Чжао Цзюньду наконец-то соизволил повернуть голову и одарил Цзынина весьма удивлённым взглядом.
Этот седьмой юный мастер никогда не производил впечатления по-настоящему надёжного человека. Не будет преувеличением сказать, что Цзюньду раздражал даже вид этого хлыща, но особенно сильной его неприязнь стала после экзамена среди наследников клана Сун. И даже когда они откладывали прошлые обиды, чтобы сотрудничать ради Цянь Е, их партнёрство всегда было наполнено запахом пороха, над котором мелькали искры.
Но если подумать, то Сун Цзынин, который уже стал известен как молодой бог стратегии, никогда не лгал в официальных заявлениях и никогда не просил о помощи в настолько формальном тоне.
Обдумав эти факты, Чжао Цзюньду совершенно не изменился в лице, но его взгляд слегка смягчился и он спокойно спросил:
— О какой помощи ты говоришь? Объясни.
— Вы двое уже прорвались в царство божественных воителей, и на сердце этого мастера опустился груз сомнений. Я предсказал свою судьбу и узнал, что мне тоже пора воссиять. Именно поэтому я здесь.
Выслушав легкомысленные объяснения седьмого Суна, Цзюньду даже не потрудился улыбнуться и равнодушно крикнул:
— Охрана, прогоните этого бродячего шарлатана!
По обе стороны от Цзынина, словно из пустоты, появилась пара личных охранников Цзюньду, и они уже собирались схватить его за руки.
Заметив их серьёзный настрой, седьмой Сун поспешно закричал:
— Подожди! Я пришёл, чтобы сражаться в войне!
— Я знаю, что ты собираешься участвовать в войне, иначе зачем тебе ошиваться в этом месте? С этого момента говори серьёзно, или я запрещу тебе появляться в радиусе пятидесяти километров от базы.
Каждое слово Цзюньду могло немедленно превратиться в приказ, поэтому Цзынин понял, что больше не должен шутить по этому поводу и тихо ответил:
— Хорошо, но сперва прикажи своим охранникам уйти.
Цзюньду махнул рукой, и его телохранители с неохотой вернулись на свои посты.
Когда рядом никого не осталось, Цзынин заговорил гораздо увереннее:
— В этот раз я хочу сражаться на передовой.
Четвёртый Чжао снова был удивлён и только сейчас обратил внимание на ящик с амуницией в руках Цзынина.
— Ты серьёзно?
— Разумеется.
Цзюньду окинул Цзынина долгим изучающим взглядом, а затем шлёпнул по его груди папкой с документами, которую до сих пор держал в руках.
— Здесь собрана информация о видах зверей, которые уже появлялись из тумана. Внимательно её изучи, чтоб не умереть из-за плохой подготовки.
Цзынин без вопросов принял документ и в свою очередь достал из кармана письмо, которое передал четвёртому Чжао.
— Пожалуйста, держи его у себя.
— Что это?
— Завещание. Если я погибну в бою, передай его Цянь Е вместо меня.
Но Чжао Цзюньду не выглядел тронутым или хоть немного растроганным. Напротив, он снова нахмурился и строго спросил:
— Почему твоё завещание должно попасть именно к Цянь Е? Снова хочешь использовать Малыша Пятого?
Не дожидаясь объяснений, Цзюньду сломал печать и вытащил из конверта лист бумаги. Цзынин слегка прищурился и недовольно вздёрнул брови, но не пытался его остановить.
Проверив содержимое письма и изучив бумагу своим восприятием, Цзюньду решил уточнить:
— Это настоящее завещание?
— А почему оно должно быть поддельным? Сейчас у меня нет ни семьи, ни потомков. Если я погибну, то лучше отдам всё своё имущество Цянь Е, а не своим так называемым родственникам.
Чжао Цзюньду фыркнул, и на его ладони вспыхнуло зелёное пламя, которое мгновенно испепелило бумагу.
