Нельзя винить охранников за то, что они не были бдительны. На самом деле можно даже сказать, что один меч охраняли почти пятьдесят человек. Значит, охрана была просто-напросто непреодолимой. Однако этот самый меч всё равно исчез… как они могли защитить что-либо от исчезновения, которое было настолько странным и таинственным? Более того, это произошло не только с одним или двумя мечами. Многие другие были украдены таким же образом. На самом деле это событие было настолько необъяснимо, что все были в недоумении…
«Невозможно защититься от этого…»
«Да и хрен с ним… это всего лишь один клинок, верно?»
Люди, потерявшие своё оружие, могли только утешаться, громко проклиная:
— Ты хочешь украсть оружие? Так кради его из арсенала Императора! Там много чего есть! Ты реально настолько бедный, что крадёшь тупые иззубренные мечи?!
«Это трудно понять! Просто какой-то кусок дерьма!»
Дугу Сяо И тратила все свои усилия, чтобы начать активное наступление на Цзюнь Мосе в последние дни. Эта девушка очень спешила с тех пор, как она увидела, как Гуан Квинхан достигла своей цели…
Девушка заботилась о своем будущем счастье. Более того, ей было все равно, что думают другие. Почему она должна заботиться об их мыслях? Если бы её братья узнали об этом — они бы уже слегли с сердечными приступами. Однако ей было абсолютно пофигу…
Гуан Квинхан, напротив, вернулась в своё нормальное ледяное состояние после обсуждения этого инцидента. Цзюнь Мосе ни в коем случае не отклонял это дело. Она постоянно избегала его. Но это, похоже, никоим образом не отпугивало Цзюнь Мосе. На самом деле, казалось, что он наслаждается своим поражением.
Кожа молодого мастера Цзюнь была очень толстой. Многие люди убедились в этом факте за последние несколько дней.
Цзюнь Мосе не раздражал Гуан Квинхан. Утром он выходил на прогулку. Он здоровался с каждым офицером или солдатом, которых видел. Затем он стучал в дверь ее палатки. Получал отказ и просто продолжал общаться с мужчинами. Затем он улыбался двум девушкам, когда они выходили из палатки после того, как освежились, и говорил им пару дежурных комплиментов. Он выглядел счастливым, если они обращали на него внимание. Тем не менее он не был обеспокоен, если они его игнорировали.
Но Дугу Сяо И приходила к нему, чтобы увидеть его, как только он заканчивал свою «пьесу». На самом деле она иногда приходила беспокоить его еще до того, как она должным образом была подготовлена. Маленькая девочка использовала тот же метод, который Цзюнь Мосе использовал на Гуан Квинхан. И Цзюнь Мосе реагировал именно так, как это делала Гуан Квинхан. Он не был ни отдаленным, ни слишком близким. Он держал разумное расстояние. Однако со временем Дугу Сяо И становилась смелее. И она продолжала пытаться, несмотря на неудачи. И весь этот процесс продолжался циклами, будто день сурка. По сути дела, их попытки становились все более жесткими по мере усиления разочарования. Тем не менее три человека продолжали кружиться друг вокруг друга таким образом…
Этот цикл продолжался в течение полудня. И вечером это начиналось снова…
Однако солдаты со временем потеряли интерес к просмотру этой драмы.
«Вы трое не можете добиться хоть какого-то прогресса! Достали уже! Вам не досадно? Чёрт! Даже мы уже чувствуем досаду, глядя на вас…»
Однако в последнее время произошло еще одно очень странное событие. Большинство людей наутро казались подавленными, если не сказать больше. А молодой мастер Цзюнь выглядел уставшим после пробуждения в течение последних нескольких дней. На самом деле, казалось, что хороший ночной отдых не приносил ему никакой пользы. Кроме того, это происходило каждый день в течение нескольких дней. На самом деле, казалось, что он начал худеть. Тем не менее он постепенно восстанавливал своё настроение после того, как ел и отдыхал.
Все были явно озадачены этим.
«Третий молодой мастер, кажется, больше устаёт ночью, чем отдыхает. Но по ночам он один. Так почему он такой уставший утром? Более того, мы не видим, чтобы он работал днем. Так что происходит? Молодые дамы Гуан и Дугу также ложатся спать рано. Так что это не может быть из-за них. Тогда в чём дело?»
Сначала его дядя Донфанг Вэн Цин анализировал эти аномалии. В конце концов он, устав париться, просто отозвал Цзюнь Мосе в сторону, и тихо сказал ему:
— Мосе! Твой дядя знает, что ты впервые испытываешь такое прекрасное чувство. И я не порицаю, что ты даёшь выход своему… «дискомфорту». Твой дядя тоже когда-то был молод. Я понимаю, что это очень естественно. Но ты делаешь так каждую ночь… Ты не умрешь, если прекратишь на один вечер. Я понимаю, что делать это несколько раз за одну ночь очень весело. Но это также очень вредно для организма… особенно для тех из нас, кто практикует боевые искусства. Более того, это также не слишком хорошо для потомства. Итак, ты должен научиться контролировать себя!
Глаза Цзюнь Мосе расширились, когда он услышал это. Он был ошеломлён и не знал, смеяться ему или плакать…
— Дядя, ты слишком много думаешь. Я не… — молодой мастер Цзюнь пытался оправдаться.
«Боже правый! Что происходит?»
— Что такое «я не»?! — Донфанг Вэн Цин посмотрел на него. Он вздохнул и решил послужить ему примером. — Все здесь — мужчины! И тем более — я твой дядя! Думаешь, ты не можешь говорить, потому что твой недалекий дядя не понимает? Тебе стыдно? Это нормально для взрослых молодых людей иметь такие потребности. Твой дядя тоже опытный человек… я тоже был молод. И у меня не было особого контроля. Увы… другими словами… Короче, разве я не узнаю о вещах, связанных с этим? Твой дядя говорит тебе это ради твоей выгоды! Не говори ничего! Просто слушай меня и подчиняйся!
