Зловоние ударило в лицо. Сюй Цин, с холодным блеском в глазах, стремительно отступил. Он не хотел тратить время на схватку с этим зомби-стариком. Теперь, когда осколоки столпа Великой Смуты были у него, он собирался уходить.
Но зомби стремительно бросился в погоню, источая всё более густую зловещую ауру, явно не желая отступать.
Это заставило Сюй Цина пристально наблюдать за зомби-стариком. Тот чем-то напоминал ему клан Морских Трупов, но суставы его тела двигались не так гибко. Зато тело было ещё более прочным и регенерировало с невероятной скоростью. Кроме того, он обладал некоторыми признаками бессмертия.
"Нет сердцебиения, нет крови, мало разума, больше похож на свирепого зверя или мутировавшего культиватора, и всё его существо пропитано следами времени".
"Духовное мастерство, кажется, отсутствует, но его аура и поднятый им ветер пропитаны сильным ядом. Этот яд относится к трупным, основной эффект — разложение".
— Насколько же здесь глубоко? — пробормотал Сюй Цин и продолжил спуск. Спустя полчаса он резко остановился, его зрачки сузились, взгляд устремился вниз.
В десятках метров под собой Сюй Цин увидел висящие в воздухе тела. Не одно, а десятки. Среди них был и культиватор из малой секты, мимо которого прошёл Сюй Цин на столпе Великой Смуты.
Среди остальных тел Сюй Цин узнал культиваторов из Альянса восьми сект и учеников секты Великого Правителя.
Все они погибли здесь. Самое странное было то, что на их лицах были наклеены жёлтые ритуальные деньги.
Под бумагой лица были синие, искажённые гримасой, словно перед смертью они испытывали невыносимую боль. Несколько человек даже сжимали в руках нефритовые таблички для телепортации, словно смерть настигла их слишком внезапно, не оставив времени воспользоваться ими.
На глиняных стенах вокруг тел мерцали десятки осколков столпа Великой Смуты. Можно было предположить, что в пространственных сумках этих людей тоже были осколки. Ведь именно они первыми ушли вглубь ямы после начала испытания.
Но Сюй Цин не стал действовать опрометчиво. С одной стороны, всё это выглядело как ловушка, с другой — вокруг тел порхали ритуальные деньги.
Они летали, словно жёлтые бумажные бабочки, поднимаясь и опускаясь вместе с потоками воздуха, исходящими из глубин ямы.
Пока Сюй Цин наблюдал, жёлтые бумажки внезапно замерли и разом повернулись к нему, словно множество лиц призраков, смотрящих на него.
Быть объектом внимания такого количества ритуальных денег — зрелище не для слабонервных.
Бумажные деньги с шелестом взмыли в воздух и устремились к нему, сопровождаемые весёлым смехом, доносившимся из них.
В этом смехе чувствовалась призрачная сущность и жажда, жажда плоти и души. Они стремительно приближались.
В тот момент, когда они оказались совсем близко, Сюй Цин поднял правую руку и резко опустил её вниз.
С этим движением высвободилась сила трёх его Небесных Дворцов. За спиной возникла иллюзия Золотой Вороны, которая издала пронзительный крик и взмахнула крыльями, раздувая пламя, охватившее всё вокруг, чтобы сжечь деньги.
Ритуальные деньги отпрянули назад, не в силах приблизиться, но призрачный смех не только не стих, но стал ещё отчётливее.
Вслед за этим ритуальные деньги начали стремительно собираться вместе. На глазах у Сюй Цина огромное количество бумажных денег сложилось в гигантскую бумажную цикаду. Крылья, также сформированные из бумажных денег, раскрылись, и бумажная цикада стремительно забила ими, издавая громкое жужжание.
Смех, исходящий от бумажных денег, превратился в слова, которые разносились с помощью вибрации крыльев.
— Ты… голоден? Хочешь съесть меня?
Этот зловещий, пронзительный, невероятно резкий звук обрушился на Сюй Цина подобно ударной волне, заставив пламя вокруг него отпрянуть. Бумажная цикада, воспользовавшись моментом, с шипением устремилась к Сюй Цину. На её теле проступили бесчисленные призрачные лица, полные жадности и желания.
— Съешь меня, съешь меня, съешь меня…
Голоса, сливаясь в неразборчивый гул, непрерывно отдавались эхом, словно невидимые острые иглы вонзались в разум Сюй Цина.
В глазах Сюй Цина вспыхнул холодный блеск. Он уже собирался атаковать, но в следующий миг его лицо помрачнело, и он резко отступил. Едва он успел это сделать, как грязевая стена рядом с ним расплылась, и из неё вырвалась огромная многоножка.
Её целью был не Сюй Цин, а… бумажная цикада, издающая зловещие звуки.
Чудовищная многоножка, источая сильный запах гнили и тлена, с полупрозрачным, словно призрачным, телом, с невероятной скоростью пронеслась сквозь грязевую стену ямы. В мгновение ока она схватила бумажную цикаду и, оказавшись на другой стороне грязевой стены, извиваясь всем телом, начала с жадностью её пожирать.
На спине многоножки сидела женщина. Нижняя часть её тела сливалась с многоножкой, словно они срослись. Обнажённая верхняя часть тела была скрыта длинными чёрными волосами. Она расчёсывала волосы расчёской, икнула, выплюнув ещё не переваренную ритуальную бумажку, и, повернувшись к Сюй Цину, с улыбкой подняла её.
— Очень вкусно, ты не хочешь?
Сюй Цин насторожился. Эта сцена была слишком странной, указывая ему на то, что он столкнулся с призрачным чудовищем. Ему показалось, что женщина на многоножке обращается не к нему, а к кому-то за его спиной. В этот момент позади него возник чёрный гроб, излучающий зловещую ауру. Это была тень, которая, потревоженная, появилась сама собой. На гробу возникло множество глаз, неотрывно следящих за бумажной деньгой в руке женщины на многоножке и постоянно моргающих.
— Что значит это моргание? Ты смотришь на это?
Женщина на многоножке опустила взгляд на ритуальную бумажку в своей руке. Но тут произошло нечто неожиданное.
На бумажке в руке женщины на многоножке внезапно появилось призрачное лицо, которое, хихикнув, обратилось к ней: — Ты наелась?
Как только прозвучали эти слова, многоножка, на которой сидела женщина, задрожала, и на её теле проступили бесчисленные ритуальные деньги. Они покрыли многоножку целиком, и она мгновенно потеряла свою полупрозрачность, превратившись в бумажную многоножку. На всех деньгах, покрывающих её тело, появились призрачные лица, которые, смеясь, повторяли одну и ту же фразу.
— Ты наелась?
