Сяо Тяньяо никогда не был принцем с чувством долга защиты противоположного пола. Если он сказал отослать Линь Ваньтин обратно в Линь Фу, это всего лишь вопрос времени, когда Линь Ваньтин вернется в тот дом.
Когда три брата Мэн получили эту новость, они поспешно остановили эту идею и умоляли о милосердии к Сяо ванъе, чтобы, по крайней мере, позволить Линь Ваньтин вернуться позже или завтра.
Из-за прибытия Сяо Тяньяо многие внимательно следили за семьёй Мэн. Если Линь Ваньтин будет отправлена обратно в свой дом, семья Линь потеряет лицо.
Три брата Мэн долго объясняли, но услышали только, как Сяо Тяньяо скзал:
— С каких это пор вы имеете право подвергать сомнению мой приказ?”
Э-э…
Три брата Мэн лишились дара речи, не зная, как ответить. Но поскольку они были умны, то поняли, что проблема может быть решена Линь Чуцзю. Так что они поспешно к ней обратились:
— Ванфэй, этот инцидент может принести позор Линь Фу, Вы можете убедить ванъе?
Независимо от ситуации, Линь Чуцзю являлась частью семьи Линь. Линь Сян был ее отцом, а Линь Ваньтин — сводной сестрой. Она должна сохранить им лицо.
Мэн Санье не знал, что Линь Чуцзю никогда не волновалась о лице семьи Линь. Поэтому, когда Линь Чуцзю услышала убеждения Мэн Санье, она только сказала:
— Третий дядя, разве ты не знаешь характер ванъе? Если ты, старший, не можешь его убедить, что могу сделать я? — дело не в том, что она не могла убедить Сяо Тяньяо, но Линь Ваньтин напросилась.
Сколько это можно терпеть?
Линь Ваньтин думает, что Чуцзю всегда будет позволять ей приближаться к Сяо Тяньяо? Она хотела бы посмотреть, останутся ли у Ваньтин еще какие-то чаянья по этому поводу после того, как Сяо Тяньяо сегодня отправит ее обратно в Линь Фу.
Конечно, самым важным моментом в этом было то, что, если Сяо ванъе дважды прогонит его дочь, Линь Сян полностью потеряет свое лицо.
— Чуцзю… — Мэн Санье видел, что Линь Чуцзю только искала оправдание, но он не знал, что сказать.
— Чуцзю, если ты отошлешь Линь Ваньтин назад, твой отец, он… — Мэн Ши выглядел очень смущенным.
Хотя он твердо стоял на стороне на Сяо Тяньяо, он не мог позволить себе обидеть мужа своей сестры, который являлся премьер-министром.
Линь Сян был узколобым человеком, если они действительно его оскорбят, даже страшно подумать о том, что тот сделает.
Видя обеспокоенное лицо ее трех дядей, которые продолжают убеждать, Линь Чуцзю почувствовала, что нет смысла продолжать:
— Я вас послушаю. Я оставлю Ваньтин на ваше попечение.
— Чуцзю, я знал, что ты добрая, — три брата Мэн вздохнули с облегчением.
Им не терпелось поболтать еще немного. Однако Линь Чуцзю сказала:
— Ванъе, давай вернемся, — семья Мэн не была подходящим местом для нее.
Она была так бедна, у нее не было места, которое она могла бы назвать домом.
— Ммм, — Сяо Тяньяо начал уходить, как только услышал слова Линь Чуцзю.
Что касается вещей Линь Чуцзю, у него есть люди, которые могут позаботиться об этом.
— Ванъе, ванфэй… — три брата Мэн были смущены внезапной ситуацией.
Почему Линь Чуцзю хотела уйти? Разве не лучше уйти хотя бы после еды?
— Дядя, тебе не нужно нас провожать. Я и ванъе уйдем первыми. Я навещу бабушку на следующий день, — Линь Чуцзю обернулась, обратившись к своим дядям.
— Нет, Чуцзю… обед готов. Давай сначала поедим, прежде чем ты уйдешь, — Мэн Ши не мог сказать, была ли Линь Чуцзю зла.
— Нет. Ванъе очень занят, может быть, в другой раз, — Линь Чуцзю еще раз отказалась от доброты своих дядей и вышла на улицу с Сяо Тяньяо.
Когда Мэн Да Фужэнь получила эту новость, она поспешно подошла, чтобы убедить Линь Чуцзю. Но ее остановили стражники Сяо Ванфу:
— Фужэнь, пожалуйста, остановитесь.
Гвардейцы говорили вежливо, но их действия оставались бескомпромиссны.
— Ванъе, ванфэй… — Мэн Да Фужэнь окликнула их громче.
К сожалению, Сяо Тяньяо и Линь Чуцзю ушли уже далеко. Они ее больше не слышали.
