— Спасибо! В трёх Священных землях есть хотя бы один человек, готовый неуклонно держать своё слово! — Цзюнь Мосе слегка улыбнулся, а потом спросил: — Осмелюсь спросить ваше имя?
Хотя эта фраза и казалось вежливой, однако на самом же деле таковой она не являлась. Вопрос был на уровне сил двух сторон. Хотя между силами Мосе и силами всех присутствующих в этой комнате была настоящая пропасть, в глазах толпы образ Цзюнь Мосе был настолько блестящим и величественным, что он даже мог соперничать силой с их старейшиной!
Этот человек постоянно ждал такого вопроса от Цзюнь Мосе, и, услышав его, он рассмеялся, а потом чуть растерянно произнёс:
— Как меня зовут… Я, правда, уже почти и забыл… Сейчас меня, должно быть, зовут… Гу Хань? Помню, три тысячи лет назад моя фамилия была У, и звали тогда меня У Шаньюнь…
Эти слова Мосе словно заставили его что-то вспомнить, и в его туманных глазах проскользнула досада… откуда из пустоты раздался тяжелый вздох… будто в этом вздохе были печаль и радость всех трёх тысяч лет…
Три тысячи лет назад…
Мосе словно ударило током!
Этот красивый темноволосый мужчина с молодым лицом оказывается человек, которому более трёх тысяч лет! С его слов, Цзюнь Мосе понял одну вещь: этот человек и есть та самая «переродившаяся душа»!
Назвав свои оба имени, он более чем очевидно намекнул на это.
— Тогда как мне вас называть — Гу Хань или У Шаньюнь? — Цзюнь Мосе рассмеялся.
— Имя — это лишь условность, ни к чему как-то меня называть. Пусть ты даже будешь звать меня старым хрычём… это не имеет никакой разницы, — человек тоже рассмеялся.
— Ха-ха! — соперник Мосе был очень откровенен, и был весьма неплохо расположен к нему, не чувствовалось ни капельки напряжения, поэтому Цзюнь Мосе решил относиться к нему так же. Потому что, несомненно, это особое расположение, но Цзюнь Мосе не хотел этим пользоваться, в особенности со стороны трёх Священных земель…
Посмотрев на этого господина Гу Хань или У Шаньюня, он, улыбнувшись, произнёс:
— Три тысячи лет… Гу Хань, за эти три тысячи лет сколько женщин вы взяли себе в жёны? Наверняка они все были настоящими королевами красоты? А они… сейчас где?
В это время в комнате находилось одиннадцать человек, и десять из них одновременно пришли в ярость!
Все они, несомненно, всегда гнались за вечной жизнью, однако в этой их «вечной» жизни по-прежнему есть много вещей, о которых им страшно вспоминать, и которые они не в состоянии забыть! Каждый раз, вспоминая об этом, их сердце обливается кровью!
— Молодой господин Цзюнь, ты это, конечно, зря сказал! — Чен Инсяо, еле сдерживаясь, тихо сказал.
Занимающий место предводителя У Шаньюнь помрачнел. Его лицо в этот момент словно накрылось толстым слоем вуали, и никто не мог его разглядеть… Только атмосфера в комнате становилась всё более возбуждённой, что людям стало тяжело дышать.
— Зря? Ну ладно… Я прошу прощения и хочу изменить свой вопрос! — Цзюнь Мосе, посмеиваясь, сказал: — За три тысячи лет тебе удалось прожить две жизни… это совсем немало! Однако… как же родители в каждой из этих жизней? Они одинаково заботились о тебе? Они… сейчас где?
— Цзюнь Мосе! Хватит наглеть! — Чу Вухуй немедленно соскочил с места и гневно закричал.
— Наглеть? Похоже, снова не то спросил… Ладно, я ещё раз изменю свой вопрос, — Мосе погладил свой подбородок, и сказал: — За три тысячи лет у тебя были родители, жёны, наложницы… тогда не может быть такого, чтоб у тебя не было детей! Твои дети, нажитые за эти две жизни… Они-то сейчас где?
Цзюнь Мосе слегка рассмеялся и оглянулся по сторонам, сказав:
— Эти три вопроса относятся ко всем присутствующим здесь господам. Наверняка вы тоже прожили не одну тысячу лет… Ваши родители, жёны и дети… они все здесь?
Эти вопросы были слишком оскорбительными. Кто мог прожить несколько тысячелетий, кроме этих просвещенных мудрецов?! Цзюнь Мосе надавил на самое больное!
Бам! Все десять человек одновременно соскочили со своих мест, все их лица были полны ярости и гнева! Атмосфера была напряжена до предела! Казалось весь этот городок из хижин должен был вот-вот взлететь на воздух, а Мосе поплатится за свои слова!
— Вы что творите? Все быстро сели на места! — У Шаньюнь громко прокричал. Не на шутку разозлившись, он громко сказал: — Вы хоть знаете, зачем Цзюнь Мосе задаёт нам подобные вопросы? Неужто просто, чтобы разозлить нас всех? Он, по-вашему, совсем дурак? Зачем ему идти на такой рискованный поступок? Разве вы не хотите сами немного подумать? А? Потрачено столько времени, а вы вот таким образом хотите выйти из себя?
