Гуан Куинью крайне неохотно верил Цзюнь Мосе. Но яркого описания Юэ Эр, еще и упоминания Цзюнь Мосе о ее родимом пятне оказалось достаточно, чтобы заставить Гуана Куинью потерять рассудок!
Гуан Куинью стоял на месте, игнорируя слова своего отца… запыхавшись и тяжело дыша. Гуан Куинью тыкнул пальцем на Цзюнь Мосе, говоря дрожащими губами:
— Цзюнь Мосе! Клянусь, я убью тебя!
Из-за боли в его сердце, боли в легких и из-за стыда за свой поступок на глаза накатились слезы, когда он говорил эти слова.
Цзюнь Мосе не мог не задаться вопросом: [ты, глупый паренек, ты на самом деле поверил Юэ Эр?!]
Из-за этого одного предложения атмосфера в комнате стала такой же, будто наступила холодная зимняя ночь!
Лица Цзюнь Чжан Тиана и Цзюнь Вуя стали мрачными из-за бушующего убийственного волнения!
Внутри резиденции Цзюнь… на глазах у Цзюнь Чжан Тиана и Цзюнь Вуя, кто-то действительно угрожал убить единственного оставшегося наследника семьи Цзюнь? Если бы когда-либо такое было, люди Империи Тянсян рассмеялись бы, относясь к этому как к шутке какого-то дурака! Но прямо сейчас именно это действительно произошло в их доме…
Все знали, насколько важна жизнь Цзюнь Мосе…
Лица Гуан Донглю, Гуан Рушань, Гуан Куинбо и даже Гуан Квинхан побледнели.
— Ублюдок! Прекрати нести ерунду сейчас же! — Гуан Донглю просто не смог оставаться равнодушным. Он быстро встал и ударил сына по лицу. — Извинись перед сыном Цзюнь прямо сейчас?!
— Я не буду извиняться перед ним! Я не сказал ничего несправедливого! — Гуан Куинью даже не вздрогнул, продолжая пристально смотреть на Цзюнь Мосе. Даже не собираясь вытереть кровь, которая начала собираться в уголке рта, он продолжил, — Цзюнь Мосе, как мужчина мужчину… Я вызываю тебя на дуэль!
— Дуэль? С чего бы это? — Цзюнь Мосе выглядел чрезвычайно смущенным и даже сумел показать на лице легкую, но озадаченную улыбку. — Второй брат Гуан, я не знаю, где я обидел тебя, а? Это первая наша встреча! Мы стали родственниками из-за брака… Ты пришел сюда в город Тянсян, ты ешь вместе с моей семьей, ты пьешь с семьей. Мы делаем все, чтобы развлечь тебя. Но все же ты говоришь мне такие слова в комнате, полной людей, а теперь ты даже вызываешь меня на дуэль?! Ты явно хочешь убить меня! Могу я осмелиться спросить причину?
— Ты… ты не смеешь спрашивать причину! Как ты смеешь спрашивать причину? Если ты настоящий мужчина, тогда ты должен принять мой вызов! — Гуан Куинью все еще не отводил глаз от Цзюнь Мосе.
— Черт тебя побери! Разве ты не слышал, что сказал твой отец? — Гуан Донглю снова замахнулся рукой, чтобы ударить сына. Тревога в сердце Гуан Донглю заставила его принять строгие меры в этой ситуации. [Это выходит из-под контроля сегодня… Даже если семья Цзюнь считает нас родственниками, смогут ли они простить моего второго сына за эту наглость? Даже умные люди из семьи Цзюнь могут повести себя не очень разумно в такой ситуации!
Знает ли он, кто такой Цзюнь Мосе? Он единственный выживший наследник семьи Цзюнь! Хотя мой второй сын только угрожал убить Цзюнь Мосе, но если бы кто-то угрожал убить моего сына, я отправил бы этого человека на смерть, не давая ему никаких шансов объяснить ситуацию! Сколько пройдет времени, пока старик Цзюнь не примет такое решение?]
