доктор Чжу медленно вышел и оставил шатер, полный раненых солдат, Линь Чуцзю.
Линь Чуцзю стояла там и смотрела, как Доктор Чжу уходит. Она лишь шагнула вперед и продолжила лечить раненых солдат, когда убедилась, что он ушел.
Хотя ее и восхваляли как гениального хирурга с руками от Бога, она не была Богом. Она боялась, когда была под угрозой, и она тоже совершала ошибки.
Она нуждалась в относительно тихой среде, где она могла сосредоточиться на работе!
Без нападок доктора Чжу остальные надеялись, что Линь Чуцзю сможет спасти их всех, но они не торопили ее в ее работе. Они просто сели и стали ждать, пока Линь Чуцзю подойдет и будет лечить их.
Приспособившись к темпу и интенсивности этой работы, Линь Чуцзю двигалась быстрее сегодня. К тому времени, когда стемнело, Линь Чуцзю перевязала почти двести солдат в шатре.
Линь Чуцзю знала, что работу и отдых нужно чередовать. Хотя она была еще не на пределе, ей нужно было расходовать свои физические и душевные силы так, чтобы не искушать свои возможности. Игра не стоила свеч.
По сравнению с вчерашним днем, было еще рано, но Линь Чузцю не планировала продолжать работать: «Я трудилась два дня, и я устала. Я пойду отдыхать пораньше сегодня и снова вернусь завтра».
То, что Линь Чузцю сказала, было разумно. Хотя раненые солдаты в шатре все надеялись, что Линь Чуцзю продолжит лечить их, они также знали, что это было не простое занятие. Все раненые солдаты понимающе закивали головами и убедили Линь Чуцзю хорошенько отдохнуть.
Линь Чуцзю вышла из шатра раненых. Снаружи был паланкин, но сегодня было еще рано. Люди приходили и уходили из шатра время от времени. Линь Чуцзю было очень стыдно садиться в паланкин и заставлять кого-то нести себя. Кроме того, она не настолько устала сегодня и могла идти, так что…
«Я пойду сама», — Линь Чуцзю отказалась от любезного предложения доехать в паланкине и предпочла пойти сама.
Солдаты, несшие паланкин не настаивали, они только сказали: «Ванъе ожидает Цзю Гунцзы, так что пожалуйста…» Это означало, что Линь Чуцзю могла пойти лишь в шатер Сяо Тяньяо, а не в свой шатер.
Тут не было никаких лазеек для спора!
«Я… я сначала вернусь к себе и занесу свои вещи». Линь Чуцзю не очень-то хотелось идти, но, подумав о том, что Сяо Тяньяо сделал для нее прошлой ночью, она передумала.
Солдат, несший паланкин, сказал с неизменным выражением лица: «Цзю Гунцзы, ваш шатер неисправен. Там течь, когда идет дождь. Я боялся, что ваши вещи могут быть повреждены из-за дождя и ветра. Спросив приказа ванъе, я перенес все ваши вещи в шатер ванъе».
Другими словами, у Линь Чуцзю оставался один выход, а именно…
