Поев листьев, Цюн Ци вдруг почувствовала сомнение и с подозрением посмотрела на Сюй Цина и капитана. Ей показалось, что эта сцена ей знакома, и она вспомнила о ненавистных Призрачной Руке и Бешеном Псе.
Однако, вспоминая отношение того тёмного Божественного Дитя к себе, она решила, что это невозможно. Ведь Призрачная Рука и она взаимно недолюбливали друг друга, и если бы была возможность убить, то он бы точно не проявил мягкосердечия.
Пока Цюн Ци размышляла, Сюй Цин посмотрел на листья, облизал губы и уже хотел сорвать один, но дрожь десяти кишечных деревьев стала слишком сильной.
Уходящие в небо стволы раскачивались, поднимая сильный ветер, который пронёсся во все стороны.
Видя это, Сюй Цин с сожалением отказался от этой идеи.
С появлением глаз его море сознания пришло в беспорядок, наполнившись непонятными душами. Эти души были точной копией его собственной, как будто являлись частью его тела.
Но выражения их лиц были разными: одни были свирепыми, другие плакали, одни смеялись, другие стенали, одни были решительными, другие трусливыми.
Почувствовав эти души в своём море сознания, Сюй Цин помрачнел. Он обнаружил, что с каждым новым глазом в его море сознания появлялась новая душа.
Эти души не могли захватить его тело, но несли в себе разные характеры, как будто каждая была отдельной личностью, пытающейся слиться с его душой и повлиять на него.
Если бы им это удалось, Сюй Цин превратился бы в безумца с множеством личностей.
К этому моменту тело капитана тоже покрылось глазами, как и тело Цюн Ци. Только Нин Янь оставался относительно нормальным: на его теле не появилось ни одного глаза, только множество бугорков, на которых, правда, появились трещины, но его кожа была слишком толстой, и глаза не могли открыться.
Позже бугорки начали наслаиваться друг на друга, но глаза всё равно не могли пробиться, и многие из них просто задыхались и исчезали.
Почувствовав особенности этих душ, Сюй Цин, не колеблясь, высвободил подавляющую силу горы Императора Призраков в своём море сознания, обрушив её на появившиеся души.
Техника Сюй Цина, Призрачный Захват Пути, при захвате ядра противника пассивно поглощала некоторые из его духовных мыслей и примесей, а гора Императора Призраков служила для их подавления.
Сейчас, когда засиял свет, все души с разными личностями в море сознания Сюй Цина начали разрушаться одна за другой.
Их разрушение принесло Сюй Цину немалую пользу, питая и укрепляя его собственную душу.
Это открытие заставило глаза Сюй Цина заблестеть, и он перестал травить глаза ядом, позволяя им расти.
Другие справлялись с проклятьем по-своему, но каждый своим хитрым способом.
Капитан сначала откусывал глаза, но когда их стало слишком много, он применил какой-то метод, и по всему его телу появились бесчисленные рты, которые ползали по нему, пожирая один глаз за другим.
Нин Янь всё так же оставался без глаз, бугорки на его теле в основном задыхались сами, не формируя душ с личностями. Это очень заинтересовало капитана, и он, держа в руке лиану, притянул дрожащего Нин Яня к себе и, продолжая подниматься, начал его изучать.
Что касается Цюн Ци… она ничего не делала. Для неё разные личности были огромным даром. Её Кровавый домен как раз нуждался в личностях, и сейчас её глаза горели, дыхание участилось — очевидно, она получала огромную пользу.
От неё даже начала исходить аура, которая удивила Сюй Цина.
Однако появление глаз всё же имело предел. Спустя пятнадцать минут, когда они поднялись на высоту более 2,5 километров, новые глаза перестали появляться.
В глубине души Сюй Цин испытывал сожаление. Яд рассеялся, мгновенно превратив его в окровавленного человека. Сотни глаз сгнивали, и чёрная вода текла по лицу. В этот момент капитан, шедший впереди, остановился. Он осмотрелся, что-то посчитал на пальцах, а затем, к изумлению всех присутствующих, вспорол себе живот, вытащил кишку, оторвал кусок и бросил на ствол древа кишок у своих ног.