Гуан Куинью все еще таращился на Цзюнь Мосе своим упрямым взглядом, не моргая глазами, и даже не собираясь уклоняться от второго удара отца. Рука Гуана Донглю уже была в воздухе, готовая поразить его сына еще сильнее, чем в первый раз. Но неожиданно, из ниоткуда появилась вторая рука, которая крепко сжала руку Гуана Донглю, и удержала ее на месте. Обернувшись, Гуан Донглю понял, что это была рука Цзюнь Вуя. Мягко улыбнувшись, Цзюнь Вуй непринужденно заявил:
— Брат Гуан, должна быть причина, из-за которой твой сын сказал эти слова. Мы должны разобраться в этом, чтобы понять, могли ли неуместные слова Мосе случайно и непреднамеренно обидеть второго сына Гуана. Часто бывают ссоры между молодежью, но мы, как старшее поколение, не должны поспешно вмешиваться и подавлять их… Это никогда не принесет пользы. Возможно, это может привести к серьезному недоразумению, верно?
Улыбающееся лицо Цзюнь Вуя и ласковый тон вызвали дрожь по спине Гуана Донглю.
Хотя слова Цзюнь Вуя были нежными и продуманными, языком жестов он все еще показал слабый намек на доминирование, что было довольно очевидно. Гуан Донглю понял, что несогласие может привести к смерти всей его семьи.
— Третий дядя, пожалуйста, позволь мне разобраться в этом, — тихо склонила голову Гуан Квинхан на глазах у своего второго брата. — Позволь мне узнать, почему Куинью действовал таким образом сегодня. Позволь мне решить ход событий, как только я узнаю, кто из моих двух братьев виноват — Мосе или Куинью, так как я старшая сестра для них обоих!
Она видела, как трое молодых людей, собранных вместе, всего лишь несколько мгновений назад шептались и смеялись с непристойными взглядами на их лицах. Она чувствовала, что этот накал страстей мог быть спровоцирован чем-то, что не стоит упоминать перед взрослыми.
Тем не менее, Гуан Куинью был ее братом по крови, и она всегда верила, что он очень хорошо себя ведет. Поэтому она уже решила, что ее собственный брат никогда не мог вызвать таких неприятностей. А Цзюнь Мосе должно быть вышел за пределы терпимости Гуана Куинью.
— Я… я… — Гуан Куинью открыл рот, но на этот раз не смог найти слов. Его лицо отчетливо отражало муки и страдания в его сердце.
Гуан Куинью действительно не мог рассказать правду по этому поводу. Потому что он хорошо знал, что Юэ Эр проживала в Озере Духовного Тумана, в месте — где женщины были объектами удовольствия. Несмотря на то, что он был ее любовником, ее заклеймили бы как проститутку! Даже заявив, что она таким не занимается, и не продает свое тело, было бы бесполезно. Проститутка — есть проститутка!
[Если отец и сестра действительно узнают, что я вызвал на дуэль третьего молодого господина семьи Цзюнь из-за такой женщины, разве они не отреагируют безумно?
Независимо от того, насколько сильно Цзюнь Мосе клевещет на ее имя, я не могу позволить кому-либо узнать причину этого спора… иначе, единственное, о чем будет разговор, — это тот факт, что она проститутка!]
На самом деле, хотя он встретил Юэ Эр в самом неподходящем и худшем месте для любой благородной женщины, Гуан Куинью действительно поверил ее словам, так как он никогда не интересовался ее прошлым! И независимо от этого, он все равно считал ее женщиной своего сердца! Гуан Куинью уже решил, что он будет любить ее до последнего вздоха, и он сделает все возможное, чтобы защитить ее достоинство.
— Второй брат Гуан, мне тоже будет интересно узнать, как я тебя обидел…? Если я действительно оскорбил тебя, брат, тогда я согласен признать свою ошибку, и я извинюсь. Но брат должен сначала указать мне на ошибку! — Цзюнь Мосе натянул самую искреннюю улыбку, получив свой шанс бросить камень в человека, который уже упал в колодец.
— Говори! — Гуан Квинхан увидела искренность на лице Цзюнь Мосе. Взглянув на брата, грусть охватила сердце Гуан Квинхан [может мой брат быть виноватым в этой ситуации?].
