Дугу Сяо И встала, рыдая, и вытерла слезы. Она выглядела так, будто её серьёзно обидели.
Вся семья замолчала, глядя на ту подушку вдалеке, как кролики на удава.
Лицо матери Сяо И было беспомощным. Затем, в конце концов, она посмотрела на свою мать:
— Мама… что нам с этим делать?
Старушка Дугу задыхалась от ярости:
— Что нам с этим делать? Перепеленать, блин, и подмыть! — она фыркнула, после чего задумалась. Затем она сказала. — Дело уже зашло так далеко. Итак, что же теперь можно сделать?
Глаза Дугу Цзёнхэна были широко открыты. Он слишком запыхался от ярости:
— Что можно сделать? Эта девушка сейчас «беременна» для всех! И я уверен, что все в Тянсян верят, что внучка семьи Дугу беременна ребёнком семьи Цзюнь! Итак, что мы можем сделать? Да ни*уя мы сделать не можем! Я в ярости! Любой, кто воспользовался бы этой ситуацией, был бы лучше, чем семья Цзюнь! Наша семья очень несчастлива!
— Отец, ты имеешь в виду… — очень осторожно заговорил Дугу Вуди. Он, наконец, понял, в чём дело. Сегодня большую ошибку сделала не Дугу Сяо И, а он. Казалось, всё, что он говорил, было неправильно. И теперь это стало капканом, в который он сам себя загнал…
«Моя дочь не беременна. Значит, она не будет рожать незаконнорожденного ребёнка…»
— Что я имею в виду? Это позор! Что это значит для нашей семьи? Что это значит для вашей дочери? Это значит, что репутация нашей семьи Дугу рухнет до самых глубин Ада! Ты не можешь использовать свои мозги? Ты… ты… ты просто хочешь ещё больше разозлить меня, не так ли? Ты идиот! — Дугу Цзёнхэн подскочил на месте и изрыгнул дождь проклятий.
Дугу Вуди отвернулся и замолчал.
«Я всего лишь спросил, а он меня так обругал. Тогда я лучше буду молчать…»
— И что ты заткнулся? Язык проглотил? Ты всё ещё смеешь молчать и бунтовать против меня? — старик Дугу орал, как злой монстр, а его палец указывал на нос генерала Дугу.
«Я не ожидал, что молчание также вызовет столько проблем», — Дугу Вуди потерял дар речи.
— Завтра мы организуем нашим людям поездку в семью Цзюнь, чтобы обсудить этот вопрос. Мы не можем позволить этому отродью нанести ущерб и ускользнуть! Что является причиной этого хаоса! — старушка Дугу смело приняла решение. — Этот развратник будет чувствовать себя очень удовлетворённым после того, как женится на моей внучке? Позволь мне встретиться с ним завтра!
— Завтра… не очень хорошо. Семья Цзюнь также столкнулась с проблемами прямо сейчас. Так что завтра… будет хлопотно, — Дугу Вуди откинул голову назад, чтобы посмотреть на свою мать. У него было предчувствие.
— Я сказала, что мы поедем завтра. Значит, мы поедем завтра! И никаких вопросов об этом! — старушка Дугу широко открыла глаза. — Вы, отец, сын и семь идиотов, встретите лицом к лицу то, что происходит в столице! Что в этом такого особенного?
— Цзюнь Мосе убивает людей по всей столице! — Дугу Вуди заговорил тихим голосом. Однако он увидел, что никто не отреагировал. Он продолжал говорить. — Этот ребёнок очень свиреп!
— Очень свиреп! — старушка с удовлетворением кивнула. — Зять дочки этой старушки не может быть слабаком! Ходят слухи, что он одержал верх над четырьмя экспертами Духа Суань! Я всегда думала, что это слухи. Но я могу сказать, что его сила достигает небес теперь, когда я вижу, как он убивает прямо в городе. Он — сильный мальчик! — потом, она вдруг рассердилась. — Ты, позорный ублюдок! Ты знаешь, что мы сейчас в одной лодке с семьёй Цзюнь? Но ты всё ещё не поднял свою жопу, чтобы помочь им?! Что ты будешь делать, если они начнут запугивать Сяо И после свадьбы, потому что наша семья не поддерживала их? Ты возьмешь на себя ответственность за это?
Дугу Вуди был ошеломлён.
«Мои родители сошли с ума! Я всегда думал, что мать разумна…
Как они до этого дошли? Они уже думают о счастье Сяо И после свадьбы?