— Сперва проживи хорошую жизнь! И у тебя нет ничего, в чём может нуждаться Малыш Пятый.
Сун Цзынин поднял бровь, снова демонстрируя своё недовольство. Он всерьёз собирался оспорить это утверждение, но прежде чем успел заговорить, в дверь помещения постучали, и внутрь вошёл штабной офицер, передавший Цзюньду очередной документ.
— Секретное послание из имперской столицы.
Четвёртый Чжао вскрыл письмо, прочитал, и передал его Цзынину с заметно посветлевшим лицом.
— К счастью для нас, на континенте Цинь появились только эти врата.
— А что на других материках?
— Новостям тоже нужно время.
— Пусть так, но теперь мы знаем, что нам нужно разобраться только с одним проходом.
Услышав эти расслабленные слова, Цзюньду внезапно прищурился:
— Боюсь, что справиться с одним проходом тоже будет нелегко.
— Легко или нет, сперва нужно сразиться.
С этими словами Цзынин опустил ящик на пол, открыл его, и начал облачаться в боевую броню.
Именно в этот момент по клубам тумана пробежала сильная рябь, и отряды зверей, один за другим, начали выскакивать из белой дымки и обрушиваться на позиции имперских войск. Поле боя утонуло в грохоте стрельбы и уже через пару минут по всей оборонительной линии закипело ожесточённое сражение.
В глазах Цзюньду вспыхнул огонёк решимости, и он торжественно сказал:
— Врата открыты!
К этому моменту Сун Цзынин уже облачился в серебристые доспехи и вооружился длинным копьём. Разбив широкое панорамное окно, он без разговоров бросился на поле боя.
— Такая спешка, — Цзюньду покачал головой и отдал несколько приказов, чтобы укрепить оборону на самых уязвимых участках. Но раздав приказы, он не отправился на поле боя, а остался в командном пункте и продолжал наблюдать за ходом сражения.
Они не знали, что в этот момент проходы открылись не только на континенте Цинь, но и посреди пустоты, на всех континентах Вечной Ночи, а также Высоком, Западном и даже Пустотном континентах людей. В одно мгновение бесчисленные орды чудовищ появились из тумана и бросились вглубь материков, собирая кровавый урожай из крови и жизней.
Мало кто заметил, что по маршрутам между континентами курсировали многочисленные «призрачные корабли», которые выслеживали и перехватывали скоростные транспорты, летающие между материками для передачи информации. Но в тот момент, когда двери между мирами были полностью открыты, незримая угроза в пустоте бесследно исчезла.
Империя сразу обнаружила, что информационное сообщение между материками резко ослабло, а количество потерянных докладов на порядок превышает норму, но они так и не смогли определить причину этой заминки. Кроме того, с момента появления «врат» на континенте Цинь прошло уже несколько дней, и почти всё внимание имперского правительства было приковано именно к ним. Припасы и снаряжение стекались в крепость непрерывной рекой, а многие влиятельные эксперты собрались в столице и внимательно наблюдали за ситуацией, готовые в любой момент прийти на помощь.
А когда врата открылись, у людей из правительства просто не осталось времени, чтобы беспокоится о горстке пропавших кораблей, потому что битва вокруг туманной области оказалась гораздо ожесточённее, чем кто-либо ожидал.
После открытия прохода прошло меньше часа, а орда зверей полностью подавила имперские войска, сосредоточенные по периметру туманной области.
От земли и до небес, казалось, что на людей надвигается сплошная стена из кровожадных монстров!
Столкнувшись с чудовищным ростом потерь, даже Чжао Цзюньду не смог оставаться спокойным и продолжать командовать из тыла. Он резко вскочил на ноги и взревел:
— Доспехи и меч!
