Голос Сяо Тяньяо не был громким, но офицеры оказались слишком напуганы, чтобы сопротивляться. Они замерли на пороге в очень неловких позах. Они больше не решались взглянуть на Сяо Тяньяо. Они лишь стояли там и ждали, пока Сяо Тяньяо снова заговорит.
Сяо Тяньяо не обратил внимания на служителей. Он смотрел только на Линь Чуцзю и вскоре с выражением презрения сказал:
— Ты ванфэй, а не можешь контролировать даже несколько чиновников, ты позоришь меня.
Линь Чуцзю чувствовала себя несправедливо обиженной:
— Они не верят тому, кто я. Что я могу поделать?
— Если они тебе не верят, ударь их, — Сяо Тяньяо поднял руку и создал сильный порыв ветра.
— Ааа… — все офицеры закричали от боли и вылетели за дверь, как собаки, после чего покатились, словно мячи.
Линь Чуцзю посмотрела на это и покачала головой:
— Я не могу это сделать, — если бы у нее были такие мощные навыки борьбы, она сбежала бы из Сяо Ванфу.
Зачем бы она стала оставаться в Сяо Ванфу и терпеть унижения от Сяо Тяньяо, верно?
— Если ты не можешь это сделать, то не устраивай неприятности, тебе не всегда будет так везти, — Сяо Тяньяо махнул рукавом и отошел, затем он пододвинул стул и спокойно сел.
В одно мгновение Цы Эньтан будто преобразился.
Группа чиновников, катившиеся по земле, как мячи, с трудом поднялись и поклонились:
— Ванъе, пожалуйста, простите нас. У этого чиновника нет глаз, он оскорбил принца. Этот чиновник просит ванъе пощадить наши жизни.
*Тук-тук-тук*
Звуки их поклонов заставили детей в зале дрожать от страха. Линь Чуцзю почувствовала, что ее голова распухает. Она хотела попросить Сяо Тяньяо, чтобы он велел им остановиться, но вдруг услышала громкие шаги.
Шаги были уверенные и мощные, они звучали в унисон. Когда она услышала этот звук, то сразу поняла, что это были хорошо тренированные солдаты. Линь Чуцзю приподняла бровь в удивлении:
— Кто-то идет?
Вскоре она получила ответ на свой вопрос.
— Ванъе, ванфэй. Эти подчиненные поздно пришли на помощь. Ванъе, ванфэй, пожалуйста, простите этих слуг, — сильный стражник находился в подчинении у Сяо Тяньяо.
— Уберите этих людей отсюда, — когда Сяо Тяньяо заговорил, служащие хотели просить пощады, но их быстро выставили вон.
Когда Линь Чуцзю увидела быстрые движения стражи Сяо Ванфу, она открыла рот:
— Неужели нужно вытаскивать людей вот так?
— Мне что, нужно делать это самому? — Сяо Тяньяо встал и вышел.
Но когда он проходил мимо Линь Чуцзю, то остановился и сказал:
— Каждый раз, когда ты попадаешь в беду, мне приходится являться и разгребать твои проблемы. Скажи… сколько раз я тебя спасал?
Когда его слова прозвучали, Сяо Тяньяо даже не дал Линь Чуцзю возможности заговорить, он тут же вышел на улицу.
— Эй… — Линь Чуцзю хотела остановить Сяо Тяньяо и спросить, что он имеет в виду.
Но она услышала его приказ:
— Отнесите всех детей в больницу.
— Да, — были ли дети грязными или нет, стражники без колебаний подошли и взяли детей на руки одного за другим.
Дети себя вели хорошо. Они не плакали, когда их выносили на улицу. Только малыш с воспалением легких продолжал рыдать. Он всю дорогу размахивал своими маленькими ручками, как будто что-то искал.
Стражник, который держал ребенка, не знал, что делать. Поэтому Линь Чуцзю взяла его:
— Позволь мне попробовать.
Это было очень странно, но ребенок вскоре перестал плакать, когда Линь Чуцзю взяла его.
Стражник хотел снова взять ребенка, но ребенок опять заплакал, как только покинул объятия Линь Чуцзю. В итоге Линь Чуцзю понесла ребенка на руках.
— Еще многое нужно сделать, — Сяо Тяньяо оглянулся и холодно посмотрел на Линь Чуцзю.
Линь Чуцзю молча прижала к себе ребенка и отошла подальше от Сяо Тяньяо…
Группа хорошо обученных солдат вышла из Цы Эньтан, но они не держали в руках мечи. У них в руках были дети. Эта картина была совершенно чарующей, не говоря уже о том, что мужчина впереди излучал очень впечатляющую атмосферу.