Под его грозным взглядом все десять человек дружно заняли свои места, однако при этом не спуская взгляда с Мосе! Если он не даст вразумительного объяснения для своих действий, живым он вряд ли выйдет отсюда!
Цзюнь Мосе вздохнул, а потом, приняв ту же самую подшучивающую манеру, со строгим лицом произнёс:
— Все господа, присутствующие здесь, далеко не бесчувственные люди. Это стало понятно после заданных мной вопросов. Вне зависимости, каким бы глубоким не было совершенствование, Суань Духа ещё ладно, Шенхуан — тоже, уровень Четырнадцатого Шао и тоже туда же… В конце концов, мы всего лишь люди! Из плоти и крови! Нам всегда будет трудно расставаться с чем-то родным, нас всегда будут связывать родственные чувства! Уверен, не важно, сколько раз мы будем перерождаться, если воспоминания до сих пор ещё с нами, чувства вечной нестерпимой разлуки навсегда оставят глубокий шрам на нашем сердце! Если умрёт тысяча твоих врагов, да хоть десять тысяч — ты ничего не почувствуешь. Но если умрёт лишь один твой близкий человек — ты не забудешь этого уже никогда. Родители, растившие нас… Они видели, как мы взрослеем, набираемся жизни… А они старели, уходили… когда до нас приходит осознание, их уже нет рядом! От этих ран никогда не избавиться!
Цзюнь Мосе говорил о тяжёлых вещах, его голос звучал всё медленнее, словно в нём были какие-то неведомые чары. Холодная, обволакивающая тоска заполняла собой все пространство.
Все невольно задумались и вспомнили о своих родителях… Словно перед их глазами снова пронеслись — их живые и здоровые отцы, потом медленно стареющие, с проседью на волосах, а в конце печально скончавшиеся… Тёплые объятья матушки, ласковые речи и поучения… а потом слабый дым, словно как от затушенной свечи…
Эти воспоминания прятались где-то далеко, а сейчас они снова вернулись, такие же тёплые и родные, по-прежнему тяжёлые и тоскливые, и всё также рвущие сердце на части…
Особенно это затрагивало мастеров, которые однажды уже переродились. С самого начала им было очень непривычно в их детские годы, они сопротивлялись, но, всё же, они всё запомнили.
— И как же лицо той прекрасной девушки, которой вы впервые в своей жизни признались в любви? То, как неопытная девчонка стала верной подругой… Как она растила ваших детей, стирала ваше бельё, готовила вам пищу, вы были связаны и неразлучны… А потом, в конце, она старела и увядала на ваших глазах, но вы были не в состоянии что-то сделать… Кто забыл те любовные клятвы? Кто смог позабыть те прекрасные чувства? Кто смог забыть ласковые и проникновенные слова? Смущённую улыбку, и сердце, полное счастья и удовольствия… Первую брачную ночь, в конце-концов? Ваши имена вы наверняка можете забыть, но ваш жизненный опыт — вряд ли! Проснувшись посреди ночи, вы тайком думали об этом? Сожалели?
Не стоит и спрашивать, эти просвещенные мудрецы уже утратили прежние спокойствие и серьёзность, беспощадное желание убивать, они унеслись куда-то далеко, в свои воспоминания, и предались своей одинокой скорби…
Своим любовным клятвам и признаниям, вместе жить и вместе умереть, верить и полагаться друг на друга… а в конце любимая жена, конечно, скончалась, её сладкая улыбка бесследно унеслась вдаль…
«Моя любимая жена… Время не стоит на месте, мои жизни сменяют друг друга, но почему же я до сих пор тоскую по тебе? Знаешь ли ты, родная, что каждый вечер, когда я пытаюсь уснуть, моё сердце так сильно болит и страдает… по тебе…»
В одно мгновение грозные и могучие мастера бросились оплакивать свои душевные раны…
Спокойный голос с невидимыми чарами внутри продолжал звучать:
— А как же ваши дети, ваши наследники, которые заставляли вас смеяться до колик? Они учились говорить и делать первые шаги, потом взрослели и становились взрослыми людьми… ваши кровиночки… однако и их ждала та же участь. Как забыть ту невыносимую боль, когда родители хоронят своих детей… кто способен забыть такое? Кто может забыть выгравированные на костях и запечатлённые в сердцах события прошлого?!
Эти последние слова Мосе даже прокричал изо всех сил!
Казалось, эти слова метили прямо в сердце и застревали в голове!
Но уже через пару секунд все оправились от своих бесконечных воспоминаний и обнаружили, что многие из них расплакались!
Уровень совершенствования всех присутствующих был на очень серьёзном уровне, а их существование казалось бесконечным. Они уже думали, что забыли ощущение слёз на своих щеках, но сегодняшний день доказал обратное!
Все смотрели в глаза Цзюнь Мосе, их взгляды были немного запутанными и странными.