Люди снаружи, кажется, не ожидали, что Сяо Тяньяо и Линь Чуцзю выйдут так быстро. Потому что, когда они увидели, что те выходят, они все оказались шокированы. Они хотели подойти и спросить, что же эти двое на самом деле задумали*.
Однако даже после того, как Линь Чуцзю и Сяо Тяньяо сели в паланкин. Они не заметили ничего необычного.
— Что происходит? — Сяо ванъе действительно пришел, чтобы просто забрать Сяо ванфэй?
Шпион, который был настроен более скептически, стукнул в плечо своего товарища и спросил:
— Ты идиот. Кто такой Сяо ванъе? Зачем ему выходить, чтобы просто забрать женщину?
— О… тогда что случилось? — первый шпион тоже считал, что это невозможно, но тогда в чем была его причина?
— Бог его знает. Ты продолжай следовать за ними, я разузнаю в семье Мэн, — Сяо ванъе оставался внутри семьи Мэн почти час, что и не долго, но и не быстро.
— Хорошо!
Было много шпионов, которые разделились на две группы. Некоторые последовали за Сяо Тяньяо и Линь Чуцзю до самого Сяо Ванфу, в то время как другие пошли к семье Мэн, чтобы узнать о том, что произошло.
Те шпионы, которые следили за Линь Чуцзю и Сяо Тяньяо, естественно, не получили никаких новостей. Двадцать четыре человека несли большой паланкин, как они могут приблизиться к нему? Что касается шпионов, которые расспрашивают внутри семьи Мэн?
Хе-хе… они услышали, как Линь Ваньтин встала на колени и извинялась перед Линь Чуцзю. Также не было секретом, что Линь Чуцзю ударила Линь Ваньтин по лицу. Спросить об этом было совсем не сложно.
Но, конечно, Сяо Тяньяо с этим как-то связан. Если Сяо Тяньяо не был в это вовлечен, как они узнали бы об этой новости?
Линь Ваньтин не отправили обратно в семью Линь, потому что Линь Чуцзю ушла раньше. Но поскольку Линь Чуцзю и Сяо Тяньяо ушли рано, люди не могли не вынюхивать то, что произошло во дворе.
— Линь Сян действительно воспитал хорошую дочь, — премьер-министр Ю рассмеялся, но вспомнив свою внучку, глубоко вздохнул.
Им обоим не повезло.
* * *
— Линь Ваньтин? Хотя меня не волнует кронпринц, я не могу позволить кронпринцу жениться на такой женщине. Этот брак отнимет у него последнюю каплю уважения, — произнесла императрица с презрением в глазах.
— Императрица, мать империи, мудра, но кронпринц глубоко влюблен в мисс Линь. Эта рабыня боится, что он не позволит ей выйти замуж за кого-то другого, — старая мама забеспокоилась и попыталась убедить.
Императрица фыркнула:
— Как только Линь Ваньтин женится на ком-то другом, кронпринц, естественно, бросит это дело, — люди вокруг императрицы слышали новость о том, что император выберет принцессу, которая выйдет замуж за принца Запада, но подходящей кандидатуры все еще не было.
— Императрица, мать империи, мудра, — старая мама видимо тоже подумала об этом.
Императрица улыбнулась и с некоторым удивлением спросила:
— Я слышала, что Линь Сян позволил своим людям исследовать Цы Эньтан?
— Да, императрица. Говорят, что это из-за его любви к Сяо ванфэй. Хотя мисс Линь действительно не имеет никакого отношения к смерти Божественного Доктора Мо, она действительно была там. Люди не могли не подозревать ее. К счастью, Линь Сян своевременно взял этот вопрос под контроль, — старая мама была очень информирована.
— Этот ребенок Линь Чуцзю очень умна. Линь Сян воспитал хорошую дочь, — думая о Линь Чуцзю, императрица не могла не вздохнуть.
Она просчиталась в нескольких случаях, связанных с Линь Чуцзю. Однако теперь, когда она знает ее истинное лицо, она никогда не позволит себе снова ошибиться.
Императрица прищурила глаза, но все равно выглядела нежно:
— Цы Эньтан — символ доброты людей. Это вполне естественно для правительства разбираться с этим. Ты, иди и найти кого-то, чтобы отправить сообщение, пусть дворцовый суд передаст Цы Эньтан в гарем. Забота о нем покажет, как императорская семья любит свой народ.
— Императрица… — на лице старой мамы отразилось неодобрение.
Хотя Цы Эньтан был очень важен, этот шаг может легко вызвать у некоторых людей подозрения.
— Успокойся, Цы Эньтан больше не представляет для меня интереса, — было очень трудно разобраться с этим вопросом, как она могла позволить себе снова в это ввязаться…
* 葫芦里卖的什么药— букв. что за зелье (он) продает в кувшине-тыкве обр. какие (у него) намерения, что (у него) в рукаве припрятано, что (он) задумал