Когда Сяо Тяньяо и Линь Чуцзю появились, они тут же привлекли внимание прохожих. Эти прохожие были знакомы с Цы Эньтан, поэтому могли догадаться, что произошло. Они сбились в кучку и шептались:
— Кто эти люди, которые решились устроить беспорядки в Цы Эньтан? Их мужество очень велико.
Многие люди гадали, кем были Сяо Тяньяо о Линь Чуцзю. Простым жителям не приходило в голову, что это могли быть ванъе и ванфэй. Это было большой редкостью для них — увидеть, как Сяо ванъе скачет на лошади в столице, не то что увидеть его так близко.
Перед чайным домиком Мэн Сюянь сидел у окна. Поэтому когда он увидел эту сцену, то сразу нахмурился:
— Откуда здесь Сяо ванъе?
Мэн Сюянь махнул рукой маленькому слуге в стороне, показывая, чтобы он узнал, что происходит.
В это время на другой стороне улицы вдруг появились три кареты с гербом Сяо Ванфу. Некоторые знали эту символику, некоторые — нет. Так что, если бы знающие не упомянули его вслух, незнающие остались бы в неведении.
— Это Сяо Ванфу, это кареты Сяо Ванфу!
— Э, как здесь вдруг оказались кареты Сяо Ванфу? Их так много, сюда что, едет Сяо ванъе? — когда люди увидели кареты Сяо Ванфу, их глаза засияли.
Какие бы изменения не происходили во дворе, сколько бы споров не велось между реками и озерами, для людей Востока Сяо Тяньяо был Восточным Богом Войны. Так что даже если он убивал невинных пленников, если он был жестоким и безжалостным, это не могло погасить их восхищения им. Для людей Восточной страны Сяо ванъе был их святым покровителем. Если бы не его существование, они бы сейчас не жили в мире и процветании.
Без происшествий карета остановилась перед Сяо Тяньяо. Домоправитель Цао лично вышел из кареты и подошел ближе. Издалека домоправитель Цао сказал кучеру ехать медленно и остановиться перед Сяо Тяньяо.
— Ванъе, — домоправитель Цао вышел из кареты и поклонился Сяо Тяньяо.
Когда прозвучали слова домоправителя Цао, зеваки узнали личность Сяо Тяньяо. Никто не ожидал, что Сяо Тяньяо появится на этой улице так близко от них. Немного оправившись от шока, все люди на улице преклонили колена в знак уважения.
Их приветствия были необязательны, но это никак не повлияло на восторг людей при виде Сяо Тяньяо.
По правде говоря, это был первый раз, когда Линь Чуцзю видела столько людей, стоящих на коленях. Когда она увидела это все, она, наконец, поняла разницу в положении благородных людей.
Ее муж был слишком силен, это очень большое давление!
Сяо Тяньяо не обратил внимания на церемонии зевак, он лишь сказал домоправителю Цао увести этих людей. Затем он снова подошел к своей лошади. Взял поводья у слуги, стоявшего рядом, он вскоре ускакал.
Разумеется, Сяо Тяньяо не любил такие мероприятия.
Когда Сяо Тяньяо уехал, люди, которые поклонились, все еще не поднимались. Домоправитель Цао, похоже, привык к таким сценам. Поэтому он лишь подошел к Линь Чуцзю:
— Ванфэй…
— Тише, не раскрывай мою личность, — ей не хотелось снова слышать такие церемонии.
Ей не хотелось, чтобы ее узнали, как и Сяо ванъе. Иначе она потеряет свободу ходить туда, куда пожелает.
— Да, ванфэй, пожалуйста, пойдемте к карете, мы должны сначала уехать отсюда, — сказал домоправитель Цао, а затем посмотрел на охранника и велел ему сопровождать Линь Чуцзю.
Люди, которые преклоняли колени, не видели этой сцены. Но Мэн Сюянь, который сидел на втором этаже чайного домика видел все:
— Оказывается, эта женщина — Сяо ванфэй.
Мэн Сюянь посмотрел на Линь Чуцзю, которая села в карету, а затем снова отвел взгляд.
В следующий миг маленький слуга, которому велели узнать о происшедшем снаружи, вернулся:
— Мэн Гунцзы, Сяо ванфэй обнаружила, что брошенные дети в Цы Эньтан все больны. Она спасла всех детей.
Цы Эньтан?
Мэн Сюянь слегка нахмурился, его глаза вспыхнули с некоторыми следами разочарования…
