— Омерзительные?! — Гу Хань сначала впал в ступор, а потом одобрительно рассмеялся: — С этим не поспоришь! Все они, действительно, омерзительные существа! И согласно этому доводу мы должны обязательно уничтожить их!
Гу Хань смог достичь уровня Шенцзюнь, а значит глупым человеком он точно не был, учитывая мудрость, знания и пережитый опыт, которые он накопил несколько тысяч жизни, разве он не понял, что Цзюнь Мосе говорит не искренне на сей раз? Однако до конкретной причины ему не было дело, самое главное, что Мосе всей душой ненавидит Чужаков, и хочет поскорее перебить их всех!
— Отныне, если трёх священных земель больше не станет, и в живых останутся только дворец Злого Монарха или лес Тянь Фа, ты будешь обязан поступать осмотрительно, — слова Гу Ханя звучали, как наставление младшему поколению, он говорил проникновенно и серьёзно: — Цзюнь Мосе, прошу тебя, не думай, что только люди способны творить зло, и что в этом мире только плохие люди совершают плохие поступки! Когда хорошие люди поступают плохо, как правило, они совершают тяжкие преступления, намного превосходя в своём коварстве и жестокости обычных негодяев! Попомни мои слова…
— В этих словах есть смысл! Можно даже сказать, что так действительно и есть на самом деле! — Цзюнь Мосе искренне вздохнул.
Когда нехороший человек делает что-то плохое, обычно он понимает, что совершает преступление, поэтому его гложет много страхов и сомнений.
Но когда хороший человек делает зло под видом доброго дела, это уже совсем другое. Значение этого поступка будет уже другим, потому что этот человек искренне считает, что делает благое дело! Он даже может гордиться этим! С таким настроем у него не возникает никаких сомнений, никаких страхов, он готов отдать все свои духовные и физические силы, только чтобы усовершенствовать свой план и сделать всё возможное, чтобы задуманное им обязательно осуществилось!
И всё окружение этого «хорошего и добропорядочного» человека слепо доверяет ему, пытается всячески содействовать ему… в то время как степень разрушения достигает уже катастрофических размеров!
У нас перед глазами есть прекрасный пример — три священные земли!
Если бы Цзюнь Мосе внезапно не появился в этом мире, привнеся в него новый свет, наверняка всё бы сложилось именно так, как было описано в пророчестве!
Многотысячелетняя история канула в лету!
Гу Хань горько усмехнулся. Похоже, что сейчас он думал в том же направлении, что и Цзюнь Мосе.
Только он промолчал, а Мосе бы и не стал говорить о таком вслух. Раз этот почтенный старец решил принести извинения самоубийством, зачем вспоминать дела прошедшие?
Хотя совершённая им ошибка была незабываема, однако исходный путь хорошего человека и плохого человека серьёзно отличаются. Так зачем отбирать у хорошего человека уцелевшие остатки его достоинства? Особенно тогда, когда он признал свой промах, и готов любой ценой искупить его!
— Перед смертью люди обычно не врут, и говорят только правду! Последнее, что я бы хотел тебе напомнить… После всего, ты обязательно должен установить жёсткий контроль над священными животными! — Гу Хань продолжал: — Большая часть священных животных леса Тянь Фа очень наивны, они не способны мыслить как люди. Внешне они очень милые, и самое важное — они прирождённые воины! Многие из людей хотят держать их при себе! А сейчас ты уже заручился доверием со стороны священных животных Тянь Фа, они верны тебе, никто уже не сомневается в этом! Но, как раз эта их особенность и говорит о том, что священных животных очень легко приручить. В этом твой успех, и то, чего ты должен сторониться. Когда в будущем они лишаться контроля со стороны трех священных земель, рано или поздно случится то, что священные животные начнут входить в контакт с людьми. И какие последствия могут возникнуть у этого процесса, очень трудно предугадать… Надеюсь, господин Цзюнь, вы поймёте мои слова правильно, и не расцените это как запугивание…
Цзюнь Мосе некоторое время размышлял, опустив вниз голову, после чего сказал: — Я могу пообещать, до того момента, как я покину этот материк, они не совершат ничего, чтобы выходило бы за рамки дозволенного.
— Конечно! Я уверен, ты сможешь гарантировать это. Если ты не сделаешь, ты будешь просто не Цзюнь Мосе. Но, что насчёт того, когда тебя не будет здесь? — Гу Хань спросил: — Ты сейчас сказал, что скоро тебе понадобиться покинуть материк. Возможно, той же дорогой, что и Первый Шао. Твои планы на будущее пока туманны, но ты не сможешь долго оставаться здесь. Значит, через сто или через несколько тысяч, или несколько десятков тысяч лет, но ты всё равно покинешь материк! После твоего ухода, кто возьмёт на себя ответственность за лес Тянь Фа? — Гу Хань кивнул в сторону армии священных животных: — Из-за надвигающейся угрозы ты увеличил силы воинов Тянь Фа до ужасающе высокого уровня! После твоего исчезновения, служившего для них в качестве уравновешивающего механизма, кто сможет держать под контролем настолько сильный и могущественных воинов? А ты помог прорваться нескольким десяткам тысяч воинов! Благодаря тебе материк, возможно, не станет обителью Чужаков, но вполне возможно, что он превратится в райский островок священных животных!
