Мэй Сюэ Янь сидела рядом с Гуан Квинхан; уголки её рта дергались без видимой причины. Она не знала почему, но чувствовала, что в ней поднимается гнев. «Молодая женщина» почувствовала внезапное желание выскочить из кареты и помочь в решении проблемы. На самом деле она чувствовала, что хочет просто превратить этих муравьёв в фарш.
«В чем дело? Эти люди слабы, сам Мосе мог отбросить их одним взглядом. Но они все еще осмеливаются качать права перед самым сильным человеком своего поколения? Неужели этот мир стал для меня таким непонятным?»
Человек, который произнес последнее предложение, был ещё одним учеником-ученым. Он также был на фестивале ученых. Его звали Цинь Цю Ши. Его лицо было холодным и полным жизненной силы.
— Ах, я помню тебя. Тебя зовут Цинь Цю Ши, верно? А разве твоё имя не означает, что ты старательно стремишься стать дерьмом? Наверное, это хорошее имя. Но чего я не понимаю, так это хочешь ли ты стать «дерьмом» или «служить в качестве официального служащего». Твоё имя не такое очевидное…
Цзюнь Мосе улыбнулся, глядя на него, и произнёс это. Его глаза были холодными, как лёд.
— Я только хочу спросить тебя об этом — ты выдвинул эти обвинения против меня. Но откуда они взялись? На чем они основаны?
— Откуда они взялись? На чем они основаны? Цзюнь Мосе, ты все еще думаешь, что это не ясно в такой важный момент? Разврат, такой как ты и твоя невестка совершили — это просто отвратительно! Вы прелюбодейники! Но вы всё ещё думаете, что можете скрыть это от мира? Ради чего ты играешь в невинность? Ты можешь быть внуком великого генерала этой страны. Ты даже можешь быть наследником благородной семьи. Но ты не можешь скрыть свою врожденную бесстыдность! — лицо Цинь Цю Ши побледнело от гнева, когда он указал пальцем и пролил дождь проклятий.
— Ах, хорошо… ты полон праведного негодования! Это очень хорошо! У тебя есть ещё что-нибудь, что ты хотел бы добавить к своей пламенной речи? — Цзюнь Мосе навострил уши.
— Цзюнь Мосе! Ты говоришь, что слов старшего брата недостаточно, чтобы заставить тебя стыдиться? — вперёд вышел другой ученый. Он посмотрел на Цзюня Мосе с негодованием. — Ты — отпрыск генералов. Ты станешь благородным позже. Ты живешь в роскоши и великолепии, и ты получаешь поощрения от Императора. Можно сказать, что ты уже стоишь на пике Тянсяна. Но ты совершил такой поступок, не зная никакого чувства чести? Ты разрушил репутацию Тянсяна! Знаешь ли ты, что наш Тянсян стал посмешищем для соседних народов? Ты бы давно убил себя от стыда, если бы у тебя была хоть капля совести! Но вместо этого ты появился у ворот города, как будто так и нужно, ещё и требуешь почёта! Ты ведёшь себя невинно после всего этого? Ты очень бессовестный! Разве ты не способен почувствовать стыд, Цзюнь Мосе?!
Это был еще один «талантливый» ученый по имени Янь Фэн. Он также был известным лицом.
Цзюнь Мосе наконец-то понял:
«Кажется, что «Институт небесной литературы Вэньсин» хочет сразиться со мной до смерти. Тогда давайте я преподам вам ещё один грустный урок, если это так!»
Слова учёного спровоцировали огромную толпу, которая стояла позади, и они начали громко скандировать:
— Пара любовников! Даже смерть не может стереть ваши преступления! Катитесь в ад!
— Значит, я виновен в этих преступлениях?! — Цзюнь Мосе радостно рассмеялся и спросил Янь Фэна. — Янь Фэн, у меня, может быть, и есть чувство стыда. Но какое отношение это имеет к тебе? Почему ты встал тут и вешаешь мне лапшу на уши?
— Негодяи должны быть строго наказаны. Так почему же я не могу встать здесь? Я не могу сравниться с тобой ни по силе, ни по боевому опыту. Но наш институт олицетворяет праведность! Таких бесстыдных негодяев, как ты, надо стыдить! Мы должны снова сделать мир чистым и мирным! — Янь Фэн громко крикнул. Его лицо было полно самодовольства.
— Это очень хорошо сказано! Мы можем ничего не иметь, но мы праведны! Важно, чтобы мы сохранили мир чистым и мирным! — группа учёных громко закричала. Они были так эмоционально взволнованы, что их лица покраснели.
Цзюнь Мосе сжалился над ними, наблюдая, как атмосфера становится все более пылкой. Это было потому, что он мог чувствовать чрезвычайно тираническую ауру, поднимающуюся в его сердце.
— Очень праведные, да? Ха-ха-ха! — Цзюнь Мосе вдруг начал смеяться. –Хорошее и праведное окружение… или то, что вы называете «хорошим и праведным» — это то, где вы ставите свою мораль на первое место и критикуете чужую этику, верно? Итак, ваша так называемая «праведная среда» должна контролировать эмоции других людей? Ваша «праведная среда» диктует, что единственный выбор, сделанный кем-то, является правильным? Возможно, это диктует, что можно заставить невинную девушку умереть?В глазах Хань Чжи Дона, Цинь Цю Ши, Янь Фэна и других, которых они привели, на мгновение вспыхнула вина, когда они услышали слово «невинная девушка». Цзюнь Мосе, смотревший им в глаза, понял, что эти люди знали о невиновности Гуан Квинхан. Она была всего лишь рыбой в пруду, пойманной во время шторма. Но они всё равно хотели создать ей неприятности…
Убийственная аура Цзюнь Мосе нахлынула на него, заставляя сознание мутнеть…
— Я знаю твою настоящую цель! Ты здесь, потому что я испортил твой научный фестиваль и перекрыл тебе путь к чиновничеству. И ты хочешь отомстить за это сейчас… хе-хе… я говорю правильно, не так ли? — глаза Цзюнь Мосе стали очень злыми.