— Пожалуйста, позволь мне объяснить эту ситуацию, — спокойно проанализировав сложную ситуацию, в которую попал его младший брат, Гуан Куинбо понимал, что если он ясно не объяснит этот вопрос, тогда все для всей его семьи может закончиться на очень катастрофической ноте. Поэтому, использовав все возможное изящество и изысканность повествования, которыми он обладал, Гуан Куинбо рассказал историю Юэ Эр и Гуана Куинью, придав истории романтичности, изображая их двух как несчастных влюбленных. Он рассказал, что двое влюбленных были вынуждены расстаться из-за некоторых неизбежных обстоятельств, после чего Юэ Эр приехала в город Тянсян и стала… ух… временной певицей в павильоне Ничанг. Как только стало возможно, Гуан Куинью приехал в город Тянсян, и двое влюбленных снова воссоединились по воле судьбы и по совпадению обстоятельств… А Цзюнь Мосе один раз к тому времени…. уже был у Юэ Эр… в гостях…
Хотя рассказ Гуан Куинбо был достаточно искусным и вызывал сочувствие к этим двум влюбленным из-за их трогательной истории любви, но глаза Гуана Донглю уже стреляли пламенем в своего младшего сына!
Никто не был настолько глуп, чтобы не понять эту ситуацию. Все уже поняли истинную причину ссоры после того, как услышали измененную Гуаном Куинбо историю. Эти два развратника публично сражались за проститутку! Это просто посмешище!
Все презрительно уставились на Гуана Куинью, мысленно ругая его. [Этот парень влюбился в женщину из борделя и в конечном итоге угрожает наследнику семьи Цзюнь в его собственном доме? Второй сын семьи Гуан действительно такой глупый?!]
Вся семья Гуан, включая Гуана Донглю и Гуан Квинхан, всегда смотрели на Цзюнь Мосе свысока из-за его аморального поведения. А теперь, они начали понимать, что в их собственной семье сын может быть не только развратником, но еще и быть глупым…
Гуан Квинхан доверяла своему брату, и поэтому вызвалась расследовать этот вопрос, зная, что это может привести к каким-то непристойным причинам. Но теперь ее лицо покраснело от гнева… Сперва она беспощадно уставилась на своего брата, а затем с яростью взглянув на лицо Цзюнь Мосе, отошла в сторону.
Цзюнь Мосе был явно возмущен этим. [Твой брат — причина всего этого шума, а ты все еще смотришь так на меня? Ты знаешь, что из-за твоего брата на меня смогли напасть? Я здесь жертва… Я тот, кто имеет право злиться в этой ситуации!
]
— Ты дурной ублюдок! — громовой рев Гуана Донглю эхом раздавался в трясущемся зале. — Ты, ты вызвал своего родственника… зятя твоей сестры… на дуэль за жизнь или смерть из-за такой женщины? — все тело Гуана Донглю дрожало от гнева. — Ты непокорный сын! Ты недостойный сын! Ты, ты, ты, позор нашей семьи!
Несмотря на то, что Гуан Куинью раскаивался и боялся гнева отца, но его рот все еще был открыт для того, чтобы отказаться от поражения, поскольку его упрямый мозг твердил ему опровергнуть слова его отца:
— Юэ Эр — моя возлюбленная, она не вульгарная женщина. А Цзюнь Мосе не зять моей сестры. Мы пришли сюда, чтобы забрать сестру, и в любом случае, как только мы это сделаем, он больше не будет связан ни с ней, ни с нами!
— Заткнись, ты, обнаглевшее животное! — Гуан Донглю поспешно вмешался, побледнев от испуга. Но его слова были сказаны слишком поздно.
Гуан Квинхан подняла свое бледное лицо, чтобы посмотреть на своего отца. Ее розовые губы дрожали, но она не смогла найти слов, чтобы выразить свое мнение.
Старик Цзюнь и Цзюнь Вуй молчали. Даже Цзюнь Мосе был удивлен. Смертельная тишина охватила весь зал!
— Этот Старик пьян. Я должен извиниться, — Дед Цзюнь встал, сказав неприветливым голосом. Его слова были явно странными, ведь обед еще не начался, блюда еще никто не пробовал… На самом деле, ни один бокал вина не был опустошен за это время, а Старик Цзюнь заявил, что он уже опьянел.