Когда телохранители принесли всё необходимое, четвёртый Чжао мгновенно облачился в своё снаряжение и уже через секунду появился посреди звериной орды. Восемь столпов фиолетовой Ци ударили в небо, и каждый из них воздействовал врага в своём направлений. Мгновение спустя, все звери в радиусе ста метров от Цзюньду были полностью подавлены и застыли на месте, словно для них остановилось само время — будь то в небе или на земле.
Особенно свирепый зверь, отдалённо напоминающий мамонта, продолжал яростно бороться с фиолетовой энергией и через несколько секунд наконец-то вырвался на свободу. Он уже хотел взреветь и броситься на обидчика, когда его тело с грохотом взорвалось, окатив всю округу настоящим дождём из плоти и крови.
Этот взрыв будто зажёг фитиль цепной реакции, и все остальные звери, попавшие под давление фиолетовой Ци, начали один за другим разлетаться на части. Всего за пару секунд Цзюньду расчистил огромную свободную зону в самом сердце звериной армии.
После длительного перерыва и восхождения в царство божественных воителей, Всеведущая Печать Чжао Цзюньду вновь явила себя миру. Её сила вышла на совершенно новый уровень, одним махом убив тысячи зверей.
Стоит отметить, что вокруг врат были сосредоточены самые лучшие войска Империи. Отразив первую волну звериных атак, они смогли не только перевести дух, но и успели мобилизовать новые силы, чтобы укрепить самые уязвимые участки обороны. В результате, когда звери опять хлынули на порядки людей, заметно ослабленная оборона снова стала плотной и надёжной.
Но лицо Чжао Цзюньду совершенно не расслабилось, а наоборот, стало напряжённым и суровым. Вскоре после начала атаки в небо снова ударили восемь столпов фиолетовой Ци и тысячи зверей окропили землю кровавым дождём.
Но второе затишье закончилось гораздо раньше, и уже через полчаса очередная волна зверей вынудила Цзюньду снова использовать Всеведущую Печать. На третий раз столпы фиолетовой Ци стали заметно тоньше и бледнее, а несколько сотен наиболее могущественных зверей пережили внутреннее давление изначальной силы, хотя и заметно пострадали.
После трёх последовательных применений печати, лицо Цзюньду слегка побледнело, а на лбу выступили едва заметные капельки пота. Яростно скрипнув зубами, он вытащил меч из ножен и бросился на ближайшего зверя, который только что выскочил из тумана. С этого момента он сражался только собственными руками.
Цзюньду не знал, сколько времени он сражался и как много врагов убил, но отрубив голову очередного зверя, он с удивлением обнаружил, что перед ним никого нет. Повернувшись к ближайшему живому существу, четвёртый Чжао обнаружил Сун Цзынина, который, едва не задыхаясь от усталости, остановился неподалёку от него и с трудом опирался на древко копья.
Седьмой юный мастер, всегда вызывающий впечатление деликатного и даже изнеженного человека, был буквально облит кровью, а его тело украшали многочисленные раны самых разных форм и размеров. Даже на его изящном лице появились два глубоких пореза от чьих-то когтей.
Ощутив чужой взгляд, Цзынин лишь покачал головой, молча сообщая, что его раны не опасны для жизни. Казалось, что седьмой Сун не хочет даже говорить без необходимости.
Осмотревшись вокруг, Цзюньду обнаружил, что битва вдоль линии обороны тоже подходит к концу. Не получая подкреплений, армия зверей уменьшалась с каждым убитым существом, и вскоре звуки боя окончательно стихли. К этому моменту оборонительная линия Империи заметно истончилась, а передовые защитные укрепления были завалены грудами звериных трупов и останками имперских воинов — их тоже оказалось немало.
Чжао Цзюньду с первого взгляда оценил примерное количество жертв. Он сразу понял, что потери остались в пределах его ожиданий, но лицо мужчины всё равно помрачнело.
Он медленно бродил по полю боя и молча осматривал сцены минувшего сражения.