По выражению лица Цзюнь Мосе было непонятно, о чем он думал.
— Если представить себе самый трагичный исход и всех возможных… люди материка Суань станут для священных животных предметами пропитания, или просто игрушками! — Гу Хань мрачно произнёс: — Священные животные очень похожи на людей, не стоит этого отрицать! Но в то же время бесспорным остается то, что в душе они, всё-таки, дикие звери. Их пристрастие к войне обусловлено их врождёнными инстинктами, и это совершенно очевидно!
Цзюню Мосе было неприятно слышать это.
— Я говорю всё это не для того, чтобы ты сделал что-то… я просто хочу, чтобы ты никогда не забывал об этом! — Гу Хань равнодушно продолжал: — Если такое время действительно настанет… Ой, во всяком случае, будущее уже не имеет никакого отношения ко мне!
Цзюнь Мосе спокойно ответил: — Если ты уже сейчас смог разглядеть это, говорить такое сейчас — ещё более бессмысленно! Гу Хань, ты говорил вполне разумные вещи. Но это касается будущего! Никто не может его предсказать! Говорить об этом сейчас — слишком преждевременно!
Гу Хань горько усмехнулся. Со слов Мосе он понял, насколько ревностно он относится к священным животным!
«Боюсь, для Злого Монарха лес Тянь Фа и все его жители намного дороже, чем населения всего материка вместе взятое!»
Это очень сильно удивило Гу Ханя. Ведь Цзюнь Мосе в душе такой же человек, как и он, почему у нет ни грамма солидарности? Этого он и после смерти не поймёт.
— Хорошо, я больше не буду вспоминать об этом вопросе, чтобы между нами не возникло недопонимания, — печально вздохнул Гу Хань.
— Как тебе будет удобно. У тебя всё равно никогда не получится изменить моё уже сложившееся по этому поводу мнение, — Цзюнь Мосе рассмеялся: — Поэтому я бы посоветовал тебе не тратить своё время на это и лучше поскорее заканчивать со своими напутствиями.
Гу Хань презрительно закатил глаза. Разговаривая с этим негодником, надо быть всегда готовым к тому, что рано или поздно он всё равно доведет тебя до белого каления!
— Почему ты так смотришь на меня? — Цзюнь Мосе заметил, что Гу Хань смотрит на него в упор, и невольно удивился: — Ты не думай, что я сказал это лишь для того, чтобы ты поскорее уже отправился в мир иной — нет, я уважаю твою точку зрения, и не говорю ничего против, но тебе снова что-то не нравится… Это ты, вообще-то, меня сюда притащил, чтобы я слушал твоюю болтовню. Болтовня болтовнёй, конечно, но сейчас ты молчишь… И что это значит? Так раздражает!
«Так раздражает?», — последние слова Мосе особенно обидели Гу Ханя: «Я тебя ещё и раздражаю? Ну ладно, скоро всё закончится».
— Ладно, мне всё равно скоро умирать. Я не стану опускаться на твой уровень! — Гу Хань сплюнул, намереваясь на этом закончить их разговор.
— А я вообще-то не говорил, что тебе скоро умирать, это ты сам так сказал! — Цзюнь Мосе недовольно фыркнул: — Какие ещё там у тебя предсмертные наставления, выкладывай побыстрее! У меня и так много дел! Я спешу!
У Гу Ханя перехватило дыхание от злости: «Вот сукин сын! Если бы не моя сила воли, я бы давно тебя отметелил!»
— Цзюнь Мосе, ты совсем не дорожишь своей жизнью! Неужто ты правда не веришь, что мы, священные земли, совершив столько преступлений, сможем проявить себя во всей своей красе, доблестно сражаясь в этом решающем бою? — сказал, едва дыша, Гу Хань.
Гу Хань высказал последние намерения трёх священных земель, по-прежнему надеясь получить искреннюю похвалу и восхищение от Цзюня Мосе. По крайне мере, в этом мире будет один человек, способный понять их правду.
«Пусть никто в мире не будет знать о том, что мы ответили за содеянное, но останется хотя бы один свидетель — Злой Монарх».
Всё, чего он хотел в данный момент — лишь одобрение Цзюня Мосе, и не более!
Потому что сейчас Цзюнь Мосе уже по праву считался одной из самых влиятельных фигур этого времени!
Он никогда бы не подумал, что Мосе настолько скупой на слова! Даже слова сожаления!
— К чему эти слова?! Если даже ты, действительно, погибнешь в этом сражении, я не буду считать это великой трагедией, — Цзюнь Мосе недолго подумал, и продолжил: — Гу Хань, никто не заставлял тебя участвовать в этой войне, разве не так? Ты хочешь добиться славы и уважения, пожертвовав своей жизнью, и это нормально. Потому что даже у меня нет стопроцентной уверенности, что я могу вернуться отсюда живым, ну и что с того? Ведь мы просто должны делать то, что должны. Пусть наша совесть будет чиста, разве этого недостаточно?