— И что? Цзюнь Мосе, ты стал ещё более виноватым после того, как упомянул об этом! — эти одаренные ученые не чувствовали стыда, когда говорили эти слова. Вместо этого «праведный» Янь Фэн продолжал сердито. — Движения твоих губ уничтожили карьеру пяти тысяч талантливых ученых! У тебя… у тебя нет никакой совести! Мы очень усердно учились от восхода до заката… с единственным желанием — помочь народу страны! Человек, который может совершить такой разврат, уничтожил десятилетия упорного труда пяти тысяч человек! И отныне для нас будет только посредственная и простая жизнь! Ты похоронил наше будущее! И ты хочешь сказать, что все еще не заслуживаешь наказания? Разве твоя совесть не заставляет тебя стыдиться?
И теперь ты совершил еще больше зла! Ты и твоя невестка — прелюбодейники! Вы двое дурачитесь и изобилуете пороками! На самом деле сама вонь от него наполняет небо! Тот, кто совершает такие грехи, не может жить под этим небом! Вы столкнетесь с осуждением со всего мира! И вы должны умереть, чтобы извиниться, если у вас есть чувство стыда!
— Напряженная учебная жизнь… на благо людей… Но такого мы от вас не ждали, ребята… Группа злонамеренных книжных червей… Я ждал такого от чиновников, влиятельных людей, религиозных фанатиков, но не от вас… Вы слепо совершаете репрессии и вовлекаете невинную и слабую женщину из-за ваших личных обид. Значит, вы быстро стремитесь загнать других на смерть… И это — ваши усилия ради народа этой страны? — Цзюнь Мосе фыркнул. — Позвольте мне сказать вам — используйте вашу собственную совесть, если вы стремитесь помочь народу страны! Ваши сердца запятнаны пороком и грехом не меньше, чем моё. Вы только коррупционеры, и больше ничего! Не имеет значения, сколько десятилетий такие люди проводят напряженные исследования… вы не люди, а куски дерьма, даже если вы будете учиться всю свою жизнь!
Цзюнь Мосе уже горел ненавистью:
— И вам не нужно беспокоиться о том, что вам и вашим семьям придётся вести «посредственную жизнь»! Я могу указать вам другой путь. На самом деле это даст вам славу и прибыль и сделает ваши семьи чрезвычайно богатыми!
Он вдруг улыбнулся и сказал:
— У меня есть друг. Его зовут Ву Ву Шань Юнь. Но, все называют его «Гора сексуальных отсылок». Однажды он сказал кое-что о таких людях, как ты. Я никогда не понимал, что он сказал. На самом деле я думал, что это была всего лишь случайная чушь… но его слова внезапно обрели для меня смысл. Он сказал: «Люди, которые без всякой на то причины лезут в чужие дела, никогда не найдут мира в сердцах. И однажды наступит день, когда между их ягодиц кто-то влезет!»
Цзюнь Мосе рассмеялся:
— Поэтому можно сказать, что твоя будущая дорога очень широка! Тебе нужно только познать мораль и начать разрабатывать свою задницу. И тогда у тебя будет много денег… это не очень большой рынок, но дворяне каждой страны привыкли держать мужчину-раба! Им особенно нравятся люди, которые достигли чего-то в своей жизни… Так что ты, «опытный, одарённый и праведный учёный», будешь стоить очень дорого…
— Цзюнь Мосе! Ты оскорбляешь нас! — многие талантливые учёные взревели в ярости. — Только у тебя может быть такой грязный ум, чтобы думать о таких вещах! Позорить такую утонченную культуру — значит быть виновным в страшных преступлениях! Ты… ты очень пошлый человек!
— Пошлый? Пошлая ваша бабушка! Думаете, вы утончённые и культурные? Ваши методы грязны, мотивы ещё грязнее, а вы все еще называете меня «вульгарным»? — гнев снова захлестнул сердце Цзюнь Мосе. — Сейчас я не в настроении обсуждать всё это. В любом случае я уверен, что вы уже знаете суть. Так что вам не нужно это отрицать. Более того, я не обязан давать вам объяснения, даже если вы чего-то не знаете. Вы — лишь кучи собачьего дерьма в моих глазах! Вы — подонки с ног до головы! Учёные? На дерьме толчёные! Вы — куча агрессивных и злобных пи***асов, которая продает свои задницы! Ещё и пытаетесь гавкать на нормальных людей!
Тысячи людей начали дико шуметь, когда услышали это. Они кричали и издевались. На самом деле вульгарность этих ученых не могла даже сравниться с торговцами на рынке. Возмущение, которое спровоцировал Цзюнь Мосе, было похоже на волну гнева, которую было трудно контролировать.
Гуан Квинхан дрожала внутри кареты. Её голова поникла, она закрыла лицо руками, а её плечи дрожали.