В момент соприкосновения кишка капитана впиталась в ствол. Затем он повернулся к Сюй Цину, его глаза ярко блестели.
Сюй Цин помолчал пару мгновений, затем взмахнул ножом, вспорол себе живот, спокойно отрезал кусок кишки и бросил на ствол Древа Кишок. Когда кишка впиталась, капитан с ожиданием посмотрел на Цюн Ци. Маска скрывала выражение лица Цюн Ци, но в итоге она отвернулась, не став резать кишку.
Капитан выглядел разочарованным. Нин Янь снова шумно вздохнул. Хотя на своём пути он повидал немало странностей, сейчас он всё же решил, что эти два представителя клана Ночи сошли с ума. Потому что дальше по дороге он видел, как представители клана Ночи чуть ли не каждые 300 метров отрезали по куску кишки и впитывали его в ствол Древа Кишок. Глядя на бесконечные ветви, он чувствовал нарастающий абсурд.
"Хватит ли у них кишок? — думал он, — а что, если не хватит, и они придут за моими? Да ничего, они, наверное, не смогут вспороть… Хотя нет, клан Ночи слишком опасен, у них наверняка найдётся другой способ добраться до моих кишок!"
Мысли Нин Яня путались, и он чувствовал себя всё более несчастным. Так, следуя по древу кишок, они поднимались всё выше. Время незаметно текло, наступил рассвет, и первое солнце взошло над землёй. Издалека казалось, будто край неба объял всепоглощающий огонь.
Но на другой стороне неба, очень далеко отсюда, в столице династии Небесного Ветра, принадлежащей клану Святой Волны, подул ветер, пронёсшийся над землёй. Небо здесь было окрашено не восходом, а багровым закатом. В сиянии заката из центрального алтаря города вырвался чёрный луч света, озаривший всю столицу и устремившийся в небо.
Этот чёрный свет обладал непревзойдённой силой, способной поглотить любой другой свет, любые законы, растворить любую яркость. Изначально светлое небо частично скрылось под покровом чёрного света. Издалека это выглядело как чёрная клякса на небе, сквозь которую пробивались остатки заката.
Под чёрной кляксой, там, где находился алтарь, стоял Чёрный Небесный Храм. Внутри храма раздавался колокольный звон, словно отголосок древности, эхом разносившийся сквозь века. В то же время чёрная клякса на небе медленно превратилась в гигантское лицо представителя клана Ночи.
Это был старик из клана Ночи. Его волосы побелели, кожа покрылась морщинами, а остатки багрового заката он собрал в веки. Его появление заставило всех членов клана Святой Волны в столице династии Небесного Ветра содрогнуться и преклонить колени, их лица выражали благоговение. Император династии Небесного Ветра и все его министры в императорском дворце сделали то же самое, склонив головы и почтительно поклонившись небу.
Когда они поклонились, лицо, образованное чёрной кляксой на небе, медленно открыло глаза, багровые веки затрепетали. В его взгляде читалась бездна, в которой мелькали бесчисленные следы небесного пути. Чёрная клякса стала расплывчатой, словно бесчисленные тени из разных времён слились в одном лице. Вокруг него в небе возникали и исчезали бесчисленные малые миры, превращаясь в череду поразительных видений.
В конце концов, эти малые миры, словно питательные вещества, превратились в бесчисленные струйки чёрной энергии, необозримые и безграничные, которые вились и распространялись вокруг чёрной кляксы, поглощая свет, формируя смутные очертания гор и рек, земли и живых существ. Издалека всё это напоминало настоящий мир, существующий на краю неба.
Однако этот мир был лишь зародышем, ещё не окрепшим. Можно представить, что если однажды этот мир станет устойчивым, кто-то сможет нести его на своих плечах. Такое существо, явившись в мир, будет уже не Сгущением Руин, а… живым Наполнением Души!
В мире воцарилась тишина, все жители столицы склонили головы. Спустя долгое время над городом разнёсся древний, хриплый голос:
— Тянь Фэн.
— Я здесь! — почтительно отозвался император Небесного Ветра из императорского дворца.
— Приведи ко мне Божественное Дитя!
— Слушаюсь, верховный Ночи! — ответил император Небесного Ветра, его сердце затрепетало.
В этот миг ветер… усилился.