Лицо Цзюнь Мосе потемнело. Он потерял дар речи.
«Дядя говорит мне учиться на его ошибках…? Итак, как я могу говорить? Как я могу посметь заговорить?»
— Ха-ха! Все всё понимают. У молодых людей внутри огромный огонь! Таким образом, контролируй его столько, сколько можешь. И не предавай это огласке… — Донфанг Вэн Цин дружелюбно похлопал своего племянника по плечу. Затем он вернул на своё лицо очень торжественное выражение эксперта Суань Духа. После этого он ушел. На самом деле, эксперт почувствовал себя очень довольным, «чему-то научив» молодого человека…
«Мне повезло, что я обнаружил это рано. Мой племянник еще не увлекся этим. Так что мне удалось его быстро проинструктировать. Было бы слишком плохо, если бы это стало зависимостью. На самом деле это могло быть похоже на то, что случилось со мной тогда… И потом это уже нельзя изменить…»
На лице Донфанг Вэн Цина была гордость. Впрочем, некоторые следы печали были видны на его лице…Цзюнь Мосе позже спросил у своих двух других дядей и узнал, что у его старшего дяди было много жен и наложниц. Однако он также узнал, что у мужчины не было детей… некому было называть его «отцом». Таким образом, он набирал всё больше наложниц, так как он не мог достичь желаемых результатов. Тем не менее негативные результаты также продолжали накапливаться вместе с увеличением числа наложниц. И это в конечном итоге превратилось в порочный круг…
Говорили, что число жен и наложниц Донфанг Вэн Цина… достигало сорока или пятидесяти! Это была ужасающая цифра! На самом деле, он мог менять список каждую ночь… однако это все равно заняло бы у него два месяца, чтобы…
«Так вот как это…»
Цзюнь Мосе рассмеялся своим мыслям. Тем не менее позже ему пришла в голову мысль…
«Я же могу использовать свою медицинскую технику, чтобы помочь восстановить способность дяди к воспроизведению. Это возможно! Но как мне это объяснить?»
Старший старался изо всех сил помогать молодому мастеру. И, следовательно, он закрепил за собой плохое имя. Таким образом, помочь ему на этом этапе было немного неправильно. На самом деле в данное время об этом нельзя было даже упомянуть. Более того, он был дядей по матери молодого мастера. Поэтому его положение в обществе было намного выше, чем у молодого мастера…
Цзюнь Мосе быстро вернулся в свою палатку после того, как он понаблюдал за тем, как его дядя шёл вдаль. Он повернул запястье, и в его руке появился яркий и блестящий меч. Длина этого меча была чуть меньше 75 см. Он был на 15 см короче традиционного трехфутового меча. Его эфес был без прикрас, и весь облик был довольно средним и очень простым.
Однако его кончик и края излучали свет.
Несколько простых выпадов этим мечом заставили температуру в палатке внезапно упасть. На самом деле, температура в палатке стала такой, какая бывает глубокой ночью, несмотря на то, что за окном был солнечный полдень.
Казалось, что на кончике и края меча плясало холодное пламя. Этот меч может служить божественным сдерживающим фактором среди солдат, даже если он будет в руках молодого мастера.
Цзюнь Мосе двинул пальцем по лезвию. Явный и страстный рев в результате прогромыхал из палатки. Казалось, что жестокий и кровожадный дракон, спавший тысячи лет, проснулся от своих снов и взревел…
Рев меча внезапно наполнил воздух.
Люди в радиусе более тридцати метров слышали это. Бесчисленные лошади, размещенные поблизости, едва не сошли с ума от страха и громко ржали. Они чувствовали, как будто древний демон спустился среди них… страх, который они чувствовали, был неописуемым.
Цзюнь Мосе взял меч, висевший на стене палатки. Клинок был средней длины. Он подбросил его вверх, а затем ударил…
С мягким шумом лезвие задрожало, и холодный свет пронесся через него к его кончику. Затем меч развалился на две части… После этого он упал на землю.
Цзюнь Мосе пробормотал, поглаживая рукоять меча:
— Что это за славное острое оружие перед вами? Я — король оружия! Монарх с мечами!
Меч молчал.
— Триста тридцать три меча, триста тридцать три коротких меча, триста тридцать три алебарды! Девятьсот девяносто девять разных видов оружия объединились, чтобы создать тебя! Сколько крови нужно, чтобы накормить твой аппетит? — казалось, будто Цзюнь Мосе разговаривает с реальным человеком.
И это потому, что у этого заветного оружия была душа. В действительности настоящее божественное оружие обладало душой…
Меч немного дрожал. Он не двигался, но прядь странного света двигалась от рукояти к кончику. Затем она вернулась обратно. Казалось, что душа кровожадного змея двигалась туда-сюда…
Цзюнь Мосе бережно держал меч на руках и ласково поглаживал его. Капля крови стекла по клинку меча.
«Я питаю свой меч своей кровью и почитаю свое божественное оружие своей душой!»
Это была древняя традиционная церемония китайских фехтовальщиков! Эта церемония существовала тысячи лет… пока существовали мечники.
Тем не менее Цзюнь Мосе проявил большую преданность своему мечу и совершил такой древний обряд по собственной инициативе. Он использовал этот метод, чтобы донести свою любовь до своего меча. И он также напомнил себе…
«Я китаец… независимо от того, где я нахожусь! Я — кровь Китая!»
«Даже если я единственный в этом мире!»