Из туманной зоны больше не накатывали орды зверей, поэтому резервные войска смогли продвинуться вперёд и начали возводить новую линию обороны немного ближе к туману. Параллельно с этим, на старой позиции начались спасательные работы, разбор тел и восстановление повреждённых укреплений.
Из-за большого количества летающих зверей, фронт и тыл превратились в совершенно условные понятия. Бои шли за каждый укреплённый пункт, повсюду полыхал огонь, клубился дым и валялись бесчисленные трупы.
Сун Цзынин перевёл дух и тоже побрёл в тыл. Вскоре за ним увязалась пара военных медиков, которые буквально на ходу перевязывали его раны. К этому моменту изящное серебряное копьё окончательно превратилось в костыль, но даже с опорой седьмой Сун с большим трудом держался на ногах.
— Всего сто тысяч зверей, а мы уже в таком плачевном состоянии, — неспешно заметил Цзюньду.
Сун Цзынин хотел усмехнуться, но резкое движение мышц потревожило несколько ран, и он едва не охнул от боли. Ограничившись одной улыбкой, он ответил:
— Это армия, а не свора безмозглых зверей. Можно сказать, что мы уничтожили стотысячную армию Вечной Ночи, но ты всё равно недоволен?
Чжао Цзюньду кивнул, но мрак на его лице никуда не делся. О чём-то подумав, он внимательно осмотрел седьмого Суна и спросил:
— Ты действительно сражался всерьёз. Как твои раны?
— Порезы и царапины, ничего… слишком серьёзного, — ответ Цзынина звучал уверенно, но гримаса боли на его лице полностью противоречила выражению «ничего серьёзного».
Прогулявшись через всю линию обороны, Цзюньду внезапно сказал:
— Так не пойдёт. Я должен запросить подкрепления.
Сун Цзынин нахмурился, но не стал возражать. Только за первый день боёв гарнизон крепости потерял десятую часть своих сил. Такими темпами они тоже долго не протянут.
Он посмотрел на туман и спросил:
— Ты уже посылал туда разведчиков?
— Разумеется, но никто не смог зайти слишком далеко. Включая меня. Мы уже определили, что только эксперты с наиболее чистой изначальной силой могут свободно пройти вглубь тумана, но у меня с этим серьёзные проблемы.
— Если так, то у меня может получиться, — предложил Цзынин, выслушав объяснения четвёртого Чжао.
— Давай подождём, пока ты восстановишься. Я не хочу, чтобы ты так бездарно умер.
— Но нам всё равно нужно искать способы, чтобы справиться с этим белым туманом.
Чжао Цзюньду слегка нахмурил брови.
— Как я уже сказал, сейчас нам нужно подождать. Давай посмотрим, что нам сможет предложить военное министерство.
— Кстати о военных. Цзюньду, это правда, что у Империи осталось мало резервных войск?
Учитывая высокое положение четвёртого Чжао, он должен знать о некоторых секретах Империи. Тот действительно не стал ничего скрывать и лишь для вида понизил голос:
— Ты прав, война на Пустотном Континенте потребовала мобилизации почти всех свободных сил Империи. Сразу после войны частные армии кланов вернулись домой, а многие ветераны ушли в отставку из-за ранений или возраста. Потребуется время, чтобы набрать и подготовить новый призыв. Это бы не вызвало проблем, если бы не Пустотный Континент, на котором пришлось оставить очень серьёзный гарнизон. Именно поэтому у нас так мало резервов.
— А вы подумали, что будет, если эти врата появятся сразу на всех континентах?
Цзюньду остановился и резко обернулся.
— Что ты имеешь ввиду?
— Тебе не кажется, что в последнее время сводки с других континентов поступают с большим запозданием, а те, что всё-таки доходят, описывают ситуацию трёх— или четырёхдневной давности? И если мы представим, что подобные врата откроются на других континентах…
— Это будет катастрофа, — с тяжёлым вздохом ответил Цзюньду.