У моей матери действительно есть дальновидность…»
Женщины внезапно столпились вокруг старушки Дугу и Сяо И и начали болтать и хихикать. Свадебные дискуссии уже через секунду можно было услышать по всему особняку. На самом деле, даже рождение детей и их имена обсуждались…
Дугу Вуди и Дугу Цзёнхэн смотрели друг на друга в ужасе. Они не знали, смеяться или плакать…
Прошло много времени вот так. Затем старик Дугу внезапно поднял ногу и пнул задницу Дугу Вуди:
— Ты всё ещё слишком несчастлив, чтобы помочь, ублюдок? Что ты делаешь здесь? Что здесь такого хорошего?
Дугу Вуди поспешно ускользнул. Но он всё ещё злился внутри.
«Цзюнь Мосе… Да иди ты на*уй! Всё это из-за тебя… ты, бессовестная скотина…»
Семеро «героев легенд, смело несущихся вперёд» видели, как их дед посмотрел на них. Поэтому они быстро подняли свои задницы, и припустили следом за Дугу Вуди…
Мир снаружи был переполнен людьми, и весь город перевернулся с ног на голову. Тем не менее Цзюнь Мосе был дома. И он готовился к продвижению своего деда.
«Это мир, в котором уважают сильных. Так что чем быстрее становишься сильным — тем лучше! В любом случае, куда мог убежать этот клоун, стоящий снаружи? Монах может убежать. Но он никогда не сможет убежать из храма!»
Поэтому Цзюнь Мосе не слишком беспокоился о репрессиях. Более того, он считал, что эти люди будут обсуждать только те вопросы, которые их ещё больше запугают…
Он отвёл Гуан Квинхан обратно в её двор, когда они вернулись. Но она сказала ему остаться, когда он собирался уйти…
Цзюнь Мосе повернулся в изумлении… только чтобы увидеть, что Гуан Квинхан стояла у двери довольно робко. Её фигура была нежной, а лицо — утончённым. Она, казалось, затаилась в страхе, глядя в глаза Цзюнь Мосе, словно бы прося защиты.
Цзюнь Мосе оглянулся на Гуан Квинхан. Она немного опустила голову, и слёзы упали на землю перед ней…
Цзюнь Мосе задрожал.
«Эта красивая девушка… такая непревзойдённая красота… кто знает, сколько ей пришлось пережить… Сколько мучений она пережила?
Кто бы мог понять её? Я полагаю, что мужчины верховные, а женщины стоят меньше, чем одежда слуг, но…»
Тем не менее Цзюнь Мосе пришёл из современного мира. Таким образом, он мог понять её ужасные страдания. Только он мог поставить себя на её место, и только он мог думать о ней с женской точки зрения…
Никто другой не мог этого сделать. И даже если кто-то и мог подумать об этом — они ни на секунду не подумают, что это правильно!Эта женщина всегда была как лёд. Она была гордой и холодной женщиной. Но, в конце концов, она всё ещё была женщиной. И, наконец, она показала свою слабость!
Возможно, холодный и отчужденный манеризм Гуан Квинхан был ничем иным, как беспомощностью. Ведь барышня в самом расцвете молодости превратилась в не что иное, как в инструмент для подъёма по социальной лестнице ради власти! И мужчины этого мира исправили эту жизнь для неё…
Осознание того, что её жених был настоящим героем, должно быть, немного утешило сердце молодой леди. Незадолго до её свадьбы… незадолго до того, как она оделась бы в шелка… незадолго до того, как она смогла помочь своему мужу в управлении домом и воспитании детей… вместо этого она услышала новости о смерти своего жениха вместо свадебных колоколов. Её жених пал и погиб в бою…
Она понесла огромную потерю, но всё равно «вышла замуж» ради своей семьи.
Она, возможно, стала бы ещё одним инструментом для большей власти, если бы осталась со своей семьей. Но это было не так с семьей Цзюнь. Она наверняка была бы одна в семье Цзюнь, но она также была бы свободной. Кроме того, она была бы вдали от этих уродливых схем и интриг…
Поэтому она согласилась остаться в семье своего жениха.
Иначе как могла порядочная девушка, чья нежность могла породить поэтическую мечту в жизни любого мужчины, выйти замуж за умершего героя ради жизни одинокой вдовы?
Однако у Гуан Квинхан действительно не было другого выбора.
Она уже отчаялась во всем. Она отчаялась о браке… о самой мысли о браке… даже в жизни!
Поэтому она пришла в семью Цзюнь. И, к счастью, семья Цзюнь была добра к ней. Но потом появилось это дело с проклятым поместьем Сюэху…
И таким образом, её и без того отчаявшаяся семья оказалась в тяжёлом положении.
Гуан Квинхан думала о смерти…
Тем не менее семья Цзюнь неожиданно встала на её защиту. Поэтому она не пожалела бы и своей жизни, чтобы сделать что-нибудь для семьи Цзюнь. Она искренне не пожалела бы! Поэтому она и последовала за армией в Южный Небесный Город с тайными намерениями пожертвовать собой ради семьи Цзюнь.
Но, в конце концов, ей не понадобилось жертвовать собой. Однако произошла ещё одна «неудача»… Цзюнь Мосе отравился чрезмерным количеством афродизиака, и его жизнь оказалась в опасности. А та, кто сотворил эту хрень, уже свалила в панике. Она знала, что могла бы уйти, если бы захотела. Но где бы Цзюнь Мосе нашёл женщину в военном лагере?
Поэтому у Гуан Квинхан не было другого выбора, кроме как использовать своё тело, чтобы спасти его.
Кто-то может возразить, что Гуан Квинхан знала о привязанности Дугу Сяо И к Цзюнь Мосе. Так почему она не заставила её вместо этого?
Однако как она смогла бы объяснить это семье девочки? И почему Дугу Сяо И сбежала? Разве она не знала о последствиях применения препарата? Кто может применить афродизиак и не знать, что произойдёт в результате? Дугу Сяо И, возможно, была исключением, но Гуан Квинхан знала…
Она подумала:
«Зачем ей сбегать, если она ввела ему афродизиак? И разумеется, она не вернётся, если уже сбежала…»
У Гуан Квинхан не оставалось другого выбора, как только она поняла это. Поэтому она могла только отдать свою честь семье Цзюнь… она могла только дать своей семье-благодетелю шанс продолжить свою родословную…
У Гуан Квинхан не было выбора. Более того, её честь также помешала ей сбежать. Не имело значения, что она чувствовала к Цзюнь Мосе — она не могла смириться с этой ситуацией!
Но она попала в дикий шторм, когда спасла жизнь Цзюнь Мосе. И, в результате, она была запятнана обвинениями всего мира. Она была запятнана безнравственностью отношений между ней и Цзюнь Мосе… и она не могла избежать этой чёрной метки, независимо от того, какова была причина ее действий…
Её честь!
Честь двух семей!
Её добродетель!
Её целомудрие!
Гуан Квинхан хотела убить себя каждый раз, когда Цзюнь Мосе показывал даже крошечное пятнышко колебаний в отношении этого инцидента. И возвращение в город Тянсян уже было самой храброй вещью, которую она сделала в своей жизни.
Потому что у неё всё ещё тлела маленькая надежда в сердце…
И Цзюнь Мосе не подвёл её!
Тем не менее она всё ещё чувствовала себя уязвимой, как раньше.
Сердце Цзюнь Мосе отчаянно стучало, когда он сделал два шага вперёд. Они посмотрели друг другу в глаза. И Цзюнь Мосе, наконец, увидел беспомощность и отчаяние в глазах Гуан Квинхан.
Он внимательно посмотрел на неё, взял её руку в свою и сказал нежным, но твёрдым тоном:
— Не бойся! Оставь… всё на меня!
Слова Цзюнь Мосе были похожи на удивительный меч, пронзающий небеса. И это небо, полное чёрных облаков, внезапно пронзил маленький лучик света…
На самом деле эти слова напоминали величие бескрайней горы… они были неиссякаемы, как бездонная река… они были громоздки, как снегопад летом… И Гуан Квинхан вдруг почувствовала, что она может полагаться на эти слова, как если бы они были незыблемой основой возвышающейся горной вершины!
Глаза Гуан Квинхан внезапно засияли, как полная луна.
Её губы немного дрожали, когда она вытащила свою руку из тёплой ладони Цзюнь Мосе… несмотря на то, что она этого не хотела.
Тем не менее Цзюнь Мосе не отпустил ей. Он держал её ещё крепче, снова сказав:
— Не бойся! Я обо всём позабочусь!
Гуан Квинхан наконец-то подчинилась объятиям Цзюнь Мосе. Её губы шевелились, но слов не было слышно… только слёзы падали вниз.
